Вычислительная машина боровских что это: Вычислительная машина Боровских напрограммировала — Kasha — LiveJournal

Как я научился программировать: germanych — LiveJournal

На фото: Интерьер в окружении механизмов считывания информации с магнитной ленты ЭВМ «Минск-32»
Источник фото: rus-edu.bg

В 70-х годах, когда по ТВ надо было в сюжет включить что-то из жизни ЭВМ, то обычно показывали шкаф с лентопротяжным механизмом, на бешенной скорости перегоняющем магнитную ленту из одной бобины на другую. Возле этого шкафа обязательно стоял какой-нибудь дядя в белом халате и с умным лицом всматривался в перематывающуюся ленту, словно читал по ней ответ на решение какой-то важной задачи. Я в то время так и представлял себе ЭВМ – куча железных шкафов с мигающими лампочками и учёные в белых халатах, склонившиеся перед лентопротяжным механизмом. Иногда, впрочем, этот видеоряд разнообразился человеком в белом халате – а то и двумя – которые держали в руках длинную белую бумагу, причём рассматривали они её обычно задрав над самой головой, отчего у меня всегда было ощущение, что такую бумагу надо рассматривать исключительно на свет. А что такого? ЭВМ!

В советской комедии «Служебный роман» есть такой эпизод. Ожившая после интима с подчинённым Калугина-Мымра ошарашено замечает на стене над секретаршей напечатанную на АЦПУ-шной бумаге «занятной репродукции Джоконды». На что секретарша ака. «Верочка» сообщает: «Ну что Вы! Это же не репродукция. Это же наша вычислительная машина – Боровских запрограммировал». Я тогда не понимал, ну как это ЭВМ может даже картины рисовать. Но когда я в 1979 году попал на международную выставку в Сокольники, на которой демонстрировались все самые-самые последние новинки в области фото-, кино- и другой такой техники, то обнаружил на одном из стендов столпотворение. Народ бился за получение точно таких же «репродукций Джоконы». Их со скоростью одна Джоконда в минуту (или типа того) со страшным треском печатала какая-то непонятная мне машинка. Много позднее я узнал, что Боровских тут был ни при чём. «Репродукция Джоконды» была тестом печатающего устройства (АЦПУ) от компании IBM, причём вшитым, а не программируемым. Из чего можно сделать вывод, что в статистическом управлении, которое возглавляла Калугина, по крайней мере АЦПУ было импортным.

Ну в общем сведения об ЭВМ у меня на начальном этапе были самые смутные. Как, впрочем, и у подавляющего большинства советских людей. Слова «ЭВМ» и «кибернетика» были мне знакомы с самого раннего детства и в моём сознании были синонимами. Много позднее я выяснил, что это, мягко говоря, далеко не синонимы. Но в целом я, как наверное и все дети Страны Советов, был уверен, что скоро при помощи кибернетики жизнь будет ух, какой замечательной. Глобально мои представления по этому вопросу не шли наверное далее кибернетических фантазий тракториста Матвея Морозова из фильма «Дело было в Пеньково». Ну разве что я представлял освоение космоса, а не вспашку колхозных полей.

Впервые непосредственно так сказать пообщался я с ЭВМ в 1983 году. Было это в пору моей лаборантской службы в Московском институте инженеров водного транспорта (МИИВТ), который располагался в московском прибрежном районе Нагатино.

МИИВТ размещался в довольно банальном кирпичном здании, но при этом закрома его лабораторий ломились от сокровищ. Что и не удивительно – ведь МИИВТ ковал кадры для такой богатой организации, как Министерство речного флота. Кстати, именно в этом министерстве снимались ряд сцен из уже упомянутого мной фильма «Служебный роман».

В лаборатории портово-перегрузочных машин, в которой я по мере своих сил помогал студентам осваивать премудрости управления портово-перегрузочными машинами (кстати, а вы в курсе, что все портовые краны в СССР были производства ГДР, потому что СССР почему-то так и не смог научиться их производить?), так вот, в нашей лаборатории чего только не было. Были даже видеокамера и видеомагнитофон (тоже, кстати, производства ГДР), при помощи которого мой заведующий лабораторией как-то раз снял учебный фильм о работе портовых кранов, в чём я ему помогал. Так что в 1983 году я также впервые попробовал работать помощником телеоператора. Видеомагнитофонов, кстати, было две штуки – один чёрно-белый, а второй цветной. Но как оказалось, в кладовой нашей лаборатории хранилась даже – ЭВМ. Во всяком случае мне было так сказано.

Чтобы было понятно, о чём речь, сообщу кратко, что в ту пору в СССР были в основном два типа ЭВМ: либо т.н. большие ЭВМ 3-го поколения (по американскому – мэйнфреймы) серии ЕС, которая была клоном американской IBM 360/370. В полном соответствии со своим названием, эти машины занимали целые этажи (чаще конечно подвалы) зданий. Либо это были т.н. мини-ЭВМ серии СМ ЭВМ, которая была клоном американской же PDP-11 (производимой компанией DEC). СМ ЭВМ были конечно поменьше объёмом, но всё равно по крайней мере комнату занимали. Но то, что хранилось в нашей лаборатории, даже сегодня мною не опознано. Я даже не уверен до конца, что это была именно ЭВМ.

Но однажды по лаборантским кругам пронеслась весть, что к нам в институт прибыл наладчик ЭВМ. Что это такое, я опять же не знаю. После чего для него была выделена отдельная комната и мы – лаборанты – снесли в неё странного вида тяжеленные блоки. Такое ощущение, что в целом вся ЭВМ – если это и в самом деле была ЭВМ – была разложена по кладовым разных лабораторий. Однако ни какого-никакого завалящего дисплея, ни чего-нибудь, что хотя бы отдалённо напоминало клавиатуру, я почему-то не обнаружил. Впрочем, говоря по правде, я и не искал. Это сейчас я понимаю, что у ЭВМ должно было бы быть нечто в этом роде. А тогда – тогда мне сказали, что приехал наладчик и к нему надо стаскать несколько блоков из кладовой. Меня этот процесс интересовал только с той точки зрения, что не будь наладчика, ничего таскать не пришлось бы.

Сейчас, кстати, я вот думаю – а чего он там вообще налаживал, в этой так называемой ЭВМ? Но как бы то ни было он налаживал несколько дней. Потом как-то раз сказал, что для дальнейшего процесса наладки ему требуется спирт для протирки контактов.

Вот казалось бы – что может быть более прозаичного, чем пол-литра спирта? Казалось бы… Но если вы думаете, что какой-то завлаб в ответ воскликнул: «А, пол-литра спирта? Только и всего? Сейчас возьму в своём шкафчике и принесу, он там уже полгода стоит и до сих пор ни на что не пригодился», то вы ничего про СССР не знаете. В СССР спирт был чем-то сродни оружию и хранился примерно также, как оружие – то есть в специальном закрытом месте и допуск к нему просто так получить было нельзя. Но поскольку наладчик настаивал на том, что дальнейший процесс наладки без спирта просто невозможен, то пришлось уступить. Для того, чтобы доставить пол-литра спирта, была снаряжена целая бригада в составе меня и ещё двух лаборантов. Причём в здании самого института спирта не было вообще и нам пришлось ехать чуть ли не за город на какую-то хозяйственную базу института. Где нам в итоге и выдали запечатанную бутылку с техническим спиртом. Не подумайте ничего плохого. Бутылку мы доставили в целости и сохранности. Потому что понимали, насколько важное задание нам поручено и что могло бы случиться, покусись мы на казённый спирт.

На следующий день, получив спирт для протирки контактов, наладчик сразу же объявил, что наладка завершена успешно. С чем и убыл. А мы стали разносить блоки от этой налаженной ЭВМ (контакты которой так и остались непротёртыми) по кладовым своих лабораторий. Я взял тяжеленный блок и потащил, держа двумя руками. Когда я подошёл к двери кладовой, она оказалась прикрытой. Меня подвела лень. Лень было ставить блок на пол, открывать дверь нормально, потом поднимать блок. Поэтому я решил открыть дверь, не выпуская блок из рук. Я ухватился за ручку двери мизинцем и безымянным левой руки и дёрнул. Дверь резко открылась, но от толчка блок выскользнул из руки и со страшным грохотом рухнул на пол. По огромному институтскому коридору пошло гулкое эхо. В ужасе я оглянулся. К счастью, коридор был пуст. Я быстрее подхватил блок и поставил его на стеллаж в кладовке. А потом несколько дней с ужасом ждал, что вот-вот начнутся испытания этой отлаженной, но уже малость мною подпорченной ЭВМ. Но день проходил за днём, а никого из института, включая моего завлаба, эта ЭВМ не заинтересовала. И я никогда не узнаю что с ней потом стало, а равно того, какой ущерб я нанёс народному хозяйству.

Так состоялась моя первая встреча с ЭВМ. Если конечно это и в самом деле была она.

За тот год, что я проработал в лаборатории портово-перегрузочных машин и механизмов, я сделал для себя вывод – меня интересует всё что угодно, кроме портово-перегрузочных машин и механизмов. Поэтому я решил не поступать в МИИВТ летом. Хотя разумеется после года лаборантской службы поступление было у меня в кармане. Вопрос бы в том – куда же мне было направить свои стопы.

Одна моя одноклассница, которая сумела поступить сразу после школы, дала мне ценный совет – надо поступать в Московский экономико-статистический институт (МЭСИ). Мотив тут был для меня прежде всего в том, что в МЭСИ была военная кафедра, а мне уже в полный рост корячилась почётная обязанность всех граждан СССР мужского пола, достигших 18-лентего возраста. А мне эта почётная обязанность была, как бы это лучше сказать (дамы, зажмите уши) – ни в пизду, ни в Красную армию.

Кстати, сделаю уж одну ремарку, потому что этот вопрос может быть неправильно понят. Сейчас, когда СССР покрылся какими-то слюняво-приторными мифами, поколение юных слонопотамов на чистом глазу верит в байки про какого-то особенного советского человека вообще и советскую молодёжь в частности, с идиотическими от переизбытка энтузиазма лицами строившими коммунизм. Увы, ничего такого в реальности даже близко не было. Ну то есть идиоты, которые думали, что строят коммунизм, иногда в самом деле попадались, но отношение нормальных людей к ним было именно как к идиотам. Ещё была разновидность – политруки, инструкторы райкомов и прочие лекторы общества «Знание». Ну тут всё понятно. Ничего другого делать они не умели, только языком чесать про пятилеткузачетырегода, так что на них тоже особо внимания не обращали. Поэтому в Советской армии служить в мою пору тоже охотников было немного. Когда я позднее в неё всё же попал, то за всю свою службу обнаружил всего одного солдатика, который на мой прямой вопрос – «ты по своему желанию пошёл служить?» – ответил утвердительно. Все прочие однозначно признавали, что будь у них хоть минимально легальный способ от армии отвертеться, то (дамы, снова заткните уши), на хую они вертели эту Советскую армию. А поскольку служить мне довелось с контингентом от самого что ни на есть Львова до самой что ни на есть Читы, включая все промежуточные районы и даже районы Кавказа и Средней Азии, то я могу смело обобщать, и делать выводы, что в Советскую армию не тянуло не только хитрожопых москвичей, но и вообще любого нормального молодого парня, проживающего в СССР в брежневские и пост-брежневские времена.

Нет, безусловно, сейчас-то я искренне доволен, что от армии таки не откосил и отслужил все 2 года. Но это постфактум. А когда эта армия начала маячить на горизонте, радости это ну никак не прибавляло. Зато наоборот – в полный рост. В смысле – радость убавляло. В связи с чем идея поступать в институт с военной кафедрой выглядела как вполне привлекательный способ спасения утопающего руками самого утопающего.

Но была одна засада. Средний балл. Он у меня был 3,75. Это были последствия моего страшного увлечения рок-музыкой в выпускном классе. В связи с чем успеваемость резко упала и даже по своей любимой истории я на экзамене получил только «хорошо». А в основном одни «удовл». Только по немецкому языку получил «отлично». В общем, с таким средним баллом гарантированное поступление мне грозило только в МИИВТе, да и то лишь в связи с моим геройским лаборантством в предыдущий отчётный период. Но одноклассница меня успокоила, сообщив благую весть, что в МЭСИ учатся в основном девушки и поэтому на мальчиков у приёмной комиссии большой спрос. «Фактически все экзамены можно сдать на трояки и всё равно пройдёшь».

Ну сказано – сделано. По своей традиции документы я подал не просто в последний день, а буквально в последний час окончания работы приёмной комиссии. Тогда она заседала ещё в старом здании недалеко от посольства Ирана. Или Ирака? Чёрт, не помню уже. Ну в общем в районе улицы Плющихи. Про три тополя наверное все слышали? Ну вот там неподалёку.

При подаче документов замдекана факультета машинной обработки экономической информации Бурлак Галина Николаевна задала мне вопрос, а почему собственно меня потянуло сдавать документы по специальности АСУ? Надо было ответить честно, что мне просто понравилось немного отдающее милитаризмом название – автоматизированные системы управления, но я начал пространно рассуждать что-то про ЭВМ. После чего Галина Николаевна сделала пометку в моём деле о том, что мне лучше поступать на другую специальность. Я страшно испугался, но тем не менее документы у меня приняли.

Если бы я сдавал документы чуть ранее, то после принятия документов мне могла предстоять приятная процедура игры в видеоигру «настольный теннис». МЭСИ был ужасно прогрессивным в плане всякой электроники институтом. А тогда игр для персональных компьютеров не было, как не было и самих персональных компьютеров (даже в США их было не так уж много, что уж там говорить про СССР). Но зато игровые видео-приставки к телевизорам как факт имели место быть. Правда в магазинах я их не видел. Но в МЭСИ они оказывается зачем-то были. И каждый, кто подавал документы, имел право немного поиграть. Чудесно! Но, как я сказал, цейтнот помешал мне поиграть. Зато мне предстояло другое, хотя и не такое приятно дело.

В связи с тем, что в МЭСИ и в самом деле мальчиков было крайне мало, ректор института Шураков Виктор Владимирович, лично желал беседовать с каждым кандидатом мужского пола (попрошу без гнусных инсинуаций). Для чего каждый юноша, подавший документы, приглашался в кабинет ректора на собеседование. Что такое ректор я знал. В МИИВТе мой завлаб был секретарём парторганизации или типа того и я иногда носил на подпись ректору МИИВТа ведомости сбора взносов. Разумеется я в неё совал свой нос и знал, что ректор получал и по 600, и по 700, а иной раз и почти 1000 рублёй в месяц. Я до этого никогда про такие зарплаты не слыхал и поэтому должность ректора вызывала у меня повышенное почтение. Когда я вошёл в кабинет Шуракова, он посмотрел на меня довольно-таки тяжёлым взглядом и произнёс фразу, воспоминания о которой до сих пор приводят к покраснению моих ушей. «В лучшие времена с таким баллом даже близко к порогу нашего института не подпускали». Увы, да, как я сказал выше, мой аттестат был не то чтобы блестящим. Не тот случай, когда аттестат вешают в рамочку под стеклом на стену на самом видном месте, чтобы показывать родным и знакомым и вообще всячески гордиться. Моё сердце, как это говорится, упало и запуталось где-то в районе брюшнины. Но всё-таки в словах Шуракова было и нечто более или менее успокаивающе. Поскольку меня не только подпустили близко к порогу МЭСИ, но даже дали через этот порог перешагнуть, да на десерт ещё предложили посидеть в кресле в кабинете ректора, то времена видимо были уже далеко не самыми лучшими. «Да здравствуют не самые лучшие времена!» – внутренне возликовал я. «Я сомневаюсь, что вы поступите» – сказал Шураков и жестом дал понять, что аудиенция закончена. В принципе я тоже в этом сомневался. Однако собрал всю волю в кулак и решил продолжать начатое.

Экзамены в МЭСИ в ту пору были довольно странными. Во всяком случае все, кому я про них рассказывал, удивлялись и цокали языком. Все четыре экзамены были письменными. Первым была математика. Каждый пример первой математики был достаточно прост и его мог решить человек даже очень и очень обычных способностей. Если бы решал только один этот пример, разумеется. Однако засада была в том, что эти примеров было очень много – 30 задач. И вот решить все 30 задач за отмерянное время было крайне непросто. Потому что на каждую задачу, собственно, отводилось всего минут по пять-шесть. Когда я пришёл на этот экзамен, то был ошарашен, насколько и в самом деле в МЭСИ мало юношей. Большой лекционный зал был забит поступающими, но юношей там можно было пересчитать по пальцам. Нас всех рассадили по местам, раздали листы с заданиями и объяснили, что пытаться найти человека с таким же вариантом бесполезно, потому что хитрая ЭВМ так всё перетусовала, что ни в жисть двух похожих вариантов рядом не найти. Ещё нас обрадовали, что никакие просьбы выйти в туалет и тому подобное не принимаются. Сидеть надо до самого конца экзамена, хоть бы даже ты и всё уже решил.

К своему удивлению я начал очень бойко решать эти задачи – сказалось то, что накануне пару месяцев я изрядно корпел, восстанавливая знания по математике. За первых полтора часа я решил почти половину задач и был уверен, что решил правильно. И вдруг почувствовал, что неплохо бы сходить в туалет по малой нужде. Не то чтобы это было критично, но и не помешало бы. Однако выйти было нельзя категорически и я мужественно продолжал решать задачки. Однако биология тела устроена таким гадским образом, что уж если такое желание возникло, оно не унимается и чем дальше, тем становится всё сильнее. Где-то за час до конца экзамена я уже не столько вдумывался в условия задач и правильность решения, сколько мечтал о скорейшем окончании экзамена. Где-то за полчаса до окончания я уже вообще не мог думать ни о каком экзамене, а единственная математическая операция, которая всё ещё была доступна моему меркнущему сознанию был подсчёт количества оборотов, совершаемых секундной стрелкой.

Наконец – Ура! Ура! Ура! – раздались слова, которые показались мне райским пением – «Экзамен окончен. Положите ручки». Вот сейчас я быстро сдам листы с решениями и помчусь в заветное место. Однако процедура сдачи заданий сделала бы честь Бухенвальду в его лучшие годы. Сдача началась с самого первого места чинно и благородно. Человек подходил к столу, за которым помещалась комиссия. Он сдавал задание, свои листы черновика, чистовика. Это всё бегло проверялось, как-то визировалось, после чего человек покидал аудиторию. Потом следующий и так до бесконечности, учитывая, что в зале было наверное человек сто. Когда до меня дошла очередь у меня в голове вертелась только одна мысль, высказанная как-то давно одним моим одноклассником в похожей ситуации – «лучше я потеряю совесть, чем мочевой пузырь». Но когда я было уже готов был встать, чтобы подойти к столу для того, чтобы избавиться от своего задания, сзади меня кто-то жалобно попросил: «Разрешите я сдам перед вами?». «Ну прямо после меня и сдадите» – отрезал я не оглядываясь. «Но мне очень…. надо» – услышал я нечто похожее на последний выдох умирающего. И чуть не задохнулся от негодования. Но когда обернулся, чтобы узнать, кто это мне предлагает такую наглую комбинацию, то увидел девочку, буквально в полуобмороке и всё понял. «Проходите», – милостиво и по-джентельменски разрешил я, внутренне гордясь своим благородством, всю глубину которого конечно никто не смог бы оценить.

Когда я вырвался из лекционного зала, то первой же моей мыслью… Впрочем, и так ясно, какая у меня была мысль. Однако тут меня ждал ещё один удар судьбы. Как выяснилось уже позднее, в старом здании МЭСИ туалетные комнаты находились только в одном месте – в подвале с раздевалкой. Но именно туда-то доступ был закрыт. Тысяча чертей! Гром и молния! Кто это придумал?! Я был просто в ярости. К счастью, мужской организм в таком вопросе предоставляет куда большую свободу действий, чем женский и я решил, что пропади оно всё пропадом, но первая же попавшаяся подворотня будет моей. А не подворотня, так хоть какое-нибудь дерево или кусты. И снова я не учёл одного обстоятельства. Штука-то в том, что я покидал здание МЭСИ не в гордом одиночестве. Вместе со мной выходили пачками девушки, которые сдавали экзамены на разных факультетах и мысль о подворотнях и кустах, как выяснилось, также буровила их затухающее сознание. Вся небольшая улица была заполнена девушками, которые как сумасшедшие бросались в любую щель, которая оказывалась на их пути. Терять совесть, да ещё таким циничным образом, я категорически отказался не готов. В связи с чем вынужден был с каменным лицом прошагать ещё пару кварталов, пока не нашёл искомое.

Самое удивительное, что в итоге за этот экзамен я получил трояк.

Следующие экзамены уже проходили без подобных эксцессов. Вторым экзаменом была тоже математика. В задании было всего пять задач, но это были задачи повышенной сложности. Третьим экзаменом был… диктант. Да-да – диктант на вступительном экзамене в институт! А последним было – изложение. Правда предлагался профессиональный текст, который неподготовленному слушателю было крайне сложно не то что запомнить, а даже просто понять с первого раза. Трети и четвёртый экзамен проходил в наушниках и нас снова заверили, что крутить головой смысла нет, потому что у рядом сидящих все варианты разные.

В итоге все экзамены я сдал на «удовл». После чего забил на всё и ближайшим же рейсом улетел со своим другом в Одессу. Это была отдельная эпопея и рассматривать её в данном месте и данное время я не буду. Вернувшись после многих тяжких испытаний с билетами, подсадками по маршруту Одесса-Киев-Ленинград-Москва, я на следующий день отправился без особой надежды в МЭСИ узнавать – поступил я или нет. Хотя нет, кого я хочу обмануть? Я надеялся. Ни на что я так не надеялся, как на то, что поступлю. Да, я знал, что это будет сродни чуду. Когда на экзамене по диктанту в аудиторию вошёл ректор Шураков, я готов был под парту залезть – мне казалось он меня увидит и закричит «А этому вы почему разрешили сдавать экзамен?». Но я молился о чуде. И чудо свершилось. Я поступил в МЭСИ.

Не исключено, что продолжение последует…

Фестиваль ретрокомпьютеров «Демодуляция» — интерактивная ностальгия, лекции и много компьютерного творчества / Хабр

27 ноября в центральном офисе Яндекса в Москве прошёл фестиваль ретрокомпьютеров  «Демодуляция». Кроме музея Яндекса, выступившего непосредственным организатором мероприятия, в фестивале приняло участие множество других российских и зарубежных музеев, а также отдельные энтузиасты, отличившиеся большой любовью к ретротехнике. Редакция Хабра посетила фестиваль, побеседовала с его гостями и организаторами и взяла несколько эксклюзивных интервью для своих читателей. Сегодня рассказываем и показываем, как прошёл фестиваль и что на нём можно было увидеть. В материале много фотографий — для вашего удобства они все будут спрятаны под спойлерами.

Начнём с того, что это уже третья «Демодуляция» от музея Яндекса. От предыдущих фестивалей этот главным образом отличается числом гостей со своей ретротехникой и телемостом с иностранными музеями (Швейцарии, Польши, Италии и Беларуси). Сам музей Яндекса основан в сентябре 2017 года командой энтузиастов и вырос из коллекции компьютеров разработчика Яндекса Павла Анохина. Сначала Павел курировал музей в свободное от работы время, затем к  появилась команда, которая постоянно занимается музеем и его проектами. Первым, в декабре 2018, присоединился Александр Шмелёв. Редакция Хабра побеседовала с Павлом и Александром об истории музея и особенностях его работы. Материал об этом выйдет в ближайшее время.

Под мероприятие было выделено несколько помещений в центральном офисе Яндекса — две аудитории под лекции и два зала под выставку и «прихожую». Помещения небольшие, но с потоком гостей они большую часть времени справлялись. В «прихожей» редакцию встретили игровые автоматы (в том числе советские) — «Снайпер», «Морской бой», «Pac-Man» и не только.

«Прихожая» фестиваля со стендом для фотографирования и игровыми автоматами. Фото: пресс-служба Яндекса

В основном зале была выставлена техника из музея Яндекса, частных коллекций и других музеев. Например, в зале стоял стенд «Музея компьютеров братьев Архиповых» из Боровска (Калужская область), открывшегося три года назад. Как рассказал редакции основатель музея, проводивший экскурсию по экспонатам для всех желающих, с учётом запасников в Боровске хранится около 40 тысяч единиц экспонатов, включая техническую литературу. Самый старый экспонат музея — арифмометр 1912 года, до сих пор находящийся в рабочем состоянии.

Непосредственно на «Демодуляцию» боровский музей компьютеров привёз арифмометры 1950—60-х годов, советскую ламповую аналоговую вычислительную машину «МН-7» 1980 годов, сервер IBM 3250М2 2012 года, американскую графическую станцию Apollo DN580 1985 года и другую технику.

Советская аналоговая вычислительная машина «МН-7». Фото: пресс-служба ЯндексаАрифмометры и комптометр из боровского музея. Фото: ХабрТерминал IBM из боровского музея. Фото: Хабр

Об экспонатах на стенде музея Яндекса рассказывал редакции Хабра сотрудник музея, экскурсовод Дмитрий Купорисов. Он начал с «Первого сервера Яндекса» — компьютера из первой партии серверов компании, единственного дожившего до наших дней. У этого компьютера  процессор Pentium II с тактовой частотой 266 МГц, оперативная память объёмом 384 МБ и два жёстких диска по 9,1 ГБ. Когда-то на нём была запущена операционная система FreeBSD, сейчас  установлена программа «Библейский компьютерный справочник» или  «Поиск по Библии», на которой сооснователь Яндекса Илья Сегалович отрабатывал механизм построения обратного индекса. Сервер начал работать в 1997 году.

Первый сервер Яндекса. На мониторе — интерфейс «Поиска по Библии». Фото: Хабр

На столе располагались и другие исторически важные экспонаты. В частности Apple IIe, третий по счёту в семействе персональных компьютеров Apple II и самый долгоживущий среди других компьютеров Apple. Компьютеры семейства Apple II были одними из самых успешных компьютеров своего времени и сильно повлияли на проникновение персональных компьютеров во все сферы жизни людей. Рядом с ним стояла американская уникальная игровая консоль Vectrex 1982 года. Уникальность ей придает встроенный дисплей с векторной графикой. Картинка на экране яркая и чёткая.К сожалению, в 1984 году консоль, как выразился Дмитрий, «схлопнулась» из-за кризиса игровой индустрии и перепроизводства игровых устройств.

Слева — компьютер Apple 1977 года, справа — консоль Vectrex 1982 года. Фото: Хабр

На стенде была представлена и другая ретротехника от Apple: Macintosh Classic 1990 года, практически повторяющий дизайн первого Macintosh 1984 года, iMac G3 1998 года с полупрозрачным пластиком и инновационным дизайном, iMac G4 2002 года (прозванный настольной лампой Стива Джобса) и рабочая станция NeXTcube 1990 года с первым веб-браузером.

Музей Яндекса также выставил на стенд российский компьютер МЦСТ «Эльбрус 801-PC» 2017 года с отечественной материнской платой и процессором. Дмитрий Купорисов указал, что его уже используют в различных государственных органах (таких как МВД, Росгвардия  ФМС), чтобы обеспечить безопасность секретных данных.

Слева — iMac G4 2002 года, справа — iMac G3 1998 года. Фото: ХабрОбщий вид МЦСТ «Эльбрус» 2017 года. Фото: ХабрОтдельно системный блок МЦСТ «Эльбрус» 2017 года. Фото: Хабр

На «Демодуляции» был представлен ещё один знаковый экспонат — первый советский персональный домашний компьютер БК-0010 с чёрно-белыми и цветным экранами. Его истории была посвящена первая лекция фестиваля, проведённая Александром Мачуговским. Кроме того, технический блогер и создатель нескольких проектов в сфере электроники Алексей Надёжин рассказал про ANDOS — самую популярную операционную систему к БК-0010. В скором времени эти лекции появятся в открытом доступе. Кстати, именно БК-0010 стал первым персональным компьютером сооснователя музея Павла Анохина.

БК-0010 на лекционном стенде. Фото: Хабр

Лекции были разделены на два направления — общие для широкого круга людей и специализированные «для профи». Нам очень хотелось попасть на лекцию про эмуляцию с Raspberry Pi, которую вёл коллекционер и PhD по системотехнике Рожерио Невиш (DaSpider), но не очень большой лекторий быстро наполнился гостями и вскоре в него перестали пускать гостей. DaSpider пошёл навстречу и поделился слайдами со своей трансляции. То же касалось самого мероприятия — накануне фестиваля Яндекс закрыл приём заявок, поскольку число желающих посетить «Демодуляцию» превысило 1100 человек. Как рассказали Хабру основатели музея Яндекса, закрытие регистрации произошло не только из-за площади помещений, но и из-за коронавирусных ограничений: организаторы разрешали гостям  посетить фестиваль без регистрации, но строго следили за наполненностью залов. Яндекс указал, что уже рассматривает более просторные помещения для следующих фестивалей.

Пожалуй, единственное пожелание организаторам на будущее — учесть перерыв в плотной программе. Фестиваль длился девять часов — с 11:00 до 20:00 практически без перерывов между лекциями. Если вам были интересны все лекции из блоков, приходилось чем-то жертвовать — либо лекциями, либо обедом. Кроме того, доклады совпадали с проведением конкурсов, матчей и выступлений в выставочном зале. Редакция Хабра не стала посещать лекции, чтобы побольше поговорить с гостями фестиваля.  

Одним из таких гостей стало LegacyZ — творческое объединение фанатов ретроигр, занимающихся организацией LAN-праздников на различных фестивалях в Санкт-Петербурге. Они приехали на фестиваль с перевозным компьютерным клубом, в котором устроили игровой турнир по Doom II: Hell on Earth в дуэльном режиме и Quake 3: Arena (FFA). Победители получили призы в виде головы какодемона (культового демона из Doom), стикеров и грамот.

Голова какодемона с мини-копиями — копии выдавали на призы победителям турнира. Фото: ХабрПредставители LegacyZ Арсений Гейман @TheMrWhite93 и Андрей Чиняков, проводившие турнир. Фото: Хабр

Другим ярким гостем выставки стал антимузей InterACTION, который представили ретроэнтузиасты Антон, известный пользователям как @Barsik44, Егор @Limows и создатель YouTube-канала «Уютный подвальчик» Виктор Карасев. Они приехали на фестиваль с инсталляцией телефонно-телевизионной игры «Позвоните Кузе» из 90-х годов и множеством других ретро-игр и консолей. Посетители фестиваля могли позвонить по указанному номеру и поиграть в культовую игру.

Накануне фестиваля «Уютный подвальчик» устроил стрим, на котором предлагал всем желающим позвонить по телефону и поиграть в «Позвоните Кузе» так, как это было десятки лет назад. Виктор и Антон в ходе интервью поделились с редакцией некоторыми инсайдами о стриме и другой интересной информацией, которая также вскоре появится на Хабре.

Восемь фотографий с некоторыми игровыми консолями и другими устройствами, выставленными на фестивале.

Кроме ретроигр на фестивале стоял стенд разработчика VR-игр ARCADIA. Компания предлагала всем желающим порисовать в виртуальной реальности под руководством инструктора-художника.

Сеанс рисования в виртуальной реальности от ARCADIA. Фото: пресс-служба Яндекса

В целом фестиваль прошёл очень лампово и атмосферно. Отзывчивые и внимательные сотрудники музея Яндекса и представители других стендов активно отвечали на вопросы посетителей фестиваля, рассказывали, как играть в старые игры, объясняли историю старой техники и в целом поддерживали доброжелательную атмосферу на мероприятии. Среди посетителей «Демодуляции» были люди самых разных возрастов, вплоть до дошкольников. На всех стендах, кроме боровского музея, гости могли бесплатно взаимодействовать с игровыми консолями и другой представленной техникой. Как отмечают представители музея Яндекса, дети быстро осваивались с механикой игр и активно погружались в процесс.

В рамках «Демодуляции» было проведено несколько конкурсов — на музыку для компьютеров со звуковыми чипами AY/YM, Pokey, SID и однобитными цифровыми модулями (beeper), на создание графики в низком разрешении (32×24 точки, 53 цвета) для компьютера ZX Spectrum, а также на графику, интро и демо для исторических 8- и 16-битных платформ. Кроме уже упомянутых LegacyZ и InterACTION партнёрами фестиваля выступили сообщества RTS, GBX, Excess Team и несколько комьюнити вокруг ZX Spectrum.

Параллельно с выступлениями на YouTube-канале фестиваля шёл телемост с иностранными музеями, показ работ конкурсантов, видеобращения создателя Doom Джона Ромеро, создателя игры «Тетрис» Алексея Пажитнова и многое другое. Трансляция шла параллельно офлайн-программе фестиваля и почти не пересекалась с ней.

И. В. Асташова, А. В. Боровских, Г. Ю. Ризниченко, «Памяти Розова Николая Христовича», Компьютерные исследования и моделирование, 12:6 (2020), 1265–1267

Что такое квантовые вычисления? | ИБМ

Что такое квантовые вычисления?

Квантовые вычисления — это быстро развивающаяся технология, которая использует законы квантовой механики для решения задач, слишком сложных для классических компьютеров.

Сегодня IBM Quantum делает настоящее квантовое оборудование — инструмент, который ученые только начали придумывать три десятилетия назад, — доступный сотням тысяч разработчиков. Наши инженеры регулярно выпускают все более мощные сверхпроводящие квантовые процессоры, наряду с важными достижениями в программном обеспечении и квантово-классической оркестровке. Эта работа ведет к скорости и мощности квантовых вычислений, необходимых для изменения мира.

Эти машины сильно отличаются от классических компьютеров, которые существуют уже более полувека. Вот учебник по этой преобразующей технологии.

Изучите системы IBM Quantum

Зачем нужны квантовые компьютеры?

Для решения некоторых задач суперкомпьютеры не так уж и хороши.

Когда ученые и инженеры сталкиваются со сложными проблемами, они обращаются к суперкомпьютерам. Это очень большие классические компьютеры, часто с тысячами классических процессорных и графических ядер. Однако даже суперкомпьютеры с трудом решают определенные задачи.

Если суперкомпьютер заходит в тупик, то это, вероятно, потому, что большую классическую машину попросили решить задачу высокой степени сложности. Когда классические компьютеры терпят неудачу, это часто происходит из-за сложности

Сложные проблемы — это проблемы с множеством переменных, взаимодействующих сложным образом. Моделирование поведения отдельных атомов в молекуле представляет собой сложную задачу из-за того, что все различные электроны взаимодействуют друг с другом. Выбор идеальных маршрутов для нескольких сотен танкеров в глобальной судоходной сети также сложен.

Mercedes-Benz исследует будущее электромобилей

ExxonMobile стремится решать сложные энергетические задачи

ЦЕРН работает над объяснением космических тайн

Как работают квантовые компьютеры?

Квантовые компьютеры — это элегантные машины, меньшего размера и требующие меньше энергии, чем суперкомпьютеры. Процессор IBM Quantum представляет собой пластину размером ненамного больше той, что используется в ноутбуке. Квантовая аппаратная система размером с автомобиль состоит в основном из систем охлаждения, поддерживающих сверхнизкую рабочую температуру сверхпроводящего процессора.

Классический процессор использует биты для выполнения своих операций. Квантовый компьютер использует кубиты (CUE-биты) для запуска многомерных квантовых алгоритмов.

Сверхжидкости

Ваш настольный компьютер, скорее всего, использует вентилятор, чтобы он достаточно охлаждался для работы. Наши квантовые процессоры должны быть очень холодными — около сотой доли градуса выше абсолютного нуля. Для этого мы используем переохлажденные сверхтекучие жидкости для создания сверхпроводников.

Сверхпроводники

При таких сверхнизких температурах некоторые материалы в наших процессорах проявляют еще один важный квантово-механический эффект: электроны проходят через них без сопротивления. Это делает их «сверхпроводниками».

Когда электроны проходят через сверхпроводники, они сходятся, образуя «куперовские пары». Эти пары могут переносить заряд через барьеры или изоляторы посредством процесса, известного как квантовое туннелирование. Два сверхпроводника, помещенные по обе стороны от изолятора, образуют джозефсоновский переход.

Управление

Наши квантовые компьютеры используют джозефсоновские контакты в качестве сверхпроводящих кубитов. Направляя микроволновые фотоны на эти кубиты, мы можем контролировать их поведение и заставлять их сохранять, изменять и считывать отдельные единицы квантовой информации.

Суперпозиция

Кубит сам по себе не очень полезен. Но он может выполнить важный трюк: поместить содержащуюся в нем квантовую информацию в состояние суперпозиции, которое представляет собой комбинацию всех возможных конфигураций кубита. Группы кубитов в суперпозиции могут создавать сложные многомерные вычислительные пространства. Сложные проблемы могут быть представлены в этих пространствах по-новому.

Запутанность

Запутанность — это квантово-механический эффект, который коррелирует поведение двух отдельных вещей. Когда два кубита запутаны, изменения в одном кубите напрямую влияют на другой. Квантовые алгоритмы используют эти отношения для поиска решений сложных проблем.

Делаем квантовые компьютеры полезными

В настоящее время IBM Quantum является мировым лидером в области аппаратного и программного обеспечения для квантовых вычислений. Наша дорожная карта – это четкий и подробный план масштабирования квантовых процессоров, преодоления проблемы масштабирования и создания аппаратного обеспечения, необходимого для квантового преимущества.

Квантовое преимущество не может быть достигнуто только аппаратным обеспечением. IBM также потратила годы на разработку программного обеспечения, необходимого для выполнения полезной работы с использованием квантовых компьютеров. Мы разработали квантовый SDK Qiskit. Это открытый исходный код, основанный на Python, и, безусловно, самый широко используемый квантовый SDK в мире. Мы также разработали Qiskit Runtime, самую мощную модель квантового программирования в мире. (Подробнее о Qiskit и Qiskit, Runtime и о том, как начать работу, см. в следующем разделе.)

Для достижения квантового преимущества потребуются новые методы подавления ошибок, увеличения скорости и организации квантовых и классических ресурсов. Основы этой работы закладываются сегодня в Qiskit Runtime.

Начать

Квантовые компьютеры IBM программируются с помощью Qiskit (ссылка находится за пределами ibm.com), нашего квантового SDK с открытым исходным кодом на основе Python. В Qiskit есть модули, посвященные финансам, химии, оптимизации и машинному обучению.

• Ознакомьтесь с документацией (ссылка находится за пределами ibm. com), чтобы быстро приступить к работе и узнать больше о нашем наборе инструментов для разработчиков.
• Создавайте код уровня исследований и разработок для запуска на симуляторах или реальном оборудовании.
• Присоединяйтесь к нашему растущему сообществу, насчитывающему более 400 000 пользователей

Готовы к большим нагрузкам? Выполняйте в масштабе с помощью Qiskit Runtime, нашей модели квантового программирования для эффективного создания и масштабирования рабочих нагрузок. Qiskit Runtime позволяет пользователям развертывать пользовательские квантово-классические приложения с легким доступом к гибридным вычислениям HPC на самых высокопроизводительных квантовых системах в мире. Qiskit Runtime предоставляет среду выполнения для объединения квантовых схем с классической обработкой, изначально ускоряя выполнение определенных квантовых программ. Это означает более быструю итерацию, меньшую задержку и больше свободного времени вычислений в ведущих мировых квантовых системах: облачная модель выполнения Qiskit Runtime продемонстрировала 120-кратное ускорение при моделировании молекулярного поведения

Связанные решения

Квант для бизнеса

Сегодня глобальные компании готовятся к эре квантовых вычислений. Посмотрите, как наши отраслевые эксперты готовят наших клиентов к использованию этой технологии для получения конкурентного преимущества.

Начните сегодня

Квантум для разработчиков

Создавайте программы, которые по-новому решают задачи на системах IBM Quantum — самом популярном и мощном квантовом оборудовании в мире.

Узнайте о нашем SDK с открытым исходным кодом

Квантовый сейф IBM

Защита мировой цифровой инфраструктуры в эпоху квантовых вычислений.

Защитите свои данные сегодня

Сделайте следующий шаг

Квантовые компьютеры IBM программируются с использованием Qiskit, нашего квантового SDK с открытым исходным кодом на основе Python. В Qiskit есть модули, посвященные финансам, химии, оптимизации и машинному обучению.