Жалость это хорошо или плохо: Жалость: есть ли в ней хоть что-то хорошее?

Жалость: есть ли в ней хоть что-то хорошее?

90 750

Познать себяОдиночество

В интернете к жалости много претензий. Поверхностный поиск сразу выдал такие мысли. «Жалость унижает тех, кого ты жалеешь. Жалость не несет в себе никакого прогресса и ничем никому не помогает. Вместо того чтоб жалеть, лучше реально помочь человеку, иногда эта помощь кажется жесткой… как пощечина при истерике, но она необходима. Жалость поощряет человека быть и дальше слабым и только ныть: „какой же я бедный и несчастный“».

«Жалость — одна из форм чувства дискомфорта, часто приобретающая вид снисходительного сострадания. Объект жалости воспринимается как „жалкий“, то есть униженный в своем несчастном положении, но вместе с тем ценный». «Жалость — чувство унижающее: и того унижающее, кто жалеет, и того, кого жалеют». И как итог: «Жалость — самое ужасное чувство, которое можно испытывать к человеку».

Что называется, приехали. Жалость стали возводить к слову «жало» и соотносить с «жалить». Тогда как мы назовем человека, не знающего жалости? Безжалостный. Не нравится? А почему, если жалость — самое ужасное чувство, дискомфорт и унижение? Можно еще выбросить в утиль однокоренные «сожаление», «сжалиться» и «жаль».

Для меня жалость тесно связана с физическим прикосновением, легким поглаживанием, объятием. Когда моя дочь, свалившись с велосипеда, плачет от боли или обиды, ухватившись за ободранные коленки, — сердце сжимается именно от жалости, и эта жалость требует прикосновения, тепла присутствия другого рядом в тот момент, когда близкому человеку больно и он беспомощен.

Дискомфортное ли это чувство? Нет. Жалость — это эмоциональный отклик на беспомощность другого, когда у него нет ресурсов справиться с ситуацией

Когда мы ощущаем, что у человека, который испытывает страдание, есть ресурсы для его преодоления, то мы можем ему сочувствовать, сопереживать. Но не всегда в момент страдания у человека есть ресурс, и жалость дает возможность позаимствовать чужой, ощутить силу другого рядом, когда своих сил нет.

«Жалким» человек становится не от жалости. Что значит «жалкий»? В словарях преобладают такие характеристики: убогий, презренный, ничтожный. Если вы жалеете плачущего малыша, потерявшего что-то важное или прищемившего палец, — вы делаете это, потому что он убогий, презренный или ничтожный? Его же жалко? Или маскируете «недостойную» жалость к ребенку отстраненными «сочувствую» или «сострадаю»?

Однажды мы всей семьей шли домой, и за нами увязался щенок. Явно бездомный, он бежал, смешно потявкивал, вилял хвостиком и пытался заглянуть в глаза: мол, может, возьмете меня к себе, а? Дочурки взволновались, да и мне было очень жалко этого малыша, но собаки или любые другие домашние животные в мои планы не входили. Так что мы шли дальше, а он бежал следом — довольно долго, надо сказать…

Жалко этого щенка, а не «сочувствую». Другое дело, что свою жалость я не стал переводить в действие «забрать к себе домой», потому что не был готов заботиться о нем всю его жизнь.

Итак, жалость — чувство, направленное на того, кто в настоящий момент переживает страдание и не чувствует ресурсов самому справится с ним. Жалость может быть быстрым откликом на внезапную боль (сильно ударился, порезался, упал). Понятно, что чаще это чувство возникает в связи с детьми и животными, однако любой взрослый человек в какой-то момент может оказаться на мели, как рыба на суше, и быть не в состоянии выпрыгнуть обратно в воду. Это может быть редко, но — возможно.

Жалея другого, временно подменяешь собой опору, дающую возможность пережить момент полного отчаяния и безнадежности. И именно в этом моменте кроется очень хрупкое равновесие, нарушение которого приводит к тому, что жалость начинает вызывать много неприятия, раздражения и злости.

Замечали, как матери утешают своих детей? Кто-то гладит по голове, спине или плечу, сопровождая действия словами утешения, — «я понимаю, как тебе больно», «у собаки болит, у кошки болит, а у Саши не болит», «скоро пройдет». А кто-то говорит ребенку о его беспомощности: «ты мой несчастный», «бедненькая моя», «ну чего ж ты такая неуклюжая», «весь в отца своего, растяпу, уродился, несчастненький»…

Чувствуете разницу между первым и вторым вариантами утешения?

В первом случае родители помогают ребенку прожить боль или эмоцию, никак не фиксируя его внимание на собственной «безресурсности». Это близко к сожалению — переживанию, связанному с осознанием невозможности что-то изменить или исправить. «Ты упал с велосипеда, это очень неприятно, но ничего страшного не произошло, сейчас боль пройдет — и все будет в порядке».

Во втором случае ребенку сообщается, что он беспомощный, неуклюжий и что вряд ли он сможет что-то сделать лучше. Такая форма жалости нередко «глотается» ребенком, а вот взрослых она раздражает — правда, тех взрослых, кто ощущает в себе достаточно сил, чтобы справиться.

На чужой жалости можно паразитировать, однако это возможно только при том условии, что обе стороны принимают в этом деятельное участие. «Беспомощный» всеми силами демонстрирует отсутствие у него сил (парадокс, да), а жалеющий охотно верит в то, что у несчастного действительно нет никаких возможностей что-то изменить. На этом базируется «любовь из жалости», которая, по сути, становится любовью к ощущению себя сильным рядом с беспомощным.

«Я без тебя не могу жить!» — классическая манипулятивная фраза. Но эта фраза льстит тем, для кого единственная возможность чувствовать себя ценным — это подпитка со стороны нуждающихся. В такой жалости-зависимости нет никакого ресурса со стороны «жалеющего», для него беспомощность другого (реальная или мнимая) сама по себе ресурс для того, чтобы поддерживать себя. Здесь нет подлинной жалости как стремления временно поделиться своей силой, здесь взаимное паразитирование на общих слабостях.

Если любовь — это жалость, то тогда эта любовь может продолжаться только до того момента, когда «любимый» встанет на ноги. «Он/она без меня пропадет!» — и тогда делается все, чтобы он/она не смог/смогла уйти, потому что это означает конец «любви». Человек, не готовый стать «донором» для ощущения чужой «силы», со злостью будет отмахиваться от «бедный ты, несчастный».

Есть еще манипулятивное «мне жаль вас». Это простое утверждение превосходства над ущербным, в котором нет никакого желания быть опорой для того, кого «жалеешь».

А вот жалость к себе — странное переживание. Ты переживаешь факт своей беспомощности и неспособности что-то изменить, но при этом пытаешься в этом состоянии быть самому себе опорой. Замкнутый круг: беспомощность — попытка себя поддержать — неудача — усиление беспомощности и безнадежности.

По факту пытаешься сделать для себя то, что хотел бы, чтобы сделали для тебя. Жалость к себе — завуалированная просьба к другим о поддержке и помощи, которую нельзя по каким-то причинам прямо заявить. Отчасти из-за страха обнаружить свою слабость, казаться «жалким», отчасти из-за страха быть отвергнутым. Но ничем не лучше и безжалостность к самому себе.

Ключевое для жалости состояние — реальная или ощущаемая беспомощность другого

Жалость как переживание — явление кратковременное, связанное с конкретными ситуациями, дающее возможность тому, кого жалеют, опереться на другого для восстановления собственных ресурсов.

Действие из жалости — это всегда передача своих сил (эмоциональных или физических) другим людям, и есть ситуации, в которых это не просто возможно, но и необходимо, однако такое состояние не может быть длительным. Отношения, построенные на жалости, неизбежно приводят к взаимной зависимости-паразитизму, когда слабость одного становится условием силы другого.

В позитивном полюсе этого чувства — возможность самоотдачи, способность быть временной опорой для отчаянно нуждающегося. В негативном — ограничение или торможение развития как других людей (так как все делается за них), так и собственного: ресурсы уходят не на собственную жизнь.

Жалость в этом торможении сама по себе не виновата, как и любые другие «нехорошие» чувства. Она становится недопустимым чувством в мире, в котором беспомощность и слабость как таковые, безотносительно к контексту и ситуации, расцениваются как постыдный порок

1. Альфрид Лэнгле «Что движет человеком? Экзистенциально-аналитическая теория эмоций»

2. Дэниел Гоулман «Эмоциональный интеллект. Почему он может значить больше, чем IQ»

3. Илсе Санд «Компас эмоций. Как разобраться в своих чувствах»

Текст:Редакция PSYCHOLOGIES. RUИсточник фотографий:Shutterstock

Новое на сайте

Как понять, что вы вступили в токсичные романтические отношения: 5 признаков

Почему мы выбираем не тех партнеров: 5 причин неудачных отношений — избегайте прошлых ошибок

Партнер подвергался сексуальному насилию в детстве: как поддержать и чем помочь

Как узнать характер человека всего по одному вопросу — проверьте свое окружение

Таинственное исчезновение Юлии Чумак на Филиппинах: психолог о том, как не попасть в ловушку мошенников

«Мачеха-алкоголичка поломала мне психику. Как помочь себе?»

От таро до дизайна человека: 5 самых популярных антинаучных практик — и почему они не имеют смысла

Как прожить свой страх осознанно: книги и фильмы от психолога

Жалеть себя — это хорошо или плохо?

Представьте: у вас был тяжелый день, вы хорошенько потрудились и, казалось бы, настало время заслуженного отдыха. Но именно в этот момент внутренний голос строгого критика начинает предательски нашептывать о недоделанных делах и неоправданных поблажках. Как результат — приступ внезапной жалости к себе, помноженный на сомнения в правильности собственного поведения. Быть может, жалеть себя и впрямь означает проявлять слабоволие? Или в этом есть конструктив и экологичное отношение к собственному ментальному здоровью? Разбираемся в вопросе вместе с врачом-психотерапевтом Минтимером Миссаровым.

Теги:

психология

Не занимайтесь самолечением! В наших статьях мы собираем последние научные данные и мнения авторитетных экспертов в области здоровья. Но помните: поставить диагноз и назначить лечение может только врач.

Современная культура «достигаторства» приучила нас: жалеть себя вредно. Каждый мужчина с детства слышит: нельзя плакать, нельзя показывать усталость, а иначе какой ты «сильный пол»? Женщины тоже сталкиваются с таким давлением, но обычно в поле заботы о детях. И это давление извне постепенно становится нашим собственным голосом внутреннего критика, который все отчетливее слышен в условиях социального запроса на постоянное самосовершенствование. В арсенале такого критика обычно только кнут и кнут: о пряниках он и не вспоминает, считая, что если пожалеть себя хотя бы раз, можно мигом выйти из ресурсного состояния и распуститься.

А как, собственно, наука относится к самокритике и самоподдержке? Полезна ли жалость к себе или от нее один лишь вред?

Вот что думают об этом ученые.

Не так давно ученый Пол Гилберт выяснил, что многие психические расстройства, в том числе депрессия, протекают тяжелее, если человек относится к себе критично, часто чувствует вину или стыд. У таких людей голос внутреннего критика звучит особенно громко, стремительно ухудшая их психическое состояние. Пол Гилберт стал изучать этот феномен и в результате создал научно обоснованный метод психотерапии compassion-focused therapy, что означает «терапия, сфокусированная на сострадании». Этот метод помогал людям с депрессией относиться к себе с большей поддержкой, и это уменьшало чувство вины и стыда, позволяя эту самую депрессию преодолеть.

А нобелевский лауреат по экономике Даниэль Канеман в своей книге «Думай медленно, решай быстро» и вовсе привел данные экспериментов, которые доказывают, что условный «пряник» по отношению к себе приносит больше пользы и эффективности, чем «кнут».

Оба ученых единодушны: относиться к себе с поддержкой, мотивировать себя «пряником», а не «кнутом» куда полезнее для психического успеха и эффективности по жизни, чем жить под постоянным гнетом перфекционизма, не позволяя себе передышек и чувствуя себя белкой в колесе.

Допустим, мы поняли, что поддерживать себя важно и полезно. Но не превратит ли нас подобная тактика поведения со временем в лентяев?

Весь секрет в том, что грамотная самоподдержка означает не жалеть себя, а сострадать себе.

Сострадание и жалость имеют принципиальное отличие. Жалость — это чувствительность к страданию, которое испытывает другой или мы сами. А сострадание — это не только про «чувствовать страдание», но и про «быть готовым и иметь желание предотвратить страдание или облегчить его».

То есть жалость — это нечто пассивное, тогда как сострадание — это активная и смелая позиция.

Само понятие «сострадание» также подвергалось активному изучению. Так, в Гарварде даже есть целая лаборатория по изучению самосострадания. Например, соответствующие исследования (Arch et al.2014) показали, что если грамотно практиковать сострадание, можно изменить к лучшему уровень кортизола, амилазы и вариабельность ритма сердца. Словом, уменьшить уровень стресса.

Именно развитие навыка самосострадания позже легло в основу той самой compassion-focused therapy, которая сейчас успешно применяется для лечения клинической депрессии, тревоги и даже биполярного расстройства.

Какие техники самосострадания существуют на сегодняшний день?

Первая техника — «Успокаивающее дыхание». При регулярной практике один-два раза в день она позволит усмирить голос внутреннего перфекциониста, который не дает вам пощады и права на отдых или хотя бы передышку.

1. Для начала убедитесь, что вы сидите удобно и обе ваши ступни касаются пола. Расположите их на ширине плеч.
2. Положите ладони на бедра, закройте глаза или посмотрите вниз на пол. Расслабьте лицо, почувствуйте, будто на нем застыла небольшая улыбка.
3. Начните концентрироваться на своем дыхании. Позвольте воздуху на вдохе опускаться глубоко вниз до диафрагмы, почувствуйте, как она движется и как выходит воздух на выдохе.
4. Поиграйте со скоростью дыхания, пока не найдете удобный ритм. Скорее всего, вы обнаружите, что ваш успокаивающий ритм составляет около трех секунд вдоха, небольшую паузу и три секунды выдоха. Продолжайте фокусироваться исключительно на спокойном дыхании через нос.
5. Затем наступает момент заземления. Обратите внимание на тело, почувствуйте, как его вес давит на стул и пол под вашими ступнями. Позвольте себе почувствовать, как вас поддерживает стул или кресло, на котором вы сидите.
6. Помните, что для разума совершенно нормально блуждать в мыслях: обратите внимание, где ваши мысли сейчас, и осторожно верните фокус внимания обратно к осознанию собственного тела.
7. Почувствуйте, как из ваших ноздрей выходит воздух, и просто позвольте себе «быть». Если вы почувствовали, что «застряли» на своем дыхании, попробуйте переключить фокус на какой-то объект. Вы можете держать в руке что-то вроде гладкого камня или мандарина. Сфокусируйтесь на объекте, а также на вашем дыхании и обратите внимание на то, как вы себя чувствуете здесь и сейчас.
8. Когда вы будете готовы, медленно откройте глаза и вернитесь к настоящему моменту. Немного потянитесь, сделайте глубокий вдох и выдох, это поможет вам позитивно настроиться на продолжение или завершение дня.

1

Вторая техника — «Сострадательное Я». Речь о жизненно важном чувстве, которое необходимо развивать не только по отношению к другим, но и к себе самому.

1. Начните с практики «Успокаивающее дыхание». Когда ваше тело немного замедлится и вы будете готовы начать, представьте, что вы глубоко сострадательный человек. Сосредоточьтесь на желании им стать. Представьте, что в вас заложены необходимые для способности к состраданию качества: мудрость, сила, теплота и ответственность.
2. Осознайте, что мудрость исходит из вашего понимания природы жизни, нашего разума и тела. Проведите некоторое время, думая о том, как много происходит внутри нас и не является нашей виной.
3. Далее, когда вы понимаете, каково это — иметь такую мудрость, представьте, что у вас есть сострадательная сила. Позвольте своему телу изменить осанку так, чтобы соответствовать вашей сострадательной силе. Представьте себя человеком, который понимает и принимает собственные трудности и проблемы других людей без осуждения и имеет силу быть чувствительным и терпимым, чтобы противостоять этим трудностям.
4. Когда вы добавили силу к своей мудрости, перейдите к теплоте. Представьте, что вы добры к себе и другим. Измените выражение лица так, чтобы соответствовать этому качеству, и постарайтесь сохранить его на протяжении всего упражнения. Представьте, что говорите с кем-то вежливо, помните о соответствующем тоне голоса. Представьте, что вы обращаетесь к кому-то с теплотой и чувствуете, каково это.
5. Наконец, представьте себя с чувством ответственности. Представьте, что вы не заинтересованы в осуждении других или себя самого и что вы хотите сделать все возможное, чтобы помочь себе и другим в трудной ситуации.
6. Не переживайте, если вы не чувствуете в себе подобных качеств. Главное — просто представить, что они у вас есть. С первого раза может и не получиться: это приходит со временем и практикой.

И помните. Жизнь — это не спринт, а марафон. Вместо самокритики в трудные моменты практикуйте приведенные выше техники самосострадания. Это послужит отличной профилактикой психоэмоционального выгорания и позволит быть продуктивным тогда, когда вам это необходимо.

Не жалей меня | Psychology Today

«Жалость ничего не стоит и ничего не стоит». — Джош Биллингс

«Люди не бездомные, если они спят на улицах своих родных городов». — Дэн Куэйл

Источник: Photographee.eu/Shutterstock

Жалость выражает негативную оценку плохого положения других. Тем не менее люди не любят, когда их жалеют. Что плохого в жалости и является ли жалость добродетелью?

Отношение большинства людей к нищим или бездомным — типичный пример жалости. Типичные установки сострадания обращены к близким и родным, нуждающимся в постоянной помощи: например, к тяжелобольному члену семьи, умственно отсталому или физически неполноценному. Жалость и сострадание возникают не в каждом случае неудачи, а только тогда, когда мы верим, что кто-то страдает от существенного несчастья. Жалость и сострадание — виды сочувственной скорби по поводу чьего-то существенного несчастья; однако они связаны не только с общей печалью.

Принципиальное различие между ними заключается в том, что сострадание предполагает гораздо большую приверженность существенной помощи. Сострадание предполагает готовность принять личное участие, в то время как жалость обычно этого не делает. Жалость больше похожа на зрителя, чем на сострадание; мы можем жалеть людей, сохраняя при этом безопасную эмоциональную дистанцию ​​от них. В то время как жалость включает в себя веру в неполноценность объекта, сострадание предполагает равенство в общем человечестве.

Во многих случаях жалости мы могли бы предложить существенную помощь, но считаем себя неспособными или не обязанными сделать это. Таким образом, хотя я мог бы помочь нескольким нищим, отдав им большую часть своей зарплаты и времени, я воспринимаю эту возможность как нежелательную в свете моих обязательств перед семьей и моего желания вести определенный образ жизни. В таких случаях наша ограниченная способность помочь на самом деле проистекает из предполагаемого отсутствия обязательств, связанного с нашим нежеланием принимать личное участие.

Типичное убеждение, связанное с жалостью, состоит в том, что многие существа в мире страдают, но один человек не может сделать много, чтобы улучшить их положение. Довольно часто лучшее, что мы можем сделать — по крайней мере, многие из нас так считают, — это помочь очень ограниченным образом или ограничить помощь своим близким. Страдания бездомных признают многие, но большинство считает, что реальной помощи они предложить не могут. В лучшем случае они думают, что могут заплатить долг за страдания бездомных, пожалев их. Соответственно, жалость — это часто сочувствие беспомощным со стороны бессильных — или тех, кто считает себя по существу бессильным. В рекламе Общества рассеянного склероза говорится: «Им не нужна ваша жалость, им нужна ваша помощь». Действительно, студентов, изучающих социальную работу, учат не жалеть своих пациентов, поскольку такая жалость может помешать им помочь пациентам. Из-за его невмешательства мы говорим о жалости как о роскоши.

Жалость неуместна, если у нас есть возможность облегчить страдания. Врачи, которые могут вылечить своих пациентов, не жалеют их. Точно так же неуместно и президенту, который может помочь бездомным, жалеть их. Когда мы можем помочь, но не хотим менять при этом свои приоритеты, чувство вины может быть частью сложного эмоционального состояния жалости. Эта вина часто вытесняется тем, что другой человек либо воспринимается как низший — и, следовательно, как не заслуживающий существенного изменения наших приоритетов, — либо как способный решить свою собственную проблему. Есть и другие случаи жалости, например, когда человек умирает от рака, когда мнимое бессилие является реальным, но здесь правильным отношением является сострадание, а не жалость.

Наше принятие ситуации другого и нежелание принимать личное участие могут проистекать из наших убеждений в том, что: (а) позиция другого неизменно ниже; (б) другой человек так или иначе ответственен за свое подчиненное положение; или (c) нам не хватает необходимых ресурсов. Эти убеждения являются своего рода защитным механизмом, который как-то оправдывает нашу пассивность в жалости.

Из-за веры в неполноценность другого человека жалость может легко оскорбить или унизить получателя. Действительно, жалость часто ассоциируется со смешным. Вот почему большинство людей не любят, когда их жалеют. (Некоторым людям нравится, когда их жалеют, в основном из-за того внимания, которое они в противном случае не получили бы. Это, вероятно, причина, по которой Джордж в телешоу Seinfeld , с гордостью заявляет, что «Нет никого хуже меня». ) Когда другие жалеют их, люди понимают, что им чего-то не хватает, и поэтому считаются неполноценными.

Жалость включает в себя веру в то, что объект не заслуживает такого существенного несчастья; чем сильнее убеждение, тем интенсивнее эмоции. Соответственно, Аристотель предположил, что жалости не испытывают те, кто считает, что зло присуще людям; если вы думаете, что все в основе своей злые, вы, вероятно, сочтете это несчастье заслуженным. Убеждение, что человек не заслуживает существенного несчастья, не обязательно предполагает моральную положительную оценку этого человека в целом или его прошлой деятельности. Мы можем жалеть массового убийцу и все же верить, что этот человек должен быть казнен.

Жалость, считающая другого низшим, больше связана с презрением, чем с любовью; сострадание, в котором забота является основным отношением, является важной частью любви.

Некоторые люди действуют из жалости. Таким образом, люди могут встречаться с другими просто из чувства жалости к ним. Похожим случаем является секс из милосердия (или жалости), когда женщину (или мужчину) не особенно привлекает кто-то, кто в нее влюблен и желает заняться с ней сексом; она спит с ним только потому, что ей его жаль. Некоторые люди могут даже жениться на ком-то из жалости. Эти примеры указывают на чувство превосходства, связанное с жалостью.

Существует давняя философская традиция, утверждающая, что жалость бесполезна с моральной точки зрения или даже имеет отрицательную моральную ценность. Спиноза, например, утверждает: «Жалость в человеке, живущем по руководству разума, сама по себе дурна и бесполезна». Основная причина критики жалости в том, что она не улучшает ситуацию. Такие философы, как Кант и Ницше, которые предполагают, что жалость бесполезна с моральной точки зрения, утверждают, что даже если человек не в состоянии преодолеть эту эмоцию, он должен помешать другим осознать, что они являются объектом нашей жалости.

Плохая пресса, которую получает жалость, касается как того, чего жалости не хватает, а именно действительной помощи, так и того, что она подразумевает, а именно чувства превосходства и удовлетворения своим положением. Тем не менее, жалость не порочна. Питье может и не приносят достаточного вреда с моральной точки зрения, но они не причиняют вреда. Более того, поскольку жалость предполагает внимание к страданиям, а не к успеху других, она может в конечном итоге привести к некоторому улучшению. В жалости мы преодолеваем нашу естественную склонность отводить взгляд от страдающих людей. Это, несомненно, общественно полезно и морально похвально. Но простого признания недостаточно; часто требуется реальная помощь.

(на основе Тонкость эмоций)

Жалость — это эмоция, которую легко презирать, но она занимает центральное место в нашей человечности . В той мере, в какой мы связываем ее с состраданием, жалость кажется нам хорошей вещью, и мы с отвращением качаем головами и удивляемся тем ледяным личностям, которые без малейшего сочувствия могут пройти мимо старухи, закутанной в пальто. и одеяла, спящие на решетке зимней ночью в Миннесоте. С другой стороны, большинство из нас вздрагивает при мысли о том, что мы являемся объектом жалости, и насмехаются над теми, кто, кажется, не может вытащить себя из дерьма жалости к себе.

Философы также неоднозначно относятся к ценности жалости. Признавая проблемные формы, которые может принимать это чувство, возможно, я смогу вызвать некоторые сомнения у тех любителей мудрости, у которых нет доброго слова, чтобы сказать об этом чувстве.

Возьмем, к примеру, Фридриха Ницше. Я всегда приветствовал его уникальный акцент на важности беззаботности, рвения, под которым он, конечно же, не имел в виду эрзац-жизнерадостность, которой нас угощают обслуживающий персонал в ресторанах. Тем не менее мне становится не по себе, когда я слышу тяжелые удары, которые философ молотком наносит жалости и состраданию. Ницше предлагает нам на выбор множество низко висящих фруктов, но просто возьмите это обвинение из его книги 9.0003 Антихрист (1895):

Жалость оберегает то, что созрело к упадку, она защищает то, от чего жизнь отреклась и осудила, и самой жизни придает депрессивный и сомнительный характер, сохраняя изобилие неудач каждый тип. Люди осмелились назвать жалость добродетелью. .. люди пошли еще дальше, превратив ее в добродетель , основу и источник всех добродетелей… жалость отрицает жизнь, она делает жизнь достойной отрицания … жалость есть практика нигилизма … жалость склоняет людей к небытию !

Прежде чем заключить, что Ницше был жестокосерден, нужно отметить, что он восхвалял добрую волю, и не в холодном кантианском смысле, а как сочувствие, инстинктивную переполняющую сердечность, которая есть цветок уверенности в себе, чувства силы, заработанного выпускниками военной школы страданий — школы, изречение которой гласит: «Что тебя не убивает, делает тебя сильнее» 9.0005

Другие философы насмехаются над жалостью, как будто жалость — худшая из всех судеб.

Напротив, у тех, кто слишком подавлен или слаб, чтобы вынести свои страдания, остается только один колчан — способность умилостивить жалость. В своей книге Human, All Too Human (1878) Ницше развязывает эту пращу:

[D]несмотря на всю их слабость, они все еще имеют по крайней мере одну силу : способность причинять боль. Когда выражения жалости заставляют несчастного осознать это чувство превосходства, он получает от него своего рода удовольствие; возрождается его образ самого себя; он все еще достаточно важен, чтобы причинять боль миру.

Ницше не одинок среди философов, корчащих рожи от жалости и, не дай Бог, жалости к себе. Архирационалист Барух Спиноза писал в «Этике » (1677 г.): «Человек, живущий в соответствии с велениями разума, старается, насколько это возможно, не быть затронутым жалостью». включая тех, кто считает, что жалкое сожаление о других делает нас слабыми, и насмехаются над жалостью, как будто жалость — худшая из всех судеб.

В целом, низкая репутация жалости — это проекция нашего раздутого эго, поскольку чувство жалости часто связано с принятием на себя превосходства. Несколько дней назад я подъехал к светофору, и ко мне подошел взлохмаченный мужчина средних лет, прихрамывая, с картонной табличкой, нацарапанной сообщением: «Я ветеран. Я голоден. Пожалуйста, помогите». Я почувствовал жалость к этому человеку, а также оттенок того фальшиво-смиренного представления, которое щеголяет словами: «Туда, но по милости Божьей иду я».0005

Ницше и Зигмунд Фрейд учили, что люди — существа, отягощенные смешанными эмоциями. На самом деле, для Фрейда, в жизни мало характеристик более важных, чем способность выносить амбивалентные чувства. Эмоции не могут быть объективно разделены, как объекты внешнего мира. Хотя исследователи Ницше приложили благородные усилия, чтобы различить жалость и сострадание, обстановка нашего внутреннего мира в целом далеко не так четко и объективно дифференцирована, как, скажем, столы и стулья. Тем не менее, для нас, чересчур разумных двуногих, мы редко испытываем чистую эмоцию без капельки другого чувства.

Поскольку Ницше и другие думают иначе, я со всем уважением не решаюсь настаивать на самоочевидности того, что кто-то менее чем человек, если он или она может смотреть на кровавые продукты мучительной машины человеческой истории без чувства жалости. Забудьте человеческую историю, давайте взглянем на нее с личной точки зрения.

Пару лет назад я обучал 20-летнего студента, который в течение года потерял обоих родителей из-за различных болезней. Сидя молча в глубине большого лекционного зала, он был похож на рыцаря с заунывным выражением лица. Некоторые пропущенные задания дали мне повод загнать его в свой кабинет для разговора. Это заняло некоторое время, но в конце концов он сообщил свою трагическую новость. Mea culpa, но я не мог не покачать головой и тихо пробормотать: «Прости», как в том ненавистном выражении: «Мне вас жаль». себя, если бы не я.

Дэвид Хьюм должен был бы согласиться; способность испытывать однонаправленное сочувствие, называемое «жалостью», является одной из связывающих уз. Ницше прав: есть некоторые подпольные мужчины и женщины, которые манипулируют этой способностью. Есть также аспекты, являющиеся масками высокомерия.

Я бы также воздержался от восхваления формы жалости, которая при соответствующих обстоятельствах не побуждает человека к действию. Как заметил американский писатель Ричард Райт в своем романе «, родной сын 9».0004 (1940), жалость может искушать нас как «утешительное заверение, которое заставляет нас поверить… что, сочувствуя, мы даже сделали что-то, чтобы исправить несправедливость». слеза в глазу избавляет нас от необходимости что-то делать с ситуацией, вызвавшей эту слезу. И все же каждый аффект и, возможно, каждая добродетель могут принимать искаженную форму.

В жизни будут моменты, когда мы будем в крайних случаях и захотим, чтобы нас жалели, баюкали и заботились о

Серен Кьеркегор утверждал, что мы должны относиться к себе так же, как к ближнему. Если мне следует жалеть других, попавших в паучьи лапы какой-то ужасной судьбы, то мне было бы разумно жалеть себя, когда я опутан паутиной печали и отчаяния. Как специалист по генеалогии морали обновленный Ницше (к своему большому отвращению) должен был бы оценить тот факт, что способность терпеть чувство уязвимости поднялась на вершину нашего списка добродетелей. Учитывая этот регистр, необходимость сохранять твердость духа и души, быть невосприимчивым к личным бедствиям будет свидетельствовать о слабости.

Возвращаясь к личной перспективе, в настоящее время мы боремся с серьезной болезнью в моей семье. Бывают часы и дни, когда я чувствую безысходность и жалость и к больному члену семьи, и к себе, человеку, который должен в агонии сидеть рядом с близким человеком, не в силах ничего сделать, в том числе и отвлечься. В моем опыте есть и эгоистичная сторона. Меня злит, что этот Голем ворвался в нашу жизнь, когда у меня были какие-то приятные послепенсионные планы. Время от времени кто-нибудь подсовывает мне банальность: «Могло быть и хуже». Что же касается этого утешения, то за меня может сказать Артур Шопенгауэр: «Самое действенное утешение во всякой беде и беде — наблюдать за другими, более несчастными». … Но что это говорит о состоянии целого?» Так что да, «Горе мне!»

Конечно, если я позволю жалости к себе поглотить себя до такой степени, что не смогу справиться со своей болью и предложить любовное утешение, тогда жалость к себе будет пороком.