alexxlab Почему не нужно бояться психотерапевта. Ответы на частые вопросы о психологической помощи
Что означает постановка на учет в психоневрологический диспансер, как вести себя, если близкому нужна помощь, и почему обратиться к психиатру не страшно
Человек может волноваться, переживать, бояться чего-либо — это нормально, если на то есть объективные причины. Однако бывают ситуации, когда сил справиться со своими эмоциями не хватает, а советы друзей и близких не помогают. Если страхи становятся навязчивыми, агрессия возникает на пустом месте, а тревога мешает жить — это повод серьезно задуматься и обратиться за помощью к специалисту.
Накануне Всемирного дня психического здоровья, который отмечается ежегодно 10 октября, мы задали вопросы декану факультета психологии МГУ, главному внештатному психологу Минздрава России Юрию Зинченко и психиатру, психотерапевту Константину Ольховому.
Психолог занимается нелекарственной коррекцией психических расстройств. А психиатр и психотерапевт — врачебные специальности.
Эти врачи устанавливают диагноз и могут назначать медикаментозное лечение.
В сложной психологической ситуации можно позвонить на горячую линию единого телефона доверия: 8-800-2000-122. Если беспокойство кажется неконтролируемым и излишним, лучше обратиться к терапевту в районной поликлинике. При необходимости он выдаст направление к профильному специалисту — неврологу или психиатру. Само по себе направление не обязывает пациента явиться на прием. «Обращение всегда добровольное», — подчеркивает главный внештатный психолог Минздрава России Юрий Зинченко.
Также можно обратиться к психиатру непосредственно в психоневрологический диспансер (ПНД) напрямую.
Подавленное состояние, тревожность, эмоциональная возбудимость, другие симптомы могут иметь под собой физиологическую основу и быть следствием нарушения работы каких-либо внутренних органов, гормональным нарушением. Чтобы это исключить, врач может назначить дополнительное обследование.
«Никаких более тяжелых последствий, чем последствия самой болезни, быть не может», — убежден Константин Ольховой.
Специалисты сходятся во мнении, что для того, чтобы поставить человека на психиатрический учет в ПНД, которого все так боятся, нужны веские причины. В целом все определяется тяжестью состояния, а не наличием диагноза. Например, два человека с неврозом могут быть в совершенно разных состояниях: один живет нормально и полноценно, второй не может выйти из дома, работать, заботиться о себе и нуждается в лекарственной терапии.
Постановка на учет происходит только после госпитализации больного, тогда же решается вопрос об инвалидности по психическим или неврологическим расстройствам. Существует два типа учета: психиатрический и консультативный. Фактически психиатрический учет в ПНД означает, что человек находится под регулярным врачебным наблюдением. Когда диагноз установлен, врач назначает лечение, выстраивает метод терапии с учетом жалоб и соматического состояния пациента. На учет в психоневрологический диспансер ставятся люди с тяжелыми заболеваниями или состояниями, при которых нужен контроль специалиста.
Консультативный учет такого наблюдения не предполагает.
Диагноз могут сообщить в трех случаях: самому пациенту, родственникам, если пациенту до 15 лет (до 18 лет — если состояние угрожает жизни и здоровью), и по прокурорскому запросу. Во всех остальных случаях, например когда работодатель запрашивает информацию, диспансер не сообщает диагноз, но информирует об отсутствии или наличии противопоказаний к работе. Важно, что перечень работодателей, которые имеют право запрашивать такую информацию, ограничен и строго регламентирован. Информацию о наличии противопоказаний имеют право запрашивать силовые организации, система общественного транспорта (РЖД, авиация, пассажирский городской транспорт), учебные заведения.
Есть показания, которые ограничивают деятельность для определенных профессий, для вождения автотранспорта и владения оружием. Ольховой отметил, что, как правило, речь идет о тяжелых состояниях. «Есть состояния, при которых права категории В выдадут, а права категории D, на вождение автобуса, не выдадут», — пояснил психотерапевт.
Так, люди с психотической симптоматикой, галлюцинациями, эпилепсией, состоящие на учете по этим психическим расстройствам, будут законно ограничены в правах вождения автотранспорта, потому что это может привести к гибели людей.
Это незаконно, если нет отвода по медицинским показаниям. Если до постановки на учет человек работал машинистом в метро — требование законно. Когда профессия человека не связана с ограничениями, такое требование будет дискриминацией.
Например, по словам Зинченко, человек с эпилепсией не может работать в шахтах, у мартеновских печей, быть водителем автотранспорта.
Различают принудительное и недобровольное лечение. Первое назначается только, если человек проходит по уголовному делу, и суд принял решение заменить ему срок принудительным лечением.
Недобровольное лечение может назначаться в трех случаях: человек опасен для себя (суицидальная наклонность), человек опасен для окружающих (острые психозы, бредовое расстройство и т.п.), человек не способен заботиться о себе и о нем некому позаботиться (деменция, глубокая умственная отсталость и т.
д.). В этих случаях недобровольная госпитализация осуществляется в медучреждение, после чего коллегиальное решение отправляется в суд, и уже судья утверждает (или не утверждает), что недобровольное лечение назначено в соответствии с законом. «По собственному опыту скажу, что недобровольно человека госпитализировать очень непросто, для этого нужны очень веские основания», — добавил психотерапевт Ольховой.
Родственники сначала могут обратиться в ПНД и рассказать всю ситуацию. «В хорошем варианте могут выдать направление на госпитализацию. В случае острого состояния можно вызывать психиатрическую скорую помощь», — пояснил психотерапевт Ольховой. Он отметил, что для получения направления на госпитализацию нужны очень веские причины. Если человек ведет себя агрессивно, например, находится в состоянии острого психоза, можно вызывать полицию и тогда уже, имея протокол, — просить ПНД о недобровольной госпитализации. Но и в этом случае это будет непросто.
Сначала можно обратиться к руководству отделения, потом к руководству больницы.
Следующий шаг — обращение в прокуратуру. Человек может уйти из психиатрической больницы, если он не проходит принудительное лечение. «Никто не может удержать в больнице насильно, если мы говорим про взрослых и дееспособных людей. Решение за пациентов до 15 лет принимают родители», — добавил Ольховой.
Это зависит от состояния человека, так как диагноз и дееспособность могут быть не связаны: человек с тяжелым диагнозом может быть социально адаптирован, работать, заботиться о себе и близких, в то время как относительно легкий диагноз может сопровождаться тяжелым состоянием и нарушениями трудоспособности. Суд должен принимать во внимание состояние человека, а не сам факт диагноза и учета в диспансере.
«Можно самостоятельно обратиться в ПНД с заявлением. «Прошу опротестовать диагноз, который мне поставили в таком-то году», — рассказал декан факультета психологии МГУ. — Назначается судебно-психиатрическая экспертиза, которая может снять диагноз».
Человек может быть снят с учета в ПНД и в результате переосвидетельствования.
В этом случае отмечается стабильность или нестабильность состояния больного, обращают внимание на проявление расстройств, с которыми изначально человек обратился за помощью. В амбулаторной службе диспансера или в самом диспансере отмечают, принимает пациент лекарства или нет, как общается с врачами. Важно и то, употребляет он алкоголь или наркотики. Если все в порядке и в течение длительного времени (зависит от тяжести психического расстройства — прим. ТАСС) врачи оценивают состояние человека как стабильное, его снимают с учета.
Инна Финочка, Вера Клюева
Как вести себя на приеме у психотерапевта, чтобы получить рецепт на антидепрессанты?
#1
#2
#3
#4
#5
Гость
он вам и так выпишет,они всех на них сажают.
#6
#7
#8
#9
#10
Татьяна
А с чего депрессовать то? Не война, не голод. Ешьте, спите, да работу работайте
#11
Автор
Фенибут — это не антидепрессант, а дурацкий ноотроп с неподтвержденной эффективностью. Я его горстями пила от заикания в детстве, крыша с него не едет. Просто муж вашей знакомой не смог справиться.
Мне не хотят давать антидепрессанты никак, хотя у меня тяжелейшая депрессия и тревожное расстройство. Три кита, проверялась я у психиатра. Депрессию пишут, а лечить не хотят.
#12
#13
#14
Автор
Фенибут — это не антидепрессант, а дурацкий ноотроп с неподтвержденной эффективностью. Я его горстями пила от заикания в детстве, крыша с него не едет. Просто муж вашей знакомой не смог справиться. Мне не хотят давать антидепрессанты никак, хотя у меня тяжелейшая депрессия и тревожное расстройство. Три кита, проверялась я у психиатра. Депрессию пишут, а лечить не хотят.
#15
#16
#17
#18
#19
Гость
Автор, у меня была депрессия в тяжелой форме+тревожное расстройство+(главное!) панические атаки.
10 лет мучилась. Психотерапевт в районной поликлинике сразу мне выписала АД(велафакс)+на перые 10 дней транквилизатор. Примерно месяц спустя я уже рез-ты почувствовала, вернулась к жизни)) Принимаю уже 3 года, побочек нет, правда слезать с них боюсь — не знаю, что будет, Привыкания к АД нет, есть синдром отмены, если резко перестать их принимать.
#20
#21
#22
Гость
мне продали в аптеке без рецепта флуоксетин, у него в инструкции написано депрессии различной этиологии и недорого стоит 100 с чем-то
еще пробовала ноотропы фенотропил, ноопепт
еще биотредин, лимонтар
Эксперты Woman.ru
Максим Сорокин
Практикующий психолог
644 ответа
Галимов Ильдар
Психолог по семейным.
..114 ответов
Юлия Лекомцева
Врач косметолог
246 ответов
Мария Бурлакова
Психолог
89 ответов
Золотых Вера Владимировна
Психолог
136 ответов
Алла Бурая
Психолог
44 ответа
Роговцова Наталия
Нутрициолог, гастроэнтеролог
2 ответа
Богат Вячеслав
Дипломированный практикующий.
..317 ответов
Никита Носов
Практикующий психолог
29 ответов
Ниделько Любовь Петровна
Практикующий психолог
227 ответов
..
..#23
Татьяна
А с чего депрессовать то? Не война, не голод. Ешьте, спите, да работу работайте
#24
Гость
Гость
мне продали в аптеке без рецепта флуоксетин, у него в инструкции написано депрессии различной этиологии и недорого стоит 100 с чем-тоеще пробовала ноотропы фенотропил, ноопептеще биотредин, лимонтарпомог ли вам Флу?
#25
#26
Гость
Автор, у меня была депрессия в тяжелой форме+тревожное расстройство+(главное!) панические атаки.
10 лет мучилась. Психотерапевт в районной поликлинике сразу мне выписала АД(велафакс)+на перые 10 дней транквилизатор. Примерно месяц спустя я уже рез-ты почувствовала, вернулась к жизни)) Принимаю уже 3 года, побочек нет, правда слезать с них боюсь — не знаю, что будет, Привыкания к АД нет, есть синдром отмены, если резко перестать их принимать.
Непридуманные истории
Меня бесит муж со своими детьми и внуками…
435 ответов
Мужчина сразу предупредил, что всё имущество записано на детей
558 ответов
Такая зарплата — не хочу работать
379 ответов
Ложь длинною в 22 года. Как разрулить?
690 ответов
Ушел муж, 2 месяца депрессия… Как справится, если ты осталась совсем одна?
159 ответов
#27
#28
Татьяна
А с чего депрессовать то? Не война, не голод.
Ешьте, спите, да работу работайте
#28
Татьяна
А с чего депрессовать то? Не война, не голод. Ешьте, спите, да работу работайте
#28
три кита
Физический труд вам поможет. И не сидеть дома. Кроссовки одела и гулять гулять гулять часами. Думаете раньше почему паломничество было распространено? Физическая усталость, смена впечатлений вам помогут. И хватит прятаться за своей болезнью и возводить её на пьедестал. Ноги в руки и пошла.
#28
#28
#28
#28
три кита
Вот не понимаю, что так трудно провериться у психиатра? Сидят блин на афобазолах и не чешутся.
Явно же что-то с башкой, раз афобазол не помогает. Вот так пьют всякую *****, потом на людей с ножом кидаются.
#28
#28
Татьяна
А с чего депрессовать то? Не война, не голод. Ешьте, спите, да работу работайте
Новые темы
Помогите уговорить маму на джунгарика
Нет ответов
Хочу подарить любимой бельё
Нет ответов
Мне бы такого мужа
Нет ответов
Выпадение волос
Нет ответов
Что делать в данной ситуации?
Нет ответов
#28
Татьяна
А с чего депрессовать то? Не война, не голод.
Ешьте, спите, да работу работайте
#28
Гость
Депрессия- ГОРМОНАЛЬНОЕ расстройство. Сдайте анализы на все гормоны и по результатам врач вам назначит гормонозаместительную терапию. Может элементарно щитовидка пошаливает, а вы психотропы пить собрались. Кстати от такой терапии и состояние кожи, волос улучшается и вес нормализуется. Будьте здоровы!
#28
#29
Ольга
Лучше всего от депрессии помогает фенибут, американский. Вроде SNS Smart или Primaforce. Спасает от панических атак, невроза и депрессии. Принимать можно до 2 месяцев по 1000-1500 мг в сутки (до 3 капсул). Действовать начинает практически сразу, минут через 30-40 после приема.
Пить желательно через 30 мин после еды. Синдрома отмены и побочек у меня от него нет, сон в порядке, набора веса нет. Продается без рецепта в спортивном питании.
#30
Гость
У знакомой мужу прописали фенибут,еще хуже с головой стало,поймала как то ночью его-взял веревку и пошел вешаться..Но у них действительно трамвирующая ситуация-2 года назад умер сын,знакомая как то справляется без лекарств,а муж у нее в депрессию впал,вот и аыписал ему врач ад,только во вред пошло.Опасны эти антидепрессанты..
#31
Татьяна
А с чего депрессовать то? Не война, не голод. Ешьте, спите, да работу работайте
#32
Татьяна
А с чего депрессовать то? Не война, не голод.
Ешьте, спите, да работу работайте
#33
три кита
Физический труд вам поможет. И не сидеть дома. Кроссовки одела и гулять гулять гулять часами. Думаете раньше почему паломничество было распространено? Физическая усталость, смена впечатлений вам помогут. И хватит прятаться за своей болезнью и возводить её на пьедестал. Ноги в руки и пошла.
#34
#35
#48
Автор
Фенибут — это не антидепрессант, а дурацкий ноотроп с неподтвержденной эффективностью. Я его горстями пила от заикания в детстве, крыша с него не едет. Просто муж вашей знакомой не смог справиться.
Мне не хотят давать антидепрессанты никак, хотя у меня тяжелейшая депрессия и тревожное расстройство. Три кита, проверялась я у психиатра. Депрессию пишут, а лечить не хотят.
#49
#50
Татьяна
А с чего депрессовать то? Не война, не голод. Ешьте, спите, да работу работайте
15 вещей, которые вы никогда не должны говорить своему терапевту
В этой статье
Кабинет вашего терапевта — безопасное место для раскрытия личных подробностей вашей жизни и работы над личными проблемами, но есть информация, которой вам просто не следует делиться.
Здесь узнайте, что никогда не следует говорить своему терапевту, чтобы не попасть в неприятные ситуации в консультационном кабинете.
Должны ли вы быть полностью честны со своим терапевтом?
Терапия предназначена для того, чтобы быть пространством, где вы можете поделиться своими чувствами, в том числе тем, о чем вы никому не рассказывали.
Во многих случаях можно быть абсолютно честным со своим терапевтом. Имейте в виду, что в большинстве случаев ваш терапевт связан законами о конфиденциальности и не может передавать вашу личную информацию без вашего письменного согласия, поэтому вам не нужно слишком бояться того, что не говорить своему терапевту.
Исключения в отношении конфиденциальности могут быть, если вы чувствуете, что причиняете вред себе или другим, или если вы совершили акт жестокого обращения с ребенком.
В таких случаях по закону ваш терапевт может быть обязан нарушить конфиденциальность, чтобы защитить вас или кого-то еще. Это зависит от вас, что вы раскрываете, но если вы думаете о членовредительстве, это не входит в список вещей, которые никогда не следует говорить психиатру. На самом деле, раскрытие своих мыслей может просто спасти вам жизнь.
В большинстве случаев то, что вы обсуждаете на терапии, остается на терапии, если вы не дадите разрешения на иное, что позволяет быть абсолютно честным.
Иногда вы можете обсуждать со своим терапевтом сложные темы, например, чувство горя, травмирующий опыт из вашего прошлого или ошибки, которые вы совершили в отношениях.
Быть честным в таких вопросах может быть сложно, но если вы хотите добиться прогресса в лечении и решить свои проблемы, честность — лучшая политика.
Вы можете все рассказать своему терапевту?
То, чем вы поделитесь со своим терапевтом, зависит от вас; если вам неудобно чем-то делиться, и вы чувствуете, что будете нечестны или упустите ключевые детали из-за дискомфорта, возможно, сейчас не время делиться этой информацией.
С другой стороны, если вы хотите обсудить глубокую личную проблему, как правило, безопасно сообщить все подробности своему терапевту.
Мало того, что терапевты обучены сохранять конфиденциальность; они также слышали обо всем понемногу, от подробностей интимных отношений и сексуальной жизни людей до ошибок, которые они совершали на работе или в дружбе.
Вы можете беспокоиться о том, что ваш терапевт отвергнет вас или осудит вас, но реальность такова, что терапевты обучены обращаться с трудными темами разговора и помогать вам справляться с вашими эмоциями.
Если есть что-то, что вы не хотите обсуждать со своим терапевтом, во что бы то ни стало держите это в секрете, но обычно вам не нужно ничего скрывать. Если вы хотите добиться реального прогресса в терапии, вы должны раскрыть личную информацию.
Если есть что-то, о чем вы хотите поговорить, но еще не готовы, обсуждение причин вашего страха и беспокойства может оказаться полезным и поможет вам стать более открытыми для обсуждения.
Никогда не думайте, что неприятные эмоции или болезненные личные темы входят в список того, о чем вы никогда не должны говорить своему терапевту. Зачастую это именно те причины, по которым люди приходят на терапию.
То, что вы никогда не должны говорить своему терапевту: 15 вещей
Хотя вы можете рассказать своему терапевту практически все, от своих самых глубоких страхов до самых неприятных эмоций, есть вещи, которые вы не должны говорить своему терапевту.
Если вам интересно, что нельзя говорить терапевту, читайте ниже.
1. Не лгите
Когда вы задаетесь вопросом: «Что мне не следует говорить своему терапевту?» самый важный ответ — избегать лжи. Может показаться здравым смыслом не лгать своему терапевту, но иногда люди боятся раскрыть правду.
Это нормально бояться быть отвергнутым или чувствовать смущение из-за некоторых подробностей своей жизни, но если вы нечестны со своим терапевтом, вы не сможете добраться до причины того, что заставляет вас нуждаться в услугах. терапевта в первую очередь.
2. Не делитесь жалобами на вашего предыдущего терапевта
Если вы задаетесь вопросом, что не говорить своему терапевту, хорошей отправной точкой будет не говорить о том, что вы ненавидели своего предыдущего терапевта. Помимо того факта, что это ни к чему не приведет в терапии, просто неуместно жаловаться новому терапевту на вашего предыдущего терапевта.
Цель вашего сеанса не в том, чтобы перефразировать проблемы с бывшим психиатром.
Вы здесь, чтобы установить отношения и достичь своих целей.
3. Не говорите, что хотите дружить
Терапевты должны соблюдать профессиональные границы со своими клиентами. Хотя вы, вероятно, разовьете тесные рабочие отношения со своим терапевтом, вы не можете быть друзьями.
Не обсуждайте встречи за чашкой кофе или развитие отношений вне сеансов терапии; это только создаст сложную ситуацию для вашего терапевта и отвлечет вас от совместной работы.
4. Избегайте полуправды
Точно так же, как вам не следует лгать своему терапевту, вы не можете говорить «полуправду» или упускать важные детали своей ситуации.
Не сказать всей правды — это то же самое, что пойти к врачу и рассказать ему только половину своих симптомов, а затем задаться вопросом, почему прописанное вам лекарство не работает.
Чтобы правильно поставить диагноз и составить план лечения, вы должны быть готовы рассказать всю правду, даже если некоторые детали вас смущают.
Если вы не готовы поделиться всей правдой на конкретную тему, возможно, будет хорошей идеей отложить разговор на потом, когда вам будет удобнее.
5. Не говорите им, что вам просто нужен рецепт
Лекарства могут быть полезными и даже необходимыми для людей с психическими расстройствами, такими как депрессия или тревога, но лекарства часто используются вместе с терапией. Если вы приходите на занятия с таким видом, что предпочитаете просто принять таблетку и не говорить, вы не добьетесь большого прогресса.
Связанное Чтение: Как справиться с проблемами психического здоровья в отношениях
6. Не говорите своему терапевту вылечить вас
Существует распространенное заблуждение, что работа терапевта состоит в том, чтобы «лечить» своих клиентов. На самом деле терапевт должен выслушать ваши опасения, помочь вам справиться с вашими эмоциями и дать вам возможность внести позитивные изменения в свою жизнь.
Ваш терапевт может давать вам обратную связь или предлагать объяснения некоторых из ваших поступков, но вы будете тем, кто сделает большую часть работы по «решению» ваших проблем.
7. Не поддавайтесь искушению вести светскую беседу, чтобы избежать ваших реальных забот
Некоторое беспокойство, связанное с вашими терапевтическими сеансами, вполне естественно, но не вступайте в светскую беседу и не рассказывайте своему терапевту все подробности вашей недели, такие как как то, что вы ели на обед, чтобы не погружаться глубже в более насущные вопросы.
8. Никогда не высмеивайте других людей из-за пола, культуры или сексуальной ориентации
Терапевты не только несут этические обязательства по защите конфиденциальности и поддержанию границ; от них также требуется чутко относиться к вопросам разнообразия и избегать дискриминации.
Если вы придете на терапевтическую сессию и будете вести себя неприемлемым образом, например, ругаться на расовой почве или делиться оскорбительными шутками о ком-то определенной сексуальной ориентации, вы поставите своего терапевта в неудобное положение, и это может даже навредить вашим отношениям с терапевтом.
9. Никогда не признавайтесь в любви
Так же, как профессиональные границы не позволяют терапевтам подружиться с клиентами, они также запрещают романтические отношения.
Никогда не говорите своему терапевту, что вы считаете его привлекательным или что вы хотели бы с ним расстаться. Это просто не нормально, и вашему терапевту будет невероятно некомфортно в такой ситуации. Возможно, им даже придется перестать видеться с вами, если вы признаетесь им в любви.
10. Не говорите о других клиентах
Те же законы о конфиденциальности, которые защищают вас, применяются и к другим клиентам вашего терапевта. Это означает, что вы не можете запрашивать у них информацию о других клиентах, с которыми они встречаются, даже если вы знаете их на личном уровне. Сплетни о других клиентах — это одна из тех вещей, которые никогда нельзя говорить терапевту.
11. Не говорите своему терапевту, что терапия вам не поможет «просто не буду работать», скорее всего, не приведет к каким-либо эффективным результатам.
Вместо этого приходите с открытым сознанием.
Можно сказать, что вы опасаетесь, насколько хорошо будет работать терапия, но вы и ваш терапевт можете справиться с этим вместе.
12. Не извиняйтесь за то, что говорите о себе
Вся цель терапии состоит в том, чтобы обсудить вас, поэтому вы никогда не должны чувствовать необходимость извиняться за то, что слишком много говорите о себе. Ваш терапевт должен знать, что с вами происходит, и он не сочтет вас грубым, если большую часть сеанса вы будете говорить о своей личной жизни.
13. Никогда не извиняйтесь за эмоции
Многие люди вырастают, когда их учат, что им следует стыдиться своих эмоций или что эмоциями никогда нельзя делиться, но на терапевтических сеансах этого просто не происходит.
Ваш психотерапевт поможет вам научиться понимать и обрабатывать болезненные эмоции. Сказать, что вы чувствуете себя плохо из-за чувства вины или печали, входит в список того, что не следует говорить своему психотерапевту.
Посмотрите это видео, чтобы понять
14. Не ограничивайтесь только фактами
Так же, как человек, которому некомфортно с эмоциями, может извиниться за то, что испытал их во время терапии, он также может попытаться быть максимально объективным.
Конечно, есть время и место для того, чтобы придерживаться фактов, но сеанс терапии требует, чтобы вы вышли за рамки объективных фактов и обсудили субъективные чувства, которые у вас возникают в связи с ситуацией.
15. Не будьте откровенны в определенных темах
Хотя важно быть открытым и честным в отношении своего личного опыта, который привел вас к терапии, вам следует избегать откровенной честности в отношении определенных тем, например, как вы относиться к своему терапевту или к администратору на стойке регистрации.
Определенные темы просто не следует обсуждать, поэтому нет необходимости говорить своему терапевту, что его секретарша привлекательна, или что вам не нравится выбор одежды вашего терапевта.
Советы о том, как вести себя при работе с терапевтом
Теперь, когда вы знаете, чего никогда не следует говорить своему терапевту, полезно иметь представление о том, как вести себя в целом при работе с терапевтом.
- Помимо избегания того, что не следует говорить терапевту, вы должны прийти на сеанс, готовый поделиться своими личными проблемами и откровенно рассказать о своих чувствах и переживаниях.
- Если есть что-то, что вам просто неудобно обсуждать, честно признайтесь в своем дискомфорте, а не оправдывайтесь и не лгите.
- Помимо того, что нужно быть открытым и честным, важно быть активным участником терапевтического процесса. Это означает выполнение домашнего задания, которое назначает вам терапевт. Домашнее задание может показаться странным или раздражающим, но правда в том, что ваш терапевт назначил его, потому что считает, что это поможет вам добиться прогресса в терапии.
- Наконец, будьте готовы применить то, чему вы научились на терапии, в своей повседневной жизни. Вы можете говорить со своим терапевтом весь день, но если вы не внесете никаких изменений в результате сеансов терапии, вы не продвинетесь далеко.
- Будьте открыты для влияния вашего терапевта и готовы попробовать новые способы мышления и поведения, основанные на том, что вы узнали в терапии.
Вы можете говорить со своим терапевтом весь день, но если вы не внесете никаких изменений в результате сеансов терапии, вы не продвинетесь далеко.Связанное Чтение: Как найти лучшего терапевта – обзор экспертов
Посмотрите это видео, чтобы понять, что вы можете сказать своему терапевту:
Заключение
Возможно, вы были удивлены, узнав о том, что вам не следует говорить терапевту. Возможно, вы думали, что вам не следует делиться самыми интимными подробностями своей жизни, но это не входит в список того, что вы никогда не должны рассказывать своему терапевту.
Вместо этого вам следует избегать лжи, разговоров о других клиентах и дискуссий на неприемлемые темы, такие как ваша любовь к своему терапевту или ваше презрение к людям, которые отличаются от вас.
В конце концов, если вы будете открытыми и честными во время сеансов терапии и будете делиться ими в максимально удобной для вас степени, это приблизит вас к достижению ваших целей. Когда дело доходит до вашей личной жизни и переживаний, в списке не так много того, о чем нельзя говорить терапевту, если вы честны!
Когда терапевты поощряют отключение семьи
Родители Джереми развелись, когда ему было три года. Первые два года после развода Джереми видел отца каждый вторник и каждые вторые выходные, но это резко уменьшилось, когда его отец снова женился и переехал в Неваду, где жила семья его новой жены. В этот момент срок содержания под стражей был изменен на одну неделю во время каникул и на один месяц летом. Его мать, Шерри, не вышла замуж во второй раз, потому что не хотела, чтобы в жизни Джереми было больше мужчин. Так поступила ее мать, когда развелась с отцом Шерри, и она поклялась никогда не повторять подобного поведения ни с одним из своих детей.
Шерри боролась с депрессией большую часть своей жизни, и неожиданное положение матери-одиночки с маленьким ребенком и небольшой поддержкой супруга не помогло.
Она не могла позволить себе терапию, чтобы облегчить депрессию, поэтому усердно работала, читала книги по воспитанию детей и прислушивалась к советам, предлагаемым в таких шоу, как «Доктор Фил », «Доктор Лаура», «» и « Опра». К тому же, Джереми был тихим ребенком, который вел себя низко, учился и не доставлял ей никаких хлопот, даже будучи подростком. И поскольку он был хорошим учеником, он смог получить полную стипендию в приличном гуманитарном колледже на Среднем Западе.
Но их отношения начали меняться, когда он поступил в колледж. Когда он впервые приехал, Джереми звонил или писал своей матери раз в неделю, чтобы сообщить ей, что у него все в порядке и он заводит друзей, поскольку он знал, что она беспокоится. Однако это очень быстро сократилось до одного раза в месяц, когда он стал заниматься учебой и новой общественной жизнью. В конце концов он перестал отвечать на звонки своей матери и почувствовал себя обремененным ее жалобами и личным отношением к нему.
Чем больше она жаловалась на его недоступность, тем меньше он хотел с ней разговаривать.
Его отец снова связался с ним после долгих лет отсутствия контактов, и он был взволнован возможностью восстановить их отношения. После тяжелого расставания с девушкой в общежитии он начал посещать молодого психолога, которого ему порекомендовала консультационная служба. В рамках их совместной работы психолог сообщил ему, что его мать страдает нарциссическим расстройством личности. Он также рекомендовал Джереми сделать перерыв в отношениях с ней и сосредоточиться на себе.
«Гнев активен: он может заставить нас чувствовать, что мы сопротивляемся, а не чувствовать себя жертвами результатов нашей жизни».
К тому времени, как Шерри связалась со мной, Джереми не разговаривал и не писал ей почти два года. Я написал Джереми по электронной почте, чтобы узнать, готов ли он поговорить со мной о своей матери.
Он ответил сразу, и мы провели сеанс, разговаривая о его матери по телефону.
Мне понравилось с ним разговаривать. Он казался вдумчивым, проницательным, интересующимся собственной психологией. Хотя он критически относился к своей матери, было ясно, что он также заботился о ней и не хотел, чтобы она страдала. Я также обнаружил, что его терапевт был большим препятствием, чем критика его матери.
— — — —
Терапевты могут причинить много вреда. Мы можем поощрять развод с супругом, который более склонен к переменам, чем мы думаем, нанося вред жизни клиентки и ее детей. Мы можем поощрять кого-то оставаться в браке, который вызывает постоянную депрессию у него или его детей. Мы можем поддержать родителя, который вырезает взрослого ребенка из завещания, не ставя перед собой задачу выяснить, какой вклад он внес в негативное поведение ребенка. Мы можем поддержать решение взрослого ребенка прекратить отношения с родителем, не обращая внимания на то, как это решение может повлиять на клиента, его детей и родителя, которого прерывают.
Возможно, более важная проблема, чем слепые пятна, возникающие из-за нашей неопытности, непроверенных предубеждений или ограниченных ориентаций, заключается в том, что точки зрения терапевтов часто некритически отражают предубеждения, моды и причуды культуры, в которой мы живем.
Если бы вы были терапевтом в 1950-х годах, и к вам в кабинет пришла женщина, заявившая, что она не реализовала свою роль матери и домохозяйки, скорее всего, вашей целью не было бы подтолкнуть ее к карьере или к более значимой деятельности вне дома. дом. Вместо этого вы бы исследовали, что мешало ей быть счастливой с тем, что якобы делает других женщин такими довольными. Ее скука или неудовлетворенность домашним хозяйством, идеал, противоречащий культуре того времени, будут рассматриваться как невроз, который нужно лечить с помощью лекарств и психоанализа.
Этот пример — всего лишь один в долгой истории, когда психотерапия и медицинское сообщество клеймили совершенно естественное недовольство или реакции на преобладающие социальные установки «болезнями», которые необходимо лечить, а не проблемами, которые необходимо решать. Вот еще: в 1850 году доктор Сэмюэл Картрайт сообщил в Новоорлеанском медицинском и хирургическом журнале об открытии новой болезни, которую он назвал драпетоманией.
Драпетомания была состоянием, которое вызывало угрюмость, неудовлетворенность и желание избежать службы. Оно использовалось для описания рабов, стремившихся убежать от своего рабства: drapetes, — древнегреческое слово, означающее «беглый раб», и мания — «чрезмерная энергия или активность».
Эти примеры демонстрируют, как неспособность терапевтов бросить вызов социальным, экономическим, расовым и гендерным нормам своего времени привела к тому, что они превратили адаптивное поведение или, по крайней мере, понятное недовольство в болезни. Сегодняшние терапевты продолжают эту традицию, не в состоянии критически изучить новые культурные и социальные тенденции, которые часто служат снижению благополучия и увеличению семейных конфликтов и разделений.
Одним из наиболее глубоких изменений, произошедших в нашей культуре за последнее столетие, стало то, что она стала воспринимать человека отдельно от семьи и общества в целом. Сегодняшняя культура терапии отражает постоянно растущее стремление нашей страны к индивидуализму и способствует этому.
В то время как до 1960-х годов цели психотерапии, как правило, заключались в том, чтобы побудить людей подчиняться институциональному диктату времени, сегодняшние терапевты и авторы книг о самопомощи хотят помочь своим клиентам стать более устойчивыми к силам вины, стыда и беспокойства. о других, которые мешают им развивать свои таланты и осуществлять свои мечты. С этой целью члены семьи все чаще стали рассматриваться как помощники (или препятствия) на пути к полноценной жизни, а не как необходимые и простительные черты в ожидаемо несовершенном существовании. Если когда-то семья была местом, где индивидуумы располагались в хронологическом или социальном порядке, то теперь она представляет собой институт, от которого они должны быть освобождены.
За исключением воспитания маленьких детей, поощрение людей к чувству долга или заботы о членах семьи обычно не входит в планы большинства терапевтов. В результате психотерапия взрослого ребенка иногда может усилить семейный конфликт и дистанцию.
Если клиент не просит помощи в улучшении отношений с родителем, братом, сестрой, бабушкой и дедушкой или родственниками, большинство терапевтов беспокоится, что слишком большой акцент на потребностях или чувствах человека за пределами комнаты будет противоречить тому, чтобы помочь клиенту сосредоточиться. на своих собственных потребностях — что, в конце концов, является целью многих современных психотерапевтов.
Как терапевты, мы рассматриваем идеальный родитель или семейный опыт как способ пролить свет на то, какой могла бы быть жизнь взрослой женщины, если бы у нее было лучшее воспитание. Это служит цели помочь нашей клиентке не винить себя за самоограничение и ненависть к себе, а также позволить ей дистанцироваться от родителей и других людей, чей контакт имеет тенденцию усиливать этот голос, а не ослаблять его. Это также позволяет творческому пространству представить, что она могла бы чувствовать или достичь без критических голосов, которые могли привести ее к терапии в первую очередь, независимо от происхождения.
Помочь взрослым детям увидеть, чего они не получили и что в идеале должны были получить от родителей, — один из самых важных инструментов в арсенале терапевта, к которому я обращаюсь ежедневно. Анализ детства клиента полезен, потому что родители, братья и сестры могут сильно формировать личность, самооценку, чувство доверия или безопасности в мире, а затем и способность человека быть родителем. Психотерапевты могут быть эффективными преподавателями взаимосвязи между поведением взрослого ребенка во взрослом возрасте и вкладом семьи в эти несоответствия, недостатки или конфликты.
«Нет противоречия между любовью к кому-то и чувством бремени этого человека; действительно, любовь имеет тенденцию увеличивать бремя».
Иллюстрация © Стефани Картер
Но у этого есть и обратная сторона.Таким образом терапевты искушают взрослых детей испытывать презрение или даже ненависть к своим родителям.Они могут поощрять их гнев, потому что гнев силен: он может унести гнев от себя.
Обвиняя других, мы избавляемся от самообвинения, стыда и вины, которые мы чувствуем по поводу наших недостатков и неудач. Гнев активен: он может заставить нас чувствовать, что мы сопротивляемся, скорее чем чувствовать себя жертвой результатов нашей жизни.Но точно так же, как ненависть к греху, а не к грешнику, по-прежнему предполагает ненависть, поддержка гнева или презрения к родителю не обязательно освобождает взрослого ребенка от того, от чего он надеется стать освобожден
Семейная терапия с Джереми и его мамой
Поговорив со мной по телефону, Джереми согласился провести несколько сеансов со своей матерью и мной. Шерри была права, говоря, что Джереми был добрым и тихим человеком. Но добрая натура иногда может быть обузой; это может чрезмерно отягощать вас чувством вины и ответственности за тех, кого вы любите. По моему опыту, иногда самым хорошим детям приходится становиться самыми агрессивными, чтобы убедить себя, что они не несут ответственности за благополучие других.
Я консультировал Шерри перед нашим первым сеансом семейной терапии, пытаясь подготовить ее к тому, что должно было произойти. Я советовал: слушайте, не защищаясь, все, что говорит Джереми. Постарайтесь найти зерно истины в его утверждениях, какими бы обидными они ни были. Даже если его слова расходятся с вашей памятью и самоанализом, постарайтесь услышать это как его точку зрения, а не вопрос о правильности или неправильности.
Во время моего одиночного сеанса с ним я рекомендовал ему прямо сказать своей матери, что его беспокоит. Джереми не сдержался. Он не разбавлял свое восприятие и не пытался оградить ее от боли. Казалось, он ждал этого момента, чтобы снять все это с груди, что я поддержал, потому что хотел, чтобы он как можно скорее получил на стол как можно больше.
«Когда я был маленьким, ты предпочел оставаться в постели со своей депрессией, вместо того чтобы встать и привести себя в порядок», — начал он. «И в результате мне было гораздо труднее понять, как делать основные вещи в жизни или расставлять приоритеты в своих собственных потребностях в отношениях.
Мой терапевт сказал, что я был вашим отцом и что вы были эмоционально кровосмесительны со мной, когда я рос. Вот почему я не хотел с тобой разговаривать. Мне нужно работать над собой».
Я хотел, чтобы он был прямолинеен. Но я также знал, что мне нужно будет перевести его слова — продукты его собственной терапии, — которые в нерасшифрованном виде звучат как наихудшие оскорбления характера: «эмоциональный инцест», «парентифицированный», «нарциссическое расстройство личности». Это флора и фауна Диагностическое и статистическое руководство , может показаться довольно унизительным для тех, кто находится на принимающей стороне.
Смягчение остроты психиатрических диагнозов особенно важно, поскольку они теперь являются активной частью массовой культуры. Мы называем кого-то «пограничным» или «абсолютным нарциссом», когда раньше говорили «придурки» или «мудаки». Мы могли бы по-прежнему называть их так, но постановка этого в контексте диагноза звучит гораздо авторитетнее.
Хотя диагностика, возможно, является неизбежной частью жизни в обществе, одержимом личностным ростом и развитием, ярлыки имеют последствия и могут влиять на поведение как тех, кто их навешивает, так и тех, на кого навешивают ярлыки. Точно так же, как диагноз рака или болезни Альцгеймера может привести к увеличению, а в некоторых случаях и к уменьшению контактов членов семьи, психиатрический диагноз может повлиять на отношение людей к своим родственникам.
В этом остром примере Джереми не совсем ошибся в своей оценке того, чего он не получил от своей матери, или того, как это могло повлиять на его жизнь. Существует достаточно доказательств того, что воспитание у депрессивного родителя (большинство исследований посвящено матерям) может оказать негативное влияние на ребенка. И он, скорее всего, рос, чувствуя большую ответственность за благополучие своей матери, чем он мог бы предпочесть или чем это могло быть ему полезно, хотя есть и другие исследования, которые показывают, что сильные стороны, усвоенные в этой роли, также могут быть положительными.
Но он обвинял свою мать в поведении, которое она вела бы по-другому, если бы знала как, или если бы у нее были психологические или экономические ресурсы, когда она воспитывала его.
Люди выбирают быть плохими родителями?
Когда дело доходит до воспитания детей, свободы воли зачастую меньше, чем многие думают. Родители в такой же степени страдают от своего генетического диктата, провокаций партнеров, детских травм, финансовых угроз и общественных лишений, как и дети, которых воспитывают. Недостаток Шерри в воспитании детей был связан не только с недостатками ее собственных родителей, но и с ее финансовыми трудностями, ее генетической и экологической уязвимостью к депрессии, а также отсутствием другого родителя, с которым можно было бы разделить ответственность за воспитание сына.
Наше нынешнее построение причинно-следственной связи в семье, где терапевтические рассуждения заставляют людей поверить в то, что выбор является организующим и руководящим принципом жизни, часто создает в семьях больше конфликтов, чем разрешает.
С точки зрения Джереми, его депрессивная мать должна была это сделать, иначе могла бы просто подтянуться за шнурки, встать с постели и промаршировать в кабинет терапевта.
Исследования показывают, что большинство взрослых детей объясняют свое отчуждение личными качествами родителя, вызвавшими их поведение, а не контекстуальными, экономическими или культурными механизмами. Как бы резонирует эта причинно-следственная структура с американскими идеалами, она не может описать, как работает депрессия, как работает процесс принятия решений или даже как работает выбор.
Если ребенок под руководством терапевта позже оглядывается назад и говорит, что родитель должен был знать лучше или вести себя по-другому — что теперь он заслуживает дистанции, если не презрения, которое он получает, — это неправильно. Это предполагает, что родителю вручили карту для географии, которая еще не была нанесена на карту, когда они воспитывали своих детей, и дали ресурсы, которые были вне их досягаемости.
Это никоим образом не для того, чтобы свести к минимуму огромный ущерб, иногда необратимый, который может нанести проблемное воспитание. Дети, воспитанные теми, кто подвергался эмоциональному или физическому насилию или пренебрежению из-за психического заболевания, алкогольной или наркотической зависимости, не понаслышке знают, какую боль могут причинять родители. Эта боль может распространяться на все аспекты его жизни. Сказать взрослому ребенку: «Я сделал все, что мог», может быть слабым утешением для того, кто много лет страдал из-за поведения родителя. И это дает мало мотивации взрослому ребенку участвовать в процессе примирения. Вот почему я призываю родителей проявлять должную осмотрительность в отношении жалоб своих детей и усердно работать над устранением причиненного вреда.
Неправильный диагноз родителя
Терапевт Джереми не ошибся, говоря, что его матери нужно больше любви, заботы и нежности, чем он мог бы обеспечить. И не то, что несовместимость их темпераментов могла причинить ему истинное страдание.
Но по моему опыту, многие терапевты ошибочно принимают материнскую депрессию за нарциссизм. Подавленные матери могут быть более нуждающимися, тревожными и иногда пренебрежительными. Терапевты могут интерпретировать эту депрессию как нарциссизм или какое-то другое расстройство личности.
«Карл Юнг писал, что ничто так не влияет на детей, как непрожитая жизнь их родителей. Иногда я обнаруживаю, что под презрением клиентки к родителю, которого она отвергла, скрывается глубокий резервуар печали по этому родителю и стремление к тому, чтобы он был счастлив».
Было ли у матери Джереми нарциссическое расстройство личности, как считали он и его терапевт? Она не. Что еще более важно, этот диагноз исключал возможность того, что они могли бы вместе построить мост взаимопонимания, где Джереми — без вины или сожаления — мог бы принять ограничения того, что он мог или должен обеспечить, чтобы его мать и его мать могли принять — без горечи или жалоб на сына — что его заботы и внимания никогда не будет достаточно, чтобы компенсировать трудную руку, которую жизнь нанесла ей до и после того, как она стала родителем.
Мать Джереми заслуживала ли лучшей жизни. Просто не обязательно ее сын мог это обеспечить. И Джереми тоже заслуживал лучшей жизни. Просто не обязательно его мать была виновата в том, что у него этого не было. Постановка матери психиатрического диагноза, особенно такого раздутого и окончательного, как нарциссическое расстройство личности, сильно упрощает ее жизнь и борьбу; это обесценивает годы ее любви и преданности, какими бы несовершенными они ни были; и это ослабляет ткань связи, которая в противном случае могла бы существовать. Она заслуживала другого повествования, более глубокого и сострадательного, в котором она рассматривалась не как свободный агент, а как человек, отвечающий на то, что жизнь предлагала ей, из того, что она могла предложить взамен.
Карл Юнг писал, что ничто так не влияет на детей, как непрожитая жизнь их родителей. Иногда я обнаруживаю, что под презрением клиентки к родителю, которого она отвергла, скрывается глубокий резервуар печали по этому родителю и стремление к тому, чтобы он был счастлив.
Горести, разочарования, чувство неполноценности родителя становятся настолько тягостными, что ребенок не знает иного способа сбросить этот груз, кроме как списать ее со счетов. Как писал автор Эндрю Соломон в «Вдали от дерева 9».0242 , «Нет противоречия между любовью к кому-то и чувством бремени этого человека; действительно, любовь имеет тенденцию увеличивать бремя».
То, что некоторые взрослые дети находят угнетающим в своих родителях, может быть не расстройством личности родителей, которое так часто подчеркивается в терапевтических кабинетах и на форумах, а тяжестью их собственного чувства эмпатии.
— — — —
Для взрослого ребенка решение расстаться с родителем, каким бы болезненным оно ни было, тем не менее связано с рассказом об освобождении от угнетающих сил и стремлении к счастью. Для родителя нет эквивалентного преимущества. Все это имеет оборотную сторону: не удается выполнить самую важную задачу в жизни; отказ в ценностном отражении себя как родителя; чувство стыда перед сверстниками и семьей; теряя не только взрослого ребенка, но часто и отношения к заветным внукам.
А те родители, которые слишком хорошо осведомлены о своих родительских неудачах, также теряют возможность сделать для внуков то, что они не могли сделать для своих собственных детей.
У матери Джереми были трудности с первыми сеансами. Ее хроническая депрессия сделала ее менее способной воспринимать жалобы сына как жалобы, а не как нападки на ее фундаментальную ценность. Но, как это часто бывает, ее способность просто слушать, размышлять и находить зерно истины помогло ему увидеть, что она сильнее, чем он думал. И также помогло, когда она смогла сказать ему, что, хотя она скучала по нему и хотела бы быть в большем контакте, она не нуждалась в нем так, как он думал, — чтобы придать своей жизни цель — и что это Не эгоистично с его стороны было больше сосредоточиться на своей жизни и меньше на ее. Они говорили о том, как поддерживать связь в будущем. Это будет меньше, чем она хотела, но гораздо больше, чем раньше.
Терапия примирения между родителями и взрослыми детьми похожа на терапию пар, когда один из членов семьи готов расстаться.
Для тех, кто открыт для глубокого изучения фундаментальных проблем в отношениях, брак иногда можно спасти и во многих случаях сделать лучше, чем когда-либо. То же самое можно сказать и об отчужденных родителях и их взрослых детях.
***
Адаптировано из Rules Of Ostrangement авторское право © Джошуа Коулман, 2021. Используется с разрешения Harmony, издательства Random House, подразделения Penguin Random House LLC, Нью-Йорк. Все права защищены. Никакая часть этого отрывка не может быть воспроизведена или перепечатана без письменного разрешения издателя.
Джошуа Коулман, доктор философии , частный психолог и старший научный сотрудник Совета современных семей. Соредактор вместе с историком Стефани Кунц в сборнике исследований современной семьи, он также является соучредителем Standing Together, центра повышения осведомленности о семейном отчуждении.
Дайте нам знать, что вы думаете по адресу letter@psychnetworker.