Тяжелые времена рождают сильных людей сильные люди делают хорошие времена: Плохие времена рождают сильных людей..,

Трудные времена рождают сильных людей

Трудные времена рождают сильных людей. Сильные люди создают хорошие времена. Хорошие времена рождают слабых людей. Слабые люди создают трудные времена Впервые эта формулировка была упомянута Платоном в его «Республике», и до сих пор остается справедливой. Но есть способ разрушить этот бесконечный порочный круг, и заключается он в нашем личностном росте и ответственности. Когда люди разрывают этот цикл, они демонстрируют некоторые особенности, которые делают их силу непреодолимой.

1. Станьте лидером. Легче сказать, чем сделать. Чтобы повести за собой людей, у вас должна быть вера в будущее, к которому вы стремитесь. Другие следуют за сильными, а не теми, кто сомневаются в том, о чем говорит. Когда вы сами поверите в свои слова и действия, то и другие начнут видеть в вас уверенного человека. Вы покажете им, что способны добиться успеха, подталкивая их на более высокий уровень. Лидер превращает мечты в реальность, и на его пути нет препятствий, которые могут остановить движение.

2. Самая большая сила исходит из самой глубокой боли. Быть безудержным — значит посмотреть в глаза гибели и провалу, и дать понять, что вас не остановить, даже когда вы переживаете боль. Великая сила не исходит от избегания боли, она появляется, когда вы вступаете в спарринг с болью, и не даете ей уложить себя на лопатки. Это тот урок, который мы должны извлечь, чтобы стать сильнее, чем раньше. Мышцы развиваются, когда с болью тянутся, бабочка рождается из твердого кокона, а человек становится сильным, когда сталкивается с серьезными препятствиями. «Суровые времена проходят, а сильные ребята остаются», — Роберт Г. Шуллер.

3. С большой ответственностью приходит великая сила. В жизни существуют вещи, на которые мы никак не можем повлиять. Место, где вы родились, сума денег, которую ваши родители зарабатывали, братья и сестры, которые у вас есть или нет… И совсем не важно, кто определил это вместо вас, если оно затрагивает вашу жизнь, значит на вас лежит ответственность за это. Я родился в истерзанной войной стране и провел первые годы своего детства среди беженцев. Промотаем историю на 20 лет вперед, и окажется, что уровень безработицы в моей стране среди молодежи составляет 65%. Только представьте! Этого более чем достаточно, чтобы в оправдание себе сказать, что это случилось не по моей вине. И так оно и есть – это не моя вина, но, черт возьми, это моя ответственность. Принимая на себя ответственность за изменение собственного положения дел, равно как и положения дел окружающих людей, я нахожу силы, чтобы помочь и добиться изменений в лучшую сторону. Наибольшая ответственность придает мне наибольшие силы. Всегда найдется бесконечное количество проблем и оправданий в мире, но решение одно – взять на себя ответственность. Чем больше ответственности вы на себя берете, тем быстрее растет ваша сила и тем более неодолимыми вы становитесь.

4. Умение переосмысливать действительность. Не грустите, будьте счастливы. Даже когда вы попадаете на операционный стол, у вас есть как 10% шансов умереть, так и 90% шансов выжить. Шекспир давным-давно сказал, что нет ничего ни плохого, ни хорошего в этом мире, есть только наше отношение к чему-либо. И он был прав. Если вас сегодня уволят, это может стать для вас или катастрофой, или исходной точкой, чтобы наконец-то заняться с другом бизнесом, о котором вы так мечтали. Когда проблемы бьют в лицо, крайне важно уметь находить в них те стороны, которые помогу повернуть ситуацию в свою пользу. Когда разбомбили дом Мартина Лютера Кинга, он использовал это как возможность показать людям свой мирный подход к решению проблем. Когда Виктора Франкла заключили в «Освенциме», он использовал это время, чтобы отыскать свой смысл жизни и разработал логотерапию – способ помогать людям решать экзистенциальные проблемы, определяя их смысл жизни.

Примеров рефрейминга бесконечно много, и если вы этому научитесь, эта особенность сделает вас непреодолимо сильными. «Мысли – они как бумеранги, что возвращаются прямо в исходную точку. Разумно решите, какие из них бросать вам».

5. Вы думаете и действуйте. Думать и ничего не делать – это диванная философия. Почти все так могут. Делать и никогда не думать – это безрассудное поведение. Так тоже почти все могут. Но чтобы стать неодолимым, нужно делать и то, и другое. Нужно сначала подкрепить свои действия идеями и представлениями о будущем, и только после это приводить их в жизнь. Большинство людей относятся к одной из двух групп, но если вы сможете объединить в себе оба качества, вы почувствуете себя непреодолимо сильным.

Источник: psyfor.life

Как дети — РТ на русском

Есть такая поговорка: «Плохие времена рождают сильных людей. Сильные люди создают хорошие времена. Хорошие времена рождают слабых людей. Слабые люди создают плохие времена».

Я затрудняюсь точно определить время, в котором живём мы, но, судя по людям, которых оно породило, плохим его не назовёшь.

Слабые люди — это люди инфантильные, те, что не способны создавать реальность, а способны только отзываться на её проявления рефлексами.  

Также по теме

В России предложили запретить трансгендерам менять пол в паспорте

В России предлагают законодательно запретить трансгендерам менять пол в паспорте и других официальных документах. Соответствующая…

Я читаю новость о том, что «белорусские пограничники не пустили в свою страну гендерно-небинарную поэтку-перформерку-трансактивистку», и думаю, сколько же свободного времени у того, кто тратит его на столь замысловатую свою идентификацию.

Алок Вейд-Мэнон — именно так зовут гендерно-небинарную поэтку-перформерку — это вообще-то такой здоровый мужик индийского происхождения. У него есть чёрная щетина, платья, накрашенные губы и ногти. И у него есть своя идентичность, которая, надо отдать ей должное, совершенно уникальна. Признайтесь, вы, как и я, никогда не слышали всех этих слов в одном предложении.

Особенно, конечно, здорово, что называть его нужно «поэтка». Это притом, что в форме местоимения сам себя он называет «они», чтобы не обидеть ни женскую, ни мужскую свои сущности. 

Интересно даже не то, что этот человек (или я должен был написать «они»?) ехал в Минск с какими-то лекциями, интересно, что, видимо, в Минске нашлось отличное от нуля число людей, готовых выслушать нечто о гендерных штудиях. Не о тех гендерных исследованиях, которые имеют отношение к биологии, а о тех, которые есть следствие одного истеричного каприза. Хочу, чтобы в мире было 56 полов! Хочу быть поэткой! Хочу носить платья и щетину, красить губы, а писать стоя! 

И дело тут, конечно, не в гомосексуальности — никакая половая связь по взаимному согласию не может считаться девиацией.

Дело тут в постепенной деконструкции антропоморфного образа. 

Этот процесс хорошо известен искусствоведам. Он опосредованно, но тесно связан с развитием фотографии. На каком-то этапе — в конце XIX века — живописцы и скульпторы поняли, что как тщательно ни пытайся запечатлеть момент, фотография сделает это быстрее и точнее. Как ни добивайся сходства с портретируемым, а на фотографии он будет похож идеально. Точнее, на фотографии он будет не просто похож —  это и будет он. 

И зачем тогда вообще оставаться в рамках старой парадигмы? Зачем писать то, что мы наблюдаем своим зрительным аппаратом, а можем запечатлеть аппаратом фото? 

Также по теме

Нерадужная армия: Трамп вернул запрет на военную службу для трансгендеров

Президент США Дональд Трамп заявил об отмене разрешения для трансгендеров на службу в Вооружённых силах США. Американский лидер…

И художники — в первую очередь русские авангардисты — начали передавать реальность и то, что за её пределами, абстрактными или геометрическими фигурами, утверждая, что их расположение на холсте обозначает и выражает то, что не может отразить реалистическое искусство. 

За каждой фигурой Малевича и Кандинского стояли страницы манифестов. Каждый штрих и каждый мазок были точно обоснованы в рамках теории искусства.

Вот и теперь люди решили избавиться от своего человеческого образа и обосновать это гендерными исследованиями.

Но в основе этого нового отказа не поиски небывалого, революционного, созидательного и потенциально продуктивного. В основе нового отказа — инфантилизм, желание делать не как все, чтобы привлечь к себе внимание, желание найти такую изощрённую и одновременно бессмысленную форму самопрезентации, которая будет отвратительна максимальному количеству людей, а потому станет тиражируемой.

Это переходный возраст человечества. Оно страдает синдромом дефицита внимания и гиперактивности. Человечество мало того что не может удерживать своё внимание на чём-то достаточно долго, оно ещё и жаждет этого бесконечного внимания к себе.

Посмотрите на меня: я гендерно-небинарная поэтка! 

Это всё, конечно, карнавал. Или даже фрик-шоу, кунсткамера. Но карнавалу полагается своё время — раз в году. 

Остальное время людям нужно, чтобы жить, зарабатывать, строить, открывать новое, говорить разумное и вечное.  

Главное слово сегодня в современном свободном мире — diversity. Его печатают на футболках и худи, о недостатке этого diversity пишут книги и рассуждают в телешоу. 

Diversity — это разнообразие. Предполагается, что современный мир настолько хорош и благолепен, что в нём есть место для любых форм и цветов. Для 56 полов и гендерно-небинарных акционисток мужского пола. 

Это, конечно, правда. Мир примет всех, а самое широкое разнообразие совершенно необходимо. 

Проблема в ином. Когда пятнадцатилетний подросток говорит: «В жизни нужно попробовать всё!» — он, скорее всего, имеет в виду героин и съёмки в порно, а не докторскую степень по астрофизике и благотворительный фонд.

Точно так же и нынешнее diversity предполагает не распространение научного знания или идеалов гуманизма, не спасение вымирающих языков, не актуализацию увядающих культур, не открытие новых. Нынешнее diversity предполагает право на потерю человеческого облика. Распад. 

То есть вся эта гендерная небинарность и лекции о ней не ведут ко всеобщему благоденствию или пресловутой толерантности. Они ведут к тому, что люди просто перестают опознавать людей в объектах заведомо чуждых и отталкивающих. 

Инфантильность хороша тем, что она заканчивается. Переходный возраст терпим, только если за ним виден этап становления. Сегодняшнее же diversity, кажется, требует только углубления и распространения. Вплоть, вероятно, до превращения некоторой касты в гендерно-небинарных рептилоидов.  

Человеку, как известно, нужен человек. Попробуйте испытать человеческие чувства — сострадание, симпатию, жалость — к рептилоиду. 

Тяжело, да. 

Хорошие времена рождают слабых людей.

Слабые люди рождают diversity.

Diversity сулит тяжёлые времена.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.

Тяжелые времена не делают суперсолдат

«Трудные времена создают сильных людей, сильные люди создают хорошие времена, хорошие времена создают слабых людей, а слабые люди создают трудные времена». Цитата из постапокалиптического романа автора Дж. Майкла Хопфа резюмирует потрясающе всепроникающее циклическое видение истории. Идея, которую я в другом месте назвал «миражом фрименов» по ​​мотивам научно-фантастического романа « Дюна » «Жители пустыни», постулирует, что суровые условия делают людей морально чистыми и сильными в военном отношении, тогда как богатство и утонченность создают декадентские общества и бедных. бойцы. Дюна — лишь один из примеров многочисленных спекулятивных фантастических романов, в которых используется эта идея, от рассказов о Конане до ужасающих эпизодов «Звездного пути». Она настолько распространена как популярная теория истории и военной мощи, что породила (как и большинство плохих идей) собственный жанр интернет-мемов.

«Трудные времена создают сильных людей, сильные люди создают хорошие времена, хорошие времена создают слабых людей, а слабые люди создают трудные времена». Цитата из постапокалиптического романа автора Дж. Майкла Хопфа резюмирует потрясающе всепроникающее циклическое видение истории. Идея, которую я в другом месте назвал «миражом фрименов» в честь научно-фантастического романа «9».Жители пустыни 0003 Dune утверждают, что суровые условия делают людей морально чистыми и сильными в военном отношении, а богатство и утонченность создают декадентские общества и плохих бойцов. «Дюна » — это лишь один пример из множества спекулятивных фантастических романов, использующих эту идею, от рассказов о Конане до ужасных эпизодов «Звездного пути». Она настолько распространена как популярная теория истории и военной мощи, что породила (как и большинство плохих идей) собственный жанр интернет-мемов.

Это также заражает современное стратегическое мышление, особенно в отношении незападных противников. Возможно, самым известным является то, что после атаки на Перл-Харбор разрушились самодовольные представления об американском превосходстве, разведывательное сообщество союзников дико переключилось с веры в японцев как слабых и недостойных мужчин к представлениям о том, что суровые условия обучения и жизни в Японии, по-видимому, привели к непобедимые суперсолдаты. Совсем недавно тот же троп вновь появился в образе непобедимого повстанца, чье воспитание якобы сделало его невосприимчивым к лишениям боя и кампании. Как отмечает исследователь из Бирмингемского университета Патрик Портер, «комментаторы утверждали, что иракцы, афганцы, югославы, американские индейцы, сомалийцы, турки или японцы особенно предрасположены к войне», чтобы оправдать или предостеречь от военных действий или дипломатических контактов. Поскольку в нем содержится оценка военной мощи и боевого упорства чужих культур, мираж, естественно, несет с собой стратегические последствия.

И, в конце концов, это интуитивно понятно. Жители Запада подвергают своих солдат суровым условиям, чтобы подготовить их к суровым сражениям, так почему бы всем обществам не работать так же? Не должны ли лучшими бойцами быть люди (хотя в тропе часто указывается человека ), которые всю жизнь имели дело с тяжелыми условиями, в отличие от дряблых, декадентских жителей блестящих городов?

Вот только все выходит иначе. Разрыв между якобы упадочной цивилизацией и ее якобы жесткими и нецивилизованными противниками восходит к развитию сельского хозяйства и государства. Ранние фермеры с их более высокой плотностью населения, похоже, превзошли своих неземледельческих соседей. Похоже, что во многих, а может быть и в большинстве случаев, именно фермеры расширялись, а не сама практика ведения сельского хозяйства, толкая выживших нефермеров на более маргинальные земли. Точно так же ранние государства с их сложной и специализированной иерархией обычно превосходили своих негосударственных соседей. Городские общины сначала доминировали над своей сельской местностью, а затем расширили это доминирование за ее пределами. Негосударственные народы часто ставились перед дилеммой: развивать свои собственные государственные институты, чтобы конкурировать с жестокой эффективностью государственного насилия, или же оказаться насильственно включенными в подчиненные сети расширяющихся государств. По большому счету, в этом процессе «сильные люди», созданные «тяжелыми временами», снова и снова проигрывали.

Это не меняется при переходе от предыстории к истории. Время от времени границы зон урбанизированных, стратифицированных государственных обществ нарушались. При достаточном количестве попыток негосударственные люди могут в конечном итоге победить. Но большую часть времени грабежами занимались городские армии. Возьмем, к примеру, границы Рима, липы . В конце концов, Рим — это синоним упадка и упадка в западном дискурсе. Западная культурная память фиксируется на готах, вандалах и гуннах, нарушивших римскую границу, но быстро забывается довольно длинный список негосударственных народов, нарушаемых римлянами. Самниты, кимвры, тевтоны, амброны, гельветы, эбуроны, арверны, кельтиберы, лузитаны, панноны, далматы, катувеллауни, ицены, маркоманы, квады, языги и все прочие «жесткие» народы, раздавленные римлянами, не становятся домашними имена. Самые успешные крупные государства в истории могут похвастаться подобными счетами мясника.

Конечно, есть исключения, такие как ранние мусульманские завоевания, империя Сельджуков и, конечно же, монголы, свергнувшие давно сложившиеся и давно успешные империи. Какое-то время конные кочевники были могущественной силой, но их часто включали в состав армий традиционных государств. Но жертвы империи там, на окраинах, не оставили воспоминаний о постигших их бедствиях; Однако победа так называемых варваров породила целые литературные жанры, оплакивающие падение больших городов.

Но если этот исторический троп — плохой путеводитель по истории или современной стратегии, то откуда он взялся и почему оказался таким живучим? Хотя существует довольно много объяснений успеха негосударственных акторов (в большинстве историографических традиций есть по крайней мере одно), этот мираж уходит своими корнями в греко-римскую этнографическую традицию.

Литературный троп восходит, по крайней мере, к Геродоту и его рассказу о злополучном вторжении в Скифию Дария I, царя Персии, в 6 веке до н.э. Геродот представляет скифов как безжалостно целесообразных, полагающихся на кампанию выжженной земли и относительное отсутствие у них постоянных поселений, чтобы измотать персидскую военную мощь. Этому повествованию предшествует этнография скифов, в которой Скифия представлена ​​как суровая, холодная земля, непригодная для земледелия, но кочевой образ жизни, который она навязывает скифам, как пишет Геродот, делает их «непобедимыми и неприступными».

За исключением того, что Геродот никогда не был в Скифии, и его знания о скифских обычаях, культуре и даже местной географии в лучшем случае неравномерны. Но, как отмечает историк Франсуа Артог в своей знаковой книге «Зеркало Геродота », все это не имеет значения, поскольку точность никогда не была решающим фактором. Скорее, Геродот использует скифов как прелюдию к греко-персидским войнам, отражая победу греков (которая также будет включать стратегическое отступление). Повествование Геродота никогда не касалось скифов или персов, а касалось греков, упражнение в самоопределении для народа, который обычно не мыслил себя как единое целое. Это отражение титула Хартога: скифы и персы служат фольгой, на фоне которой можно определить греческую идентичность.

Аналогичным образом, в латинской традиции варварский «другой» может использоваться для политической выгоды или социальной самокритики. Ко времени написания Юлием Цезарем в I веке до н. э. образ жестоко сражающихся варваров, чей аскетический образ жизни делал их морально и военно превосходящими, был достаточно прочным, чтобы Цезарь мог опираться на него как на стенографию, чтобы построить свою собственную военные достижения.

Таким образом, в « комментариях Цезаря к галльской войне » племена, которые он побеждает в начале, гельветы и белги, представлены в этих терминах. В частности, Цезарь утверждает о белгах, что «из всех этих людей [жителей Галлии] белги являются самыми сильными, потому что они дальше всех от культуры и цивилизации и реже всего посещаются торговцами, все это имеет тенденцию женоподобно дух.» Это конкретное слово «женоподобный» ( effeminandos на латыни) дает ключ к пониманию того, почему в этом историческом мираже всегда сильно мужчин , поскольку вся интеллектуальная конструкция глубоко укоренена в тревогах по поводу снижения мужественности, в частности. Позже в повествовании, когда эти ранние противники побеждены, он повторяет образ германских свебов, которые вскоре будут побеждены им в повествовании, представляя их как наиболее «воинственных» из германцев, как прямой продукт холодный климат и суровые повседневные условия, в которых они живут.

Тем не менее, Цезарь собирается сокрушить этих галльских и германских «сверхчеловеков» армией чрезмерно цивилизованных итальянцев, которые не только подвергаются воздействию всех вещей, которые имеют тенденцию «женоподобности духа», но фактически несут ответственность за производство этих вещей. . Действительно, из всех галлов больше всего проблем Цезарю доставляют не воинственные гельветы или белги, а арверны, живущие на территории современной Оверни, Франция, прямо напротив районов греческих и римских поселений и прямо на торговые пути, доставлявшие в Галлию якобы изнеженные средиземноморские товары и культуру. Цезарь это, конечно, знает, но его Commentaries — это политический документ, и он также хорошо разбирается в политике: использование стереотипов, которые его аудитория уже считает, способствует его военному успеху. Лучше хвастаться победой над гельветами, белгами и свевами, чего раньше не удавалось ни одному римлянину, чем арвернам, которые уже однажды сражались с Римом и проиграли. Точность была не на высоте.

Возможно, самым влиятельным древним трудом такого рода является « Germania » Тацита, написанная в 98 г. н. э. и посвященная описанию обычаев и общества народов, живущих по другую сторону Рейна от римской границы. Короче говоря, Тацит описывает германцев как коренных жителей своих земель, не смешанных с другими народами, презирающих богатство, красоту и роскошь, сосредоточенных исключительно на воинской доблести, благочестивых, моногамных и целомудренных, хотя и неискушенных и некультурных — продукт сурового земли, которые они населяют. Опять у нас есть наши «сильные мужчины», вылепленные тяжелой жизнью.

За исключением Germania вовсе не о германцах, а критика римского упадка в традициях римского историка Саллюстия, тонко замаскированная под этнографию. В целом тон Тацита в его произведениях выражает разочарование в связи с моральным разложением, которое он видел в Риме, и почти невозможно не заметить эту резкость в адрес германцев Germania .

Сам Тацит почти наверняка никогда не путешествовал к северу от Альп, не говорил по-немецки и располагал, в лучшем случае, информацией из вторых рук о каких-либо немецких обычаях. Вместо этого он построил своих немцев как фон для того, что он считал моральным упадком римлян, с немецкими добродетелями, соответствующими предполагаемым римским порокам. Чтобы ужасные морализаторства Тацита не были восприняты слишком серьезно как свидетельство фактический закат, стоит отметить, что он писался в самом начале одного из лучших веков Рима и неразрывной вереницы из пяти способных правителей. Упадок и упадок действительно будут происходить очень медленно.

Это видение древних германцев и галлов было возрождено в эпоху раннего Нового времени ( Германия Тацита, утраченная в Средние века, была вновь открыта в 1425 г.) и поставлено на службу как часть интеллектуальной основы национализма 19-го века, где он застыл с так называемым научным расизмом той эпохи. Там, где древние считали, что варварская сила и упадок вызваны местом, 19Националисты 19-го века усматривали в этом корень расы и ссылались на эти древние рассказы как на доказательство того, что та или иная европейская расовая группа всегда была выше. Роль декаданса объяснялась «расовым смешением». Как документируют такие ученые, как Кристофер Кребс и Саймон Джеймс, описания Цезарем и Тацитом североевропейских «кельтов» и «германцев» (неясно, думал ли кто-нибудь в Европе о себе этими терминами в течение классической античности), лишенных их снобистского римского критика «варвара», зараженная современным расизмом и ориентализмом, стала не только частью националистической идеологии того периода, но и основой исторического образования на Западе. Ошибочное представление об истории и антропологии эффективно укоренилось в массовом сознании как руководство к пониманию подъемов и падений государств и циклов истории.

Это проникает в современную политику и поп-культурное понимание войны и внешней политики. Портер из Бирмингемского университета аккуратно резюмирует одну из центральных тем книги Маркуса Латтрелла « Одинокий выживший », рассказа о секретной военной операции США в Афганистане: бороться с этим». В этом рассказе талибы не сдерживал декадентский, парализующий либерализм Запада. Тем временем комментаторы бесконечно заламывают руки по поводу пригодности американских новобранцев. Следы этой идеологии также можно обнаружить в позиции нынешней администрации по всему, от ограничений на противопехотные мины до правил ведения боевых действий, которые представляются как декадентская западная угрызения совести, которую нельзя позволить себе в борьбе с якобы варварскими противниками. Это мираж с очень реальными политическими последствиями, даже если его доказательные корни оказываются эфемерными.

Как следствие, эта циклическая модель истории, которая никогда ничего не объясняла ужасно хорошо, теперь принимается как трезвая мудрость о мире как политиками, так и широкой общественностью. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что это детская версия истории: упрощенная и бесполезная. Непобедимый варвар (или повстанец, или террорист) всегда был лишь миражом, ловушкой стратегического мышления. Так зачем репетировать свою интеллектуальную историю?

Ну, чтобы побаловать себя еще прикосновением Дюна , «знать, где находится ловушка — это первый шаг к тому, чтобы ее избежать». Если мы собираемся разрабатывать стратегии для противостояния негосударственным угрозам мира, в котором мы живем, мы должны сначала изгнать миражи, которые мешают нам точно увидеть и понять как сильные стороны , так и слабые стороны этих угроз. Мы могли бы начать с того, что отказались от утверждения, что военная мощь — это продукт либо «тяжелых времен», либо «сильных людей».

«Трудные времена создают сильных людей, сильные мужчины создают хорошие времена» [Колонка] – Reading Eagle

Мы живем на поле идеологической битвы. Традиционные идеалы исчезают из школьных программ, а бизнес вынужден «прогрессировать». Каждая битва в этой войне противоположных мировоззрений имеет финансовые последствия. От инфляции до закрытия малых предприятий — расплачиваются за это повседневные американцы. Мы находимся на распутье, где мы должны принять принципы, которые сделали нашу страну предметом зависти всего мира, или продолжать внедрять систему, которая, как показывает история, никогда не приводит к процветанию.

Процитируем строчку из постапокалиптического романа Г. Майкла Хопфа «Те, кто остаются»: «Трудные времена рождают сильных людей, сильные люди рождают хорошие времена, хорошие времена рождают слабых, а слабые люди рождают трудные времена».

Будь то семья, армия или страна, руководство несет ответственность за руководство организацией и действиями группы.

Вы, наверное, слышали, что если ваши дети капризничают, посмотрите в зеркало, они ваше отражение. В армии руководство несет ответственность за все, что находится в его подчинении. В нашей конституционной республике мы избираем руководство, которое принимает решения в интересах людей, которых оно представляет. Таким образом, эти лидеры несут ответственность за результаты проводимой ими политики и направление развития нашей страны.

Я верю, что в это трудное время мы станем сильнее. Я верю, что именно в эти трудные времена поднимутся сильные люди и создадут хорошие времена процветания и возрождения американской мечты. В нашей богатой историей истории слишком много примеров, когда, сталкиваясь с трудностями, мы становились сильнее как нация. В то же время, когда инфляция стремительно растет, а руководство снимает с себя ответственность, мы должны подумать о том, как мы, отдельные лица, семьи и сообщества, можем обеспечивать, процветать и становиться сильными людьми, созданными в трудные времена.

Лучшее, что мы можем сделать, это поддержать малый бизнес. По данным администрации малого бизнеса, малые предприятия составляют 99% предприятий и около половины рабочих мест в стране. Пандемия опустошила многие малые предприятия, которые были обременены усилением регулирования, вынуждены были закрыться и работать на пониженной мощности, часто без прибыли. Тем, кому удалось выжить, нужна поддержка сообществ, которым они служат. Более сильные предприятия создают более сильные сообщества.

Вместо кофе Starbucks зайдите в местную кофейню, например, Simply Bold на Пенн-авеню или Four Twelve на Четвертой улице в Гамбурге. Если вы ищете ужин вне дома, пропустите сетевые рестораны и зайдите в местное сокровище, такое как Wyomissing Restaurant and Bakery или Pourhouse American Grill. Если бюджет ограничен, подумайте о том, чтобы поработать волонтером в одной из многочисленных некоммерческих организаций Беркса, таких как Olivet Boys and Girls Club или Keystone Military Families, и внести свой вклад в жизнь других людей в вашем сообществе.

Пока продолжаются философские баталии, могут возникнуть финансовые трудности. Хорошая новость заключается в том, что мы можем и выйдем из этого сильнее вместе. Примите дисциплину составления бюджета, откладывайте на черный день и заставьте деньги работать на вас, чтобы однажды вам не пришлось работать за деньги. Наличие простого финансового плана, который подходит для вашей жизни, придаст вам уверенности, чтобы вы могли обеспечить тех, кто вам дорог больше всего. Помните, трудные времена создают сильных мужчин. Сильные мужчины создают хорошие времена. Вместе мы продолжим поддерживать американскую мечту живой и здоровой.