Четыре ипостаси человека: Что такое ипостась, или что общего у жен Шивы с мистером Хайдом — T&P

Что такое ипостась, или что общего у жен Шивы с мистером Хайдом — T&P

«Теории и практики» продолжают объяснять смысл часто употребляемых выражений, которые зачастую используются в разговорной речи в неправильном значении. В очередном выпуске рубрики — почему Кларк Кент не является ипостасью супермена, а за любовь и смерть в индуистской мифологии отвечает одна и та же богиня.

Мы часто используем слово «ипостась», чтобы обозначить одно из воплощений многогранной человеческой личности. Например, «известный общественный деятель предстал перед нами в новой ипостаси». Но для того, чтобы правильно и уместно употреблять этот термин, надо понять, чем ипостась отличается от образа, альтер эго и других похожих понятий. А для этого нужно обратиться к этимологии.

Слово «ипостась» пришло к нам из древнегреческого языка и в буквальном переводе означает «лицо», «сущность». Во втором значении его и использовали древнегреческие философы. Например, основатель неоплатонической школы Плотин написал трактат о мироустройстве под наванием «О трех изначальных ипостасях». Философ делил Вселенную на постижимый чувствами космос и три сверхчувственных начала, или ипостаси: Душу, Ум и Единое. На этом этапе слово «ипостась» пока еще относится к абстрактным явлениям, но не к личности.

Но все изменилось, когда с термином начали работать христианские богословы. Поначалу слова «ипостась» и «сущность» и в христианстве оставались синонимами. Но во второй половине IV века к «ипостаси» присмотрелись каппадокийские отцы Церкви — и поняли, что стоит чуть сместить акценты, и это понятие идеально подойдет для одного из главных христианских феноменов: триединства Бога.

Кларк Кент — лишь прикрытие, но не ипостась Супермена. А вот множественные личности вполне соответствуют определению ипостаси: Джекил и Хайд существуют сами по себе, но при этом являются равноправными проявлениями одного существа.

Почему же для Отца, Сына и Духа не нашли других обозначений? Вначале богословы попытались использовать термин «лицо» — но это приводило к неоднозначным и даже еретическим толкованиям (Лицо = «личина», то есть — маска, а маска предполагает ложь, что есть прерогатива дьявола). А слово «ипостась» позволяло одновременно выразить и единство, и самостоятельность, и взаимную связь разных аспектов божества.

Впрочем, разные воплощения есть не только у христианского Бога, но и других божеств. Например, у индуистского бога Шивы — четыре жены: Парвати, Сати, Кали и Дурга, и в разных трактовках они считаются то разными богинями, то ипостасями одной и той же женщины. И если нежная Парвати — воплощение любви и преданности, то грозная Кали — олицетворение разрушительных сил природы. Но все-таки в беседе с религиоведом слово «ипостась» лучше употреблять только по отношению к троице: в качестве теологического термина оно жестко закреплено за христианским богословием.

Но вернемся из теологии в мирскую жизнь. В каких случаях уместно использовать это слово? Когда известная певица радикально меняет имидж, но остается все такой же узнаваемой на слух, это нельзя назвать сменой ипостаси — поскольку изменились лишь внешние признаки, но не внутреннее содержание личности. Творческое альтер-эго — например, литературный псевдоним или лирический герой, с которым человек себя ассоциирует, ипостасью тоже не является: для этого разные проявления личности должны быть самостоятельны и равноправны. По этой же причине не подходят и «маскировочные» варианты: например, Кларк Кент — лишь прикрытие, но не ипостась Супермена. А вот множественные личности вполне соответствуют определению ипостаси: Джекил и Хайд существуют сами по себе, но при этом являются равноправными проявлениями одного существа.

Впрочем, для того, чтобы иметь несколько ипостасей, необязательно сходить с ума — вполне достаточно проявлять себя в разных аспектах. Если суровый полковник дома выращивает розы и вышивает крестиком, а заботливая мать-наседка работает каскадершей, это вполне себе смена ипостасей.

Как говорить

Неправильно: «Видел Рианну в новой ипостаси? Мне не нравится — ей не идет этот стиль». Правильно: «в новом образе».

Правильно: «Она знала своего мужа в совершенно другой ипостаси, неизвестной остальным».

Правильно: «В своей темной ипостаси это древнее божество было абсолютно беспощадно».

Варламова Дарья

Теги

#словарный запас

#ипостась

• 21 466

Понятие и возможность осуществления ипостасного начала в человеке

Идея личности-ипостаси занимает центральное место в богословии, философии, психологии и более широких областях знания. Понятие личности в современном богословии обычно отличается от понятия индивидуума. Особенно эти два понятия различаются в богословии старца архим. Софрония (Сахарова, 1896-1993), выдающегося духовного писателя-подвижника нашего времени. Личность – это человек, который непрестанно пытается выйти за рамки самого себя с тем, чтобы достигнуть божественного бытия через соблюдение заповедей и уподобление Христу. Индивидуум же пребывает в трагическом тупике грехопадения и неведения своего Создателя. Первое имеет благодать Божию, а второе лишено Его познания.

Согласно Ветхому и Новому Откровению, Абсолютное Бытие личностно. Начиная с книги Бытия и вплоть до книги Откровения мы видим, как единый триипостасный Бог «мыслит» (Юдф. 9:5–6) и творит мир и Адама, блюдет Свое творение, особенно же, как открывает Себя и спасает человека. Все это творит Отец через Сына в Духе Святом (см. Пс. 32:6–9). В Святой Троице, единосущной и нераздельной, различаются три «аспекта» Бытия: Ипостась (или Лицо), Сущность (или Природа) и Энергия (или Действие). Несмотря на абсолютную простоту и несложность божественного Существа, а также на тождественность Ипостаси и Сущности, Сущности и Энергии, каждый из трех названных «аспектов» остается равно абсолютно несводимым к остальным.

Из трех Ипостасей Святой Троицы наиболее близкой нам является Ипостась Господа Иисуса, по причине Его вочеловечения. В лице воплотившегося Слова Отчего мы приобрели сокровище истинного «познания славы Божией» (2 Кор. 4:6). В «примере» Его любви до конца, мы также увидели меру истинного Человека, Которому благоволит Бог. Сын Божий является образом Бога невидимого. В Его Ипостаси вместились и невидимое Божество, и все человечество – «что на небесах и что на земле» (Кол. 1:16). Старец, выражая свой богословский опыт, говорил: «Ипостась-Персона есть первичный принцип и последнее, всеобъемлющее измерение в божественном Бытии».

Истину и величие Ипостасного Начала в божественном Бытии открыл миру Христос. Бог Слово есть Ипостась, и человек – Его творение – носит в себе ипостасное начало. Человек был сотворен божественным Действием как чистая потенция, или tabula rasa (лат. – чистая доска для письма). Создание человека «по образу» Действий-Энергий Бога было одновременно призывом жить свободно и с положительным самоопределением в отношении Бога, с тем, чтобы возрастать в течение жизни «возрастом» Божиим (Кол. 2:19).

Вместе с сотворением по образу и по подобию Бога человеку было дано естественное стремление к Богу, а также возможность вместить и усвоить полноту Его Энергий. В этой перспективе становится понятной следующая мысль Старца: создавая человека по образу Своему и по подобию, Бог повторяет Себя Самого в нас и становится нашим Отцом, согласно энергийному способу Своего существования.

Ипостасное начало в человеке состоит в его возношении к Богу и особенно к Сыну и Слову Божиему, а также в возможности уподобления Ему и преображения в ипостась. Как ипостась, человек тогда также становится началом, вмещающим в себя беспредельность. Его онтологическое содержимое динамически расширяется в меру его участия в полноте Энергий Создателя. Величие и боговидное свойство человека обнаруживаются с его участием в Энергиях Бога, которые являются божественным Бытием.

До грехопадения эта «беспредельность» была славой, которая увенчивала человека. С этой славой он должен был приобрести нетленность, а также стать центром всего творения, которое чудным образом «проповедует славу Божию» (Пс. 18:1). Он должен был с благодарением возносить весь тварный мир к Богу и неким боголепным образом переходить из одной полноты славы в большую полноту, в блаженство жизни.

С грехопадением же человек лишился славы Божией. Его сердце окаменело, и его ум помрачился. Смерть вошла в его жизнь, превратив его в раба греха. Славное созерцание, которое он прежде имел в раю, сменилось ужасными страданиями. Он мысленными очами созерцает бессмысленность всего того, что проповедует тщету, неразумие, тление и смерть. Имея ипостасное начало, он продолжает быть центром творения, однако уже не как носитель и домостроитель полноты жизни, но отрицательным образом – как великая и всемирная рана. Он ведет к пропасти погибели и самого себя и все творение.

Пребывая в таком состоянии, человек сам никогда не мог бы пробудиться. распознать предвечное призывание Творца к божественному величию своего собственного ипостасного начала и тем самым выйти из трагического тупика. Однако Сын Божий Своим крайним смирением и любовью «до конца» на Кресте и в Воскресении дал человеку благодать покаяния и возможность возрождения, с помощью которых в нем восстанавливается образ Божий.

Покаяние есть восстановление человека в изначальное состояние, когда его способность к свободному самоопределению ничем не ограничивается. Оно выражается, во-первых, в негативной борьбе за отложение тленности ветхого человека, а затем в положительном восприятии «благодати Божией спасительной» (Тит. 2:11), которая возрождает и расширяет человека до того, что тот может стать причастником «наследия святых во свете» (Кол. 1:12). Этим и объясняется то, что на земле покаянию нет конца.

В результате борьбы за восстановление «образа» и возвращение к нормальному действию свободного самоопределения, в человеке развивается и совершенствуется ипостасное начало. Человек действительно может быть великим в своей связи с Богом и другими людьми как «повторение» Бога. Он хранит в себе неисследимые глубины. Динамичное воззвание человека из небытия к жизни в акте творения наделило его способностью возводиться к полноте нетварного Бытия.

Человек действительно велик, когда пребывает в великом Боге и силой божественной любви охватывает собой весь мир, становится всемирным центром. Однако это величие человека проявляется и в его способности и силе претерпевать страдания. Одержимый смертной памятью, готовой поглотить и угасить всякий луч жизни, с самого начала своего покаянного обращения к Богу, человек страдает настолько глубоко, что переживает свою личную смерть как превращение в ничто всей вселенной и Самого Бога.

Следуя путем покаяния и скорби об утраченном Боге, человек проходит через предельные страдания и бывает поражен во всех планах своего существа]. Благодаря этому проливается свет на неизведанные и скрытые глубины его бытия. С помощью вольного и многоскорбного углубления в страдания человек побеждает свою падшую природу, которая пытается уклониться от страданий, ставших наказанием за первородный грех.

Благодаря страданиям он становится подобным и родственным пострадавшему Христу. Он очищается от люциферической самоуверенности и с помощью веры и любви соединяется с Сыном Божиим, «рожденным прежде всякой твари» и «первенцем из мертвых» (Кол. 1:15–18). В этом соединении человек исполняется силой Воскресения Христова. Его сердце осиявает «познание славы Божией в лице Иисуса Христа» (2 Кор. 4:6). Так он стяжевает состояние Христово, становится единым духом с «последним Адамом» и облекается «в образ небесного» человека (1 Кор. 15:45–49). Он возрождается «от Духа» и, как «дух», становится благонадежным для Царствия Божия (Ин. 3:4–6; Лк. 9:62).

Христос, благодаря страданиям, которые Он претерпел по плоти, получил во владение и наследство все народы и стал последним Адамом. Крест, Воскресение и Вознесение Иисуса есть сверхмирная победа Его любви, которая есть любовь «до конца». Ради славы этой любви на землю сошел Утешитель, чтобы наставить верных «на всякую истину» (Ин. 16:13) и вечно свидетельствовать о бесконечности любви и спасении всего мира. Излияние Святого Духа запечатлевает истину всемирности любви Христовой.

Таким образом, через покаяние человеку приходит в сердце познание и просвещение личности Христовой, а затем расширение души, по действию Святым Духом. Святой Дух изобразует в сердце человека Христа. Так раскрывается образ Человека, как его предвечно замыслил Бог. Лицезря одновременно этот досточудный образ и прискорбное зрелище своего падения, человек испытывает страдания. Эти духовные страдания понуждают его устремляться всем существом к Богу. В результате человек освобождается от «закона греха», живущего внутри него.

С помощью этого устремления к Богу человек достигает чистой молитвы. Очистившись в горниле страданий всецелого покаяния от всего, что противостоит благодати Божией, и став в своем смирении «никем», человек познает в своем порыве к Богу новые излияния иного бытия, иного познания. Освободившись от закона греха и от сопротивления падшей природы, человек в превосходящей естество молитве «лицом к Лицу» входит в новую – ипостасную форму бытия. В этой живой встрече с ипостасным Богом во Свете нетварном, он принимает дар Божий, становясь духом, как и Бог есть Дух. В нем актуализируется то, что в начале было лишь потенцией – персона.

Возрождение и актуализация ипостасного начала в человеке осуществляется в момент, когда человека осиявает нетварный Свет, который исходит от Лица безначального Бога. Тогда человек становится способным принять Его онтологическую силу и унаследовать богатство божественной жизни. Этот Свет неким неизреченным образом уведомляет душу о том, что человек, будучи сотворен «по образу Бога», в конечном совершенстве способен понести полноту богочеловеческой жизни «по подобию» Богочеловека Христа. Созерцание Света вводит человека в благодатное состояние персоны-ипостаси. Оно единит его со Христом, Который есть единственный центр всего творения. Таким образом, человек принимает участие в божественной всемирности Великого Богочеловека, и сам становится великим. Силою Божией любви он, человек, объемлет весь мир. То, что Бог имеет по естеству, человек приобретает по благодати.

Тварная ипостась – человек как личность – в этом состоянии внутреннего просвещения сердца становится, по дару Христову, также неким всемирным центром, великим и дивным», а также богообразным. Он достигает божественной меры и входит в истинный союз любви со спасителем Христом. Из «раба» он превращается в «друга» (Ин. 15:15). Восходя на высоту всемирных реалий, он удостаивается вместе с Ним решать задачи мировых масштабов, главной из которых является спасение мира.

Тогда Создатель «ценит его и обращает на него внимание Свое», а также «посещает его каждое утро, каждое мгновение испытывает его» (Иов 7:17–18). И даже когда такой человек становится «противником» (Иов 7:20) Бога и вступает с Ним в спор перед лицом скорбного зрелища страданий и вечной погибели мира, он идет на это не из эгоизма и не для того, чтобы укорить Бога, Который для него всегда пребывает благословенным.

Интересно, что в Септуагинте при переводе книги Иова использовано греческое слово κατεντευκτής, переведенное на церковно-славянский язык как «прекословный». Оно происходит от глагола κατεντυγχάνω, который имеет также смысл «жаловаться», «выступать в защиту», что можно отнести к человеку, достигнувшему описываемой духовной высоты.

Человек идет на сей страшный спор, чтобы углубиться в правые суды Бога и полюбить Его полнее, благодаря чему привлечь на землю Его великую милость. Когда человек пребывает в таком состоянии и имеет такую широту, тайнодействуемую Духом Святым, его ипостасное начало восходит на величественную высоту. Тогда Творец относится к ипостасному началу, не как к Своему акту, но как к некоему факту даже для Него. Богу угодно, когда человек как личность правды ради (см. Мф. 5:10) становится «прекословным» Богу. Тогда и Бог как праведный Судия «защищает избранного своего» (Лк. 18:7) и подает ему Духа Святого.

Святой Дух, Который Христос подает причастникам Его божественной реальности, хочет, чтобы все спаслись и вдохновляет Своего носителя молиться за весь мир. Как человек Спаситель является единственным «посредником между Богом и человеками» (1 Тим. 2:5), так и причастник Его широты есть ходатай, «обличаяй и разслушаяй между обема (слав. – обоими; т. е. Богом и человеком)» (Иов. 9:33) о состоянии всего мира.

Силою всецелого покаяния человек выходит из тесной и мрачной темницы эгоцентрического индивидуализма и становится причастником божественной всемирности Христа. Вольными страданиями покаяния он исполняет первую и наибольшую заповедь о любви к Богу. С другой стороны, по дару единой истинной всемирности Христа, он руководится Духом Святым к тому, чтобы исполнить также вторую наибольшую заповедь любви – к ближнему.

Духом Божиим сердце человека расширяется до такой степени, что он начинает нести в своей молитве все человечество как единого человека и предстательствовать за него перед Богом. Молитва за весь мир дает человеку возможность явить свою любовь ко всему роду человеческому. Этим способом он достигает того, что Адам становится онтологическим содержимым его ипостаси. Как во внутритроичной жизни каждая Ипостась несет полноту божественного Существа, так и в человеческой жизни каждая ипостась-личность несет всю полноту человеческой природы как единого человека. Когда человек достигает этой ипостасной формы бытия, он становится драгоценным пред Богом (1 Пет. 3:4). В свете этой истины оправдывается Слово Христово, что душа человека как личности драгоценнее «выкупа» всего мира, потому что становится равной всему миру в самой себе.

Кроме того, человек-персона не знает одиночества. Во-первых, он непрестанно живет в присутствии живого Бога и молится за весь мир. Во-вторых, он становится человеком, которого пророчески желал видеть Иов. Т. е. таким, который, подражая Христу, мог бы «распространиться» между небом и землей и положить одну руку на плечо Бога, а вторую – на плечо человека. Именно тогда человек, молящийся за весь мир, становится «царским священством» (1 Пет. 2:5–9), следуя «примеру» Господа. Это является признаком того, что в человеке восстановился первоначальный «образ», реализовалось его ипостасное начало.

Таким образом, обобщая смысл ипостасного начала в человеческом бытии, необходимо отметить следующее. Когда человек кается, он кается не только за самого себя, но и за всего Адама, за все творение (по прп. Силуану Афонскому). Когда он возрождается, то возрождается в вышний мир Царства Небесного, будучи победителем всех сил мира сего, как и Владыка Христос. Вместе с собой он возносит все творение, будучи истинным сыном и наследником Божиим, «сообразным славному телу» (Флп. 3, 21). Сына Божия.

Как он «до конца» был возлюблен Спасителем Христом, так и сам любит до ненависти к себе благодетеля Бога. Он не дорожит своей жизнью, но готов пойти на всякую жертву ради святой и совершенной воли Бога. С той же любовью он молится за весь мир. «С сильным воплем» (Евр. 5:7) он соучаствует в Гефсиманской молитве Христа за Адама. В этом плане реализуется ипостасное начало в человеке. Соединенный со Христом и с силою его любви, он охватывает собой все: небо и землю и преисподнюю. Он следует Христу, «куда бы Он ни пошел» (Откр. 14:4).

Источник: Захария (Захару), архим. Христос как путь нашей жизни: введ. в богословие старца Софрония (Сахарова). Изд. 1-е. М.: ПСТГУ; Эссекс: Иоанно-Предтеченский мон-рь, 2002. – С. 21-38.

23 апреля 2020

Поделиться

Богословский букварь: Ипостатический союз

Время от времени я делаю новые записи в этой продолжающейся серии под названием «Богословский букварь». Идея состоит в том, чтобы представить большие богословские концепции примерно в 500 словах. Сегодня мы рассмотрим ипостатический союз.

*****

Реклама на TGC

Проще говоря, ипостатический союз — это ссылка на Иисуса Христа как на Бога и человека, полностью божественного и полностью человеческого. Ипостась — это греческое слово, означающее существование (подумайте: индивидуальное существование). Таким образом, ипостатический союз является техническим термином для обозначения единоличности Христа, благодаря которому в воплощении Сын Божий образовал сложную личность, обладающую как человеческой, так и божественной природой.

Для краткого и тщательного определения ипостасного союза Халкидонское определение (451 г. н.э.) все еще непревзойденно.

Посему, вслед за святыми отцами, все единодушно учим людей признавать одного и того же Сына, Господа нашего Иисуса Христа, совершенным в Божестве и совершенным в человечестве, истинно Богом и истинно человеком, состоящим также из разумного душа и тело; одной субстанции с Отцом в отношении Его Божества и в то же время одной субстанции с нами в отношении Его человечества; подобен нам во всех отношениях, кроме греха; по Божеству рожденному от Отца прежде веков, а по человечеству рожденному, для нас, человеков, и для нашего спасения, от Марии Девы, Богоносицы; один и тот же Христос, Сын, Господь, Единородный, познаваемый в двух природах, без путаницы, без изменения, без разделения, без разделения ; различие естеств никоим образом не уничтожается соединением, но свойства каждой природы сохраняются и соединяются, чтобы образовать одно лицо и существо, не как разделенное или разделенное на два лица, но одного и того же Сына и Едино- родил Бога Слово, Господа Иисуса Христа; как и пророки издревле говорили о нем, и сам Господь наш Иисус Христос учил нас, и вероучение отцов передало нам.

В основе этого определения лежат четыре отрицательных утверждения, которые я выделил выше курсивом.

Не путайте: Господь Иисус Христос — это не то, что вы получите, если смешать синий и желтый вместе и получить зеленый. Он не tertium quid (третье дело), ​​результат смешения божественной и человеческой природы.

Без изменений: Приняв человеческую плоть, Логос не перестал быть тем, чем был всегда. Воплощение не произвело существенного изменения в божественном Сыне.

Без разделения: Две природы Христа не представляют разделения в божественной Личности. Иисус Христос не наполовину Бог и наполовину человек.

Без разделения: Союз человеческого и божественного в личности Иисуса Христа — это реальный, органический союз, а не просто моральная симпатия или партнерство в отношениях.

Это может показаться ненужным теологическим спором, но тщательное определение Халкидона призвано сохранить библейское учение о том, что (1) божественная природа была соединена в лице Сына с человеческой природой (Иоанна 1:14; Рим. 8:3; 1 Тим. 3:16; Евр. 2:11-14) и (2) две природы объединены только в одной Божественной Личности (Рим. 1:3-4; Гал. 4:4-5; Фил.2:6-11). Как говорит Халкидон, характеристики каждой природы сохраняются — никоим образом не аннулируются соединением — даже когда они соединяются в одном лице (9).0009 проспон ) и одно пропитание ( ипостась ).

Кевин ДеЯнг (доктор философии, Лестерский университет) — старший пастор церкви Христа Завета в Мэтьюзе, Северная Каролина, член Совета Евангельской коалиции и адъюнкт-профессор систематического богословия Реформатской теологической семинарии (Шарлотта). Он написал множество книг, в том числе Просто сделай что-нибудь . У Кевина и его жены Триши девять детей: Ян, Джейкоб, Элизабет, Пол, Мэри, Бенджамин, Табита, Эндрю и Сюзанна.

Божественные личности (Prima Pars, Q. 29)

1. Определение «личности»
2. Сравнение личности с сущностью, сущностью и ипостасью
3. Подходит ли имя личности Богу?
4. Что это означает в Нем?

Статья 1.

Определение лица рационального характера». Ибо ничто единичное не может быть предметом определения. Но «лицо» означает нечто единичное. Следовательно, человек неправильно определен.

Возражение 2. Далее, субстанция, указанная выше в определении лица, является либо первой субстанцией, либо второй субстанцией. Если первое, то слово «индивидуальный» излишне, потому что первая субстанция есть индивидуальная субстанция; если оно обозначает вторую субстанцию, то слово «индивидуум» ложно, ибо имеется противоречие терминов; поскольку вторые субстанции суть «роды» или «виды». Поэтому это определение неверно.

Возражение 3. Далее, интенциональный термин не должен включаться в определение вещи. Ибо определить человека как «разновидность животного» было бы неправильным определением; поскольку человек — это имя вещи, а «вид» — это имя намерения. Поэтому, поскольку лицо есть название вещи (ибо оно означает субстанцию ​​разумной природы), слово «индивидуум», являющееся интенциональным именем, неуместно входит в определение.

Возражение 4. Далее, «природа есть начало движения и покоя в тех вещах, в которых она есть существенно, а не случайно», как говорит Аристотель (Phys. II). Но человек существует в вещах неподвижных, как в Боге, так и в ангелах. Поэтому слово «природа» не должно входить в определение лица, а должно быть слово «сущность».

Возражение 5. Далее, отделенная душа есть индивидуальная субстанция разумной природы; но это не человек. Следовательно, человек не определяется должным образом, как указано выше.

Отвечаю, что, Хотя всеобщее и частное существуют в каждом роде, тем не менее, некоторым особым образом индивидуальное принадлежит к роду субстанций. Ибо субстанция индивидуализирована сама по себе; тогда как акциденции индивидуализируются субъектом, который является субстанцией; поскольку эта конкретная белизна называется «этой», потому что она существует в этом конкретном субъекте. И поэтому разумно, чтобы особи родового вещества имели собственное особое имя; ибо они называются ипостасями, или первичными субстанциями.

Далее, еще более особым и совершенным образом особенное и индивидуальное обнаруживается в разумных субстанциях, которые господствуют над своими собственными действиями; и которые не только созданы для того, чтобы действовать, как другие; но которые могут действовать сами по себе; ибо действия принадлежат единичным числам. Поэтому и индивидуумы разумной природы имеют особое имя даже среди других субстанций; и это имя «человек».

Таким образом, термин «индивидуальная субстанция» помещается в определение лица как означающее единственное число в роде субстанции; и добавляется термин «разумная природа», обозначающий единичное в разумных субстанциях.

Ответ на возражение 1. Хотя то или иное единственное число может быть не поддающимся определению, но то, что принадлежит к общей идее единичного, может быть определено; и поэтому Философ (De Praedic., cap. De substantia) дает определение первой субстанции; и таким образом Боэций определяет личность.

Ответ на возражение 2. По мнению некоторых, термин «субстанция» в определении лица означает первую субстанцию, которая есть ипостась; не является излишним добавление термина «индивидуальное», ибо именем ипостаси или первой субстанции исключается идея всеобщности и части. Ибо мы не говорим, что человек вообще есть ипостась, и что рука есть только часть. Но там, где добавляется «индивидуум», идея допущения исключается из личности; ибо человеческая природа во Христе не есть личность, так как она принимается более великим, то есть Словом Божиим. Однако лучше сказать, что субстанция здесь берется в общем смысле, как разделенная на первую и вторую, а когда добавляется «индивидуальное», то ограничивается первой субстанцией.

Ответ на возражение 3. Поскольку существенные различия нам неизвестны или, по крайней мере, не названы нами, иногда необходимо использовать случайные различия вместо существенных; так, например, мы можем сказать, что огонь есть простое, горячее и сухое тело, ибо собственные акциденции суть следствия субстанциальных форм и делают их известными. Точно так же термины, выражающие намерение, могут использоваться для определения реальностей, если они используются для обозначения безымянных вещей. Таким образом, термин «индивидуум» помещен в определение личности для обозначения способа существования, который принадлежит определенным субстанциям.

Ответ на возражение 4. Согласно Философу (Metaph. v, 5), слово «природа» впервые использовалось для обозначения зарождения живых существ, которое называется рождением. И так как этот вид зарождения исходит из внутреннего принципа, этот термин расширяется, чтобы обозначить внутренний принцип любого вида движения. В этом смысле он определяет «природу» (Phys. II, 3). А так как этот вид принципа является либо формальным, либо материальным, то и материя, и форма обычно называются природой. И как сущность чего-либо дополняется формой; поэтому сущность чего-либо, обозначаемого определением, обычно называют природой. И здесь природа берется в этом смысле. Поэтому Боэций говорит (De Duab. Nat.), что «природа есть специфическое различие, придающее форму каждой вещи», ибо специфическое различие завершает определение и выводится из особой формы вещи. Так и в определении «личности», означающей единственное число в определенном «роде», правильнее употреблять термин «природа», чем «сущность», ибо последняя берется из бытия, что наиболее распространено.

Ответ на возражение 5. Душа является частью человеческого вида; и таким образом, хотя она и может существовать в отдельном состоянии, но так как она всегда сохраняет свою природу неделимости, она не может быть названа индивидуальной субстанцией, которая есть ипостась или первая субстанция, как не могут называться ни рука, ни какая-либо другая часть человека; таким образом, ни определение, ни имя человека не принадлежат ему.

Статья 2. Является ли «личность» ипостасью, сущностью и сущностью?

Возражение 1. Казалось бы, «лицо» — это то же самое, что «ипостась», «сущность» и «сущность». Ибо Боэций говорит (De Duab. Nat.), что «греки называли индивидуальную субстанцию ​​разумной природы именем ипостаси». Но это у нас означает «человек». Поэтому «лицо» — это совершенно то же самое, что «ипостас».

Возражение 2. Далее, как мы говорим, что в Боге три лица, так мы говорим, что в Боге три сущности; что подразумевает, что «лицо» и «сущность» имеют одно и то же значение. Следовательно, «лицо» и «сущность» означают одно и то же.

Возражение 3. Далее Боэций говорит (Com. Praed.), что греческое ousia , что означает сущность, означает существо, состоящее из материи и формы. А то, что состоит из материи и формы, есть индивидуальная субстанция, называемая «ипостасью» и «лицом». Следовательно, все вышеупомянутые имена кажутся имеющими одно и то же значение.

Возражение 4. Напротив, Боэций говорит (De Duab. Nat.), что роды и виды только существуют; тогда как индивидуумы не только субстанциональны, но и субстандивенны. Но субстанции так называются от сущего, как субстанция или ипостась так называется от субстанции. Следовательно, поскольку роды и виды не являются ипостасями или лицами, они не тождественны сущностям.

Возражение 5. Далее, Боэций говорит (Com. Praed.), что материя называется ипостасью, а форма называется ousiosis — то есть существованием. Но ни форму, ни материю нельзя назвать личностью. Поэтому человек отличается от других.

Я отвечаю, что, Согласно Философу (Метаф. V), субстанция двойственна. В одном смысле оно означает quiddity вещи, обозначенной ее определением, и поэтому мы говорим, что определение означает субстанцию ​​вещи; в каком смысле субстанция называется у греков ousia , то, что мы можем назвать «сущностью». В другом смысле субстанция означает субъект или «суппозитум», который существует в роде субстанции. К этому, взятому в общем смысле, можно применить имя, выражающее намерение; и, таким образом, это называется «suppositum». Он также называется тремя именами, обозначающими реальность, то есть «вещь природы», «сущность» и «ипостас», согласно троякому рассмотрению названной таким образом субстанции. Ибо, поскольку оно существует в себе, а не в другом, оно называется «сущностью»; как мы говорим, что существует то, что существует в себе, а не в другом. Поскольку оно лежит в основе некоторой общей природы, оно называется «вещью природы»; как, например, этот конкретный человек есть человеческая природная вещь. Так как она лежит в основе акциденций, она называется «ипостасью» или «субстанцией». То, что эти три названия обозначают в общем для всего рода субстанций, означает это имя «лицо» в роду разумных субстанций.

Ответ на возражение 1. У греков термин «ипостас», взятый в строгом толковании этого слова, означает любую особь из рода субстанций; но в обычном смысле оно означает индивида разумной природы по причине превосходства этой природы.

Ответ на возражение 2. Как мы говорим «три лица» во множественном числе в Боге и «три сущности», так и греки говорят «три ипостаси». Но так как слово «субстанция», которое, собственно говоря, соответствует по значению «ипостасью», употребляется у нас в двусмысленном смысле, так как оно иногда означает сущность, а иногда означает ипостась, во избежание всякого повода для заблуждения, считалось, что предпочтительнее использовать для обозначения ипостаси «сущность», а не «субстанцию».

Ответ на возражение 3. Строго говоря, сущность есть то, что выражается определением. Теперь определение включает в себя принципы вида, но не индивидуальные принципы. Следовательно, в вещах, состоящих из материи и формы, сущность означает не только форму и не только материю, но и то, что состоит из материи и общей формы, как начала рода. Но то, что состоит из этой материи и этой формы, имеет природу ипостаси и личности. Ибо душа, плоть и кости принадлежат природе человека; тогда как эта душа, эта плоть и эта кость принадлежат природе этого человека. Поэтому ипостась и личность добавляют к идее сущности индивидуальные начала; они также не отождествляются с сущностью вещей, состоящих из материи и формы, как мы сказали выше, говоря о божественной простоте (I:3:3).

Ответ на возражение 4. Боэций говорит, что роды и виды существуют, поскольку существование принадлежит некоторым индивидуальным вещам, потому что они принадлежат родам и видам, заключенным в затруднительном положении субстанции, а не потому, что виды и сами роды существуют; за исключением мнения Платона, который утверждал, что виды вещей существуют отдельно от единичных вещей. Субстанцировать, однако, принадлежит тем же единичным вещам по отношению к акциденциям, которые находятся вне сущности родов и видов.

Ответ на возражение 5. Индивидуальное, состоящее из материи и формы, субстандирует по отношению к акциденции из самой природы материи. Поэтому Боэций говорит (De Trin.): «Простая форма не может быть субъектом». Его самосущность вытекает из природы его формы, которая не супервентна по отношению к существующим вещам, но придает действительное существование материи и заставляет ее существовать как единичное. Поэтому он приписывает материи ипостась и узиоз 9. 0010, или существование, к форме, потому что материя есть принцип существования, а форма есть принцип существования.

Статья 3. Следует ли говорить о Боге слово «человек»?

Возражение 1. Казалось бы, имя «человек» не следует говорить о Боге. Ибо Дионисий говорит (Div. Nom.): «Никто никогда не смеет говорить или думать о сверхсущностном и скрытом Божестве, кроме того, что было божественно выражено нам оракулами». Но имя «человек» не выражено нам ни в Ветхом, ни в Новом Завете. Следовательно, слово «человек» нельзя применять к Богу.

Возражение 2. Далее Боэций говорит (De Duab. Nat.): «Слово лицо, по-видимому, взято от тех лиц, которые представляли людей в комедиях и трагедиях. Ибо лицо происходит от звучания через [personando], поскольку большая громкость звука производится через полость в маске. Эти «лица» или маски греки называли prosopa , так как они помещались на лицо и закрывали черты перед глазами». Это, однако, может относиться к Богу только в метафорическом смысле. Поэтому слово «человек» применяется к Богу только метафорически.

Возражение 3. Далее, каждый человек есть ипостась. Но слово «ипостас» не относится к Богу, так как, как говорит Боэций (De Duab. Nat.), оно означает то, что является субъектом акциденций, которых нет в Боге. Иероним также говорит (Ep. ad Damas.), что «в этом слове ипостась яд таится в меду». Поэтому слово «человек» не следует говорить о Боге.

Возражение 4. Далее, если отрицается определение чего-либо, то отрицается и определяемая вещь. Но определение «личности», данное выше, не применимо к Богу. И потому, что разум подразумевает дискурсивное знание, которое неприменимо к Богу, как мы доказали выше (I:14:1; и, таким образом, нельзя сказать, что Бог имеет «разумную природу»). , так как принцип индивидуации есть материя, а Бог нематериален, и Он не является субъектом акциденций, чтобы называться субстанцией, поэтому слово «личность» не следует приписывать Богу.0003

Наоборот, В Символе веры Афанасия мы говорим: «Одно лицо Отца, другое Сына, другое Святого Духа».

Я отвечу, что «Лицо» означает самое совершенное во всей природе, т. е. устойчивую индивидуальность разумной природы. Следовательно, поскольку все совершенное должно быть отнесено к Богу, поскольку Его сущность содержит в себе все совершенства, то это имя «личность» подходит к Богу; однако не так, как это применяется к творениям, а более превосходным образом; как и другие имена, которые, давая их творениям, мы приписываем Богу; как мы показали выше, говоря об именах Бога (I:13:2.9).0003

Ответ на возражение 1. Хотя слово «личность» не применяется к Богу ни в Писании, ни в Ветхом, ни в Новом Завете, тем не менее, то, что означает это слово, во многих местах Писания утверждается о Боге; так как Он является высшим самосущим существом и самым совершенным разумным существом. Если бы мы могли говорить о Боге только в самих терминах Писания, из этого следовало бы, что никто не мог бы говорить о Боге ни на каком языке, кроме оригинального языка Ветхого или Нового Завета. Актуальность опровержения еретиков заставила найти новые слова для выражения древней веры в Бога. Такого рода новизны не следует избегать; так как это ни в коем случае не богохульство, ибо оно не уводит нас в сторону от смысла Писания. Апостол предостерегает нас от «нечестивых новообразований слов» (1 Тимофею 6:20).

Ответ на возражение 2. Хотя это имя «человек» может и не принадлежать Богу с точки зрения происхождения термина, тем не менее оно превосходно принадлежит Богу в своем объективном значении. Ибо, поскольку в комедиях и трагедиях изображались знаменитые люди, имя «человек» было дано для обозначения тех, кто обладал высоким достоинством. Поэтому тех, кто занимал высокое положение в Церкви, стали называть «лицами». Отсюда некоторые определяют личность как «ипостась, отличающуюся достоинством». И поскольку существование в разумной природе имеет высокое достоинство, поэтому каждый индивидуум разумной природы называется «личностью». Но достоинство божественной природы превосходит всякое другое достоинство; и, таким образом, имя «личность» преимущественно принадлежит Богу.

Ответ на возражение 3. Слово «ипостас» не относится к Богу в отношении его источника происхождения, так как Он не лежит в основе акциденций; но оно применимо к Нему в его объективном смысле, ибо оно навязано для обозначения существования. Иероним говорил, что «в этом слове таится яд», ибо, прежде чем оно было вполне понято латинянами, еретики употребляли этот термин для обмана простых, чтобы заставить людей исповедовать многие сущности, как они исповедуют несколько ипостасей, так как слово «субстанция» , что соответствует ипостаси на греческом языке, обычно принимается у нас как значение сущности.

Ответ на возражение 4. Можно сказать, что Бог имеет рациональную «природу», если понимать под разумом не дискурсивное мышление, а в общем смысле разумную природу. Но Бога нельзя назвать «индивидуумом» в том смысле, что Его индивидуальность исходит из материи; но только в том смысле, который подразумевает некоммуникабельность. «Субстанция» может быть применена к Богу в смысле самосущего. Однако есть и такие, которые говорят, что приведенное выше определение Боэция (статья 1) не есть определение лица в том смысле, в каком мы употребляем его, говоря о лицах в Боге. Поэтому Ричард Сен-Викторский исправляет это определение, добавляя, что «Личность» в Боге есть «несообщаемое существование божественной природы».

Статья 4. Означает ли это слово «лицо» отношение?

Возражение 1. Казалось бы, это слово «лицо» применительно к Богу означает не отношение, а субстанцию. Ибо Августин говорит (De Trin. VII, 6): «Когда мы говорим о личности Отца, мы имеем в виду не что иное, как сущность Отца, ибо личность говорится о Себе, а не о Сыне». .»

Возражение 2. Далее допрос «Что?» относится к сущности. Но, как говорит Августин: «Когда мы говорим, что есть трое, которые свидетельствуют на небе, Отец, Слово и Святой Дух, и нас спрашивают: трое что? Следовательно, лицо означает сущность.

Возражение 3. Согласно Философу (Метаф. 4), значение слова есть его определение. Но определение «личности» таково: «Индивидуальная субстанция разумной природы», как указано выше. Следовательно, «лицо» означает субстанцию.

Возражение 4. Далее, лицо в людях и ангелах означает не отношение, а нечто абсолютное. Следовательно, если бы в Боге оно означало отношение, то в Боге, в человеке и в ангелах оно имело бы двусмысленное значение.

Напротив, Боэций говорит (De Trin.), что «каждое слово, относящееся к лицам, означает отношение». Но никакое слово не принадлежит человеку более строго, чем само слово «человек». Следовательно, это слово «лицо» означает отношение.

Я отвечаю, что, Возникает трудность относительно значения этого слова «лицо» в Боге, из-за того, что оно сказывается множественно от Трех, в отличие от природы имен, принадлежащих сущности; оно само по себе не указывает на другое, как это делают слова, выражающие отношение.

Поэтому некоторые думали, что это слово «личность» само по себе выражает абсолютно божественную сущность; как это имя «Бог» и это слово «Мудрый»; но что, чтобы противостоять еретической атаке, соборным постановлением было установлено, что его следует понимать в относительном смысле, и особенно во множественном числе, или с добавлением отличительного прилагательного; например, когда мы говорим: «Три лица» или «одно лицо Отца, другое Сына» и т. д. Однако, употребляясь в единственном числе, оно может быть как абсолютным, так и относительным. Но это не кажется удовлетворительным объяснением; ибо, если это слово «лицо» в силу своего собственного значения выражает только божественную сущность, то из этого следует, что, поскольку мы говорим о «трех лицах», настолько далеки от того, чтобы еретики замолчали, у них было еще больше оснований спорить . Видя это, другие утверждали, что это слово «лицо» в Боге означает и сущность, и отношение. Некоторые из них говорили, что оно прямо означает сущность, а отношение косвенно, поскольку «лицо» означает как бы «само по себе единое» [per se una]; и единство принадлежит сущности. А то, что есть «само по себе», подразумевает отношение косвенно; ибо Отец понимается как существующий «сам по себе», как относительно отличный от Сына. Другие, напротив, говорили, что оно прямо означает отношение; и сущность косвенно; поскольку в определении «человека» термин «природа» упоминается косвенно; и они приближаются к истине.

Чтобы определить вопрос, мы должны учесть, что в значение менее распространенного термина может входить что-то, что не входит в более распространенный термин; поскольку «рациональное» входит в значение «человек», а не в значение «животное». Так что одно дело спрашивать значение слова животное, а другое — спрашивать его значение, когда речь идет о человеке. Кроме того, одно дело спрашивать значение слова «человек» вообще; и еще один, чтобы спросить значение слова «человек» применительно к Богу. Ибо «лицо» вообще означает индивидуальную субстанцию ​​разумной фигуры. Индивид сам по себе неделим, но отличается от других. Следовательно, «личность» во всякой природе означает то, что в этой природе отличается: так в человеческой природе оно означает эту плоть, эти кости и эту душу, которые являются индивидуализирующими принципами человека и которые, хотя и не принадлежат «личности», вообще, тем не менее принадлежат смыслу конкретной человеческой личности.

Итак, различие в Боге есть только отношение происхождения, как указано выше (I:28:2 и I:28:3), тогда как отношение в Боге не есть акциденция в субъекте, но есть сама божественная сущность; и поэтому оно существует, ибо существует божественная сущность. Следовательно, как Божество есть Бог, так и божественное отцовство есть Бог Отец, Который есть божественная личность. Следовательно, божественная личность означает отношение как существующее. И это должно означать отношение посредством субстанции, и такое отношение есть ипостась, существующая в божественной природе, хотя в действительности то, что существует в божественной природе, есть сама божественная природа. Таким образом, верно будет сказать, что имя «лицо» означает отношение прямо, а сущность — косвенно; однако не отношение как таковое, а выраженное посредством ипостаси. Точно так же оно означает непосредственно сущность, а косвенно отношение, поскольку сущность есть то же самое, что и ипостась; в то время как в Боге ипостась выражается как отличное отношением: и таким образом отношение как таковое входит в понятие ипостаси. человек косвенно. Таким образом, мы можем сказать, что это значение слова «человек» не было ясно осознано до того, как оно подверглось нападкам еретиков. Следовательно, это слово «человек» использовалось так же, как и любой другой абсолютный термин. Но впоследствии оно применялось для выражения отношения, поскольку оно поддавалось этому значению, так что это слово «лицо» означает отношение не только по употреблению и обычаю, согласно первому мнению, но также и в силу собственного собственного значения.

Ответ на возражение 1. Это слово «человек» сказано по отношению к самому себе, а не к другому; ибо оно означает отношение не как таковое, а посредством субстанции, которая есть ипостась. В этом смысле Августин говорит, что оно означает сущность, поскольку в Боге сущность есть то же самое, что и ипостась, потому что в Боге то, что Он есть, и посредством чего Он есть, одно и то же.

Ответ на возражение 2. Термин «что» иногда относится к природе, выраженной определением, например, когда мы спрашиваем; Что такое человек? и мы отвечаем: Смертное разумное животное. Иногда это относится к «суппозитуму», например, когда мы спрашиваем: «Что плавает в море?» и ответ: рыба. Так что для тех, кто спрашивает, три что? мы отвечаем, Три человека.