Титченер ошибка стимула: Ошибка стимула | Мир Психологии

Структурализм. Эдуард Брадфорд Титченер. Ошибка стимула — Студопедия

Поделись с друзьями: 

Герман Эббингауз (1850-1909). Всего через несколько лет после заявления Вундта о невозможно­сти экспериментального исследования высших психических функций, немецкий психолог-одиночка, работавший вне каких-либо университе­тов, начал успешно применять, для изучения этих процессов именно эксперименты. Герман Эббингауз стал первым психологом, изучавшим память и обучаемость с помощью экспериментального метода. Таким образом, он не только доказал, что Вундт заблуждался в этом вопросе, но и изменил сам способ исследования процессов проведения ассоциа­ций и обучения.

До Эббингауза общепринятым методом — в наиболее известных работах британских последователей эмпирической и ассоциативной пси­хологии — было изучение уже сложившихся ассоциаций. Исследова­тели работали как бы в обратном направлении — пытаясь определить природу установившихся связей. Эббингауз подошел к вопросу с другой стороны: с формирования ассоциаций. Так он мог контролировать условия возникновения ассо­циаций и, следовательно, сделать исследования процессов памяти более объективными.

Изучение Эббингаузом процессов заучивания и забывания — признанный пример поистине гениальной работы в экспериментальной

Математический подход Фехнера к психическим явлениям стал для молодого Эббингауза настоящим откровением. Он решил, прибегнув к строгим систематическим измерениям, сделать для психологии то, что Фехнер сделал для психофизики. Эббингауз задумал применить эксперименталь­ный метод к изучению высших психических функций. Во многом благо­даря популярности идей британских ассоцианистов, предметом своих бу­дущих научных достижений он выбрал психологию памяти.

За главный критерий процесса обучения Эббингауз взял заимство­ванный у ассоциативной психологии метод, основанный на законе, уста­навливающем связь между частотой возникновения ассоциаций и каче­ством запоминания. Эббингауз утверждал, что трудность заучиваемого материала можно оценить числом повторов, требующихся для того, что­бы воспроизвести этот материал в совершенстве. Это еще один пример влияния Фехнера, который измерял ощущения опосредованно, путем измерения интенсивности раздражителя, необходимой для фиксации едва заметного различия в ощущениях. Похожий подход Эббингауз исполь­зовал и для измерения памяти; он подсчитывал число попыток, или повторов, требующихся для запоминания материала.

В качестве материала для запоминания Эббингауз использовал бессмысленные списки трехбуквенных слогов; он повторял их с такой частотой, чтобы быть уверенным в точности результата эксперимента. Так он мог исключить ошибки, возникающие во время повторов, и получить некое среднее значение оценки процесса запоминания.

В качестве материала для своих исследований — материала для заучивания — Эббингауз использовал бессмысленные слоги, и это его изобретение кардинально изменило изучение процесса обучения. Титченер позже отмечал, что использование бессмысленных слогов стало первым заметным шагом в данной области со времен Аристотеля.

Эббингауз хотел использовать в своих опытах материал совершенно однородный, не рождающий никаких ас­социаций и абсолютно незнакомый. Он расписал все возможные трех­буквенные сочетания на карточках, получив запас из 2300 слогов, из которых наугад выбирал слоги для заучивания.

Эббингауз задумал провести несколько экспериментов с использо­ванием бессмысленных слогов для определения особенностей обучения и запоминания в разных условиях. В ходе одного из них он исследовал разницу в скорости запоминания бессмысленного списка слогов и ско­рости запоминания осмысленного материала. Для этого он выучил от­рывки из поэмы Байрона «Дон Жуан». В каждой из строф было по 80 слогов, и, по подсчетам Эббингауза, для запоминания одной строфы ему требовалось прочесть ее примерно 9 раз. Когда же он выучил 80 слогов, то подсчитал, что ему пришлось повторить их не менее 80 раз. Эббингауз пришел к выводу, что бессодержательный и не ассоциирую­щийся ни с чем материал запоминается почти в девять раз труднее, чем материал осмысленный.

Также Эббингауз исследовал зависимость числа повторов, требую­щихся для безупречного воспроизведения представленного для запо­минания материала, от его объема. Он заключил, что чем больше объем материала, тем больше повторов требуется для его заучивания, а следо­вательно, и больше времени. Среднее время, затрачиваемое на запоми­нание одного слога, увеличивается при увеличении числа слогов. От­кровенно говоря, этот вывод легко предсказуем: чем больше нам надо выучить, тем больше времени мы потратим. Но работа Эббингауза ценна своей тщательностью, строгим контролем за соблюдением усло­вий эксперимента, математическим анализом данных. Большое значе­ние имеет заключение Эббингауза о том, что с увеличением списка слогов возрастает время запоминания каждого слога и общее время запоминания всех слогов.

Эббингауз составил кривую забывания («кривая Эббингауза»), в соот­ветствии с которой быстрее всего материал забывается в первые не­сколько часов после запоминания, а затем скорость забывания медлен­но снижается.

Свои опыты он описал в работе «О памяти», которая в исто­рии психологии и по сей день остается, пожалуй, самым блестящим научным трудом, написанным независимым исследователем.

Вюрцбургская школа психологии. Поначалу Освальд Кюльпе (1862-1915) был последователем Вундта. Но позже он встал во главе группы студентов, выступавших против ограничений, выдвинутых Вундтом. В 19 лет Кюльпе поступил в Лейпцигский университет. Он соби­рался изучать историю, но под влиянием идей Вундта обратился к фи­лософии и экспериментальной психологии, которая в 1881 году еще только вставала на ноги.

Получив научную степень, Кюльпе начал работу в университете в качестве помощника профессора и ассистента Вундта и продолжал исследования в лаборатории. Свою первую книгу «Очерки по психоло­гии», вышедшую в 1893 году, он посвятил Вундту. Здесь Кюльпе опре­деляет психологию как науку, изучающую данные опыта, которые зави­сят от переживания индивида. В 1894 году Кюльпе становится профессором университета горо­да Вюрцбург, а двумя годами позже создает лабораторию, которая вско­ре смогла составить конкуренцию лаборатории Вундта.

Если память можно исследовать в лабора­торных условиях, то почему нельзя проводить эксперименты с мышле­нием? Задавшись этим вопросов, Кюльпе занял позицию, прямо проти­воположную точке зрения своего бывшего наставника — так как Вундт утверждал, что экспериментальный метод не применим к сложным пси­хическим процессам.

Другое отличие вюрцбургской психологии от изысканий, проводив­шихся в лаборатории Вундта, касалось явления интроспекции. Кюльпе предложил метод, который он назвал систематической эксперимен­тальной интроспекцией. Он заключался в том, что перед испытуе­мым ставилась некая сложная задача (допустим, установить логические связи между понятиями), после выполнения которой от него требовалось ретроспективное описание пережитого (проделанного). Иными слова­ми, испытуемые должны были рассказать о том, как проходил у них процесс — например, формирования суждения. В лаборатории Вундта такое ретроспективное, или постфактум, наблюдение не практиковалось. Вундт верил в изучение сознательного опыта, синхронного с ним, а не по памяти о нем, когда опыт уже пережит. Интроспекцию Кюльпе Вундт называл «имитацией интроспекции».

Интроспективный метод Кюльпе был систематическим, потому что описание всего пережитого опыта разделялось на определенные проме­жутки времени. Аналогичные задачи выполнялись множество раз, с тем, чтобы можно было скорректировать, проверить и утвердить результаты наблюдений. Во время наблюдений испытуемым задавали дополни­тельные вопросы, что давало возможность направить их внимание к интересовавшим наблюдателя аспектам процесса мышления.

Между интроспективными методами Кюльпе и Вундта были и другие различия. Вундт не был сторонником того, чтобы испытуемые в деталях описывали свои переживания. Его исследования в большин­стве своем опирались на объективные, количественные критерии — такие, как временные моменты появления реакции или суждения о весе грузов в психофизических экспериментах.

В систематической экспериментальной интроспекции Кюльпе, на­против, упор делался на субъективные, качественные и подробные опи­сания испытуемых о характере их мыслительных процессов. В его лаборатории от испытуемых требовали не просто произвести простое суждение о силе раздражителя. Их просили описывать сложные психи­ческие процессы, которые происходили во время выполнения ими по­ставленных задач. Целью Кюльпе было изучение того, что происходит в голове субъекта во время того или иного переживания. Кюльпе хотел расширить вундтовскую концепцию предмета психологии, включить в него сложные психические функции и усовершенствовать методологию интроспекции.

В системе Вундта подчеркивалось, что сознательный опыт можно разложить на составляющие части, ощущения и образы. Результаты же интроспекции мыслительных процессов, полученные психологами вюрцбургскои школы Кюльпе, подтверждали иную точку зрения, что мысль возможна без всякого сенсорного или образного содержания. На основе этих выводов сложилась теория безобразной, или ненаглядной, мысли: ощу­щения и образы выполняют в мышлении лишь вспомогательную, побоч­ную роль. Таким образом, исследования Кюльпе установили наличие несенсорной формы сознания.

Систематическая экспериментальная интроспекция. Метод интроспекции Кюльпе, который предполагал не одновременное разворачивание процесса мышления и наблюдение этого процесса, а ретроспективное наблюдение уже пережитого испытуемым.

Безобразная мысль — идея Кюльпе о том, что мысль может не содержать никаких сенсорных или образных компонентов.

Структурализм. Эдуард Брадфорд Титченер (1867—1927). Титченер был учеником Вундта, но не остался в Германии, а переехал в Америку, где и остался до конца своей жизни. Согласно Титченеру, предмет психологии заключается в изучении сознательного опыта, так как именно такой опыт зависит от испытуемо­го субъекта. Этот вид знаний отличен от того, который получают ученые, исследующие традиционные проблемы естественных наук. Например, звуки и свет являются предметами изучения и физики, и психологии. Однако физики исследуют явления с точки зрения протекания физи­ческих процессов, а психологи изучают, как они наблюдаются и воспри­нимаются людьми.

Как утверждал Титченер, все прочие науки, кроме психологии, не­зависимы от испытуемого субъекта. Для пояснения этой мысли он предлагал рассмотреть простой пример. Пусть температура воздуха в комнате составляет 85 градусов по Фаренгейту. Очевидно, что это значение не будет зависеть от того, есть кто-то в комнате или нет. Однако, когда в комнате присутствуют наблюдатели и сообщают о том, что они страдают от жары, то такое восприятие зависит от их пережива­ний. Согласно Титченеру, подобный тип опыта и является единствен­ным настоящим предметом изучения психологии.

Титченер предупреждал, что при изучении сознательного опыта нельзя допускать так называемой ошибки стимула — то есть смеше­ния психических процессов восприятия объекта и влияния самого объекта. Например, наблюдатели, которые видят яблоко и описывают его просто как яблоко, не определяя цвет и форму, которые они также воспринима­ют, совершают «ошибку стимула». Объект наблюдения, по мнению Тит­ченера, должен описываться не обыденным языком, а языком терминов осознанного его восприятия.

Когда наблюдатели фокусируют свое внимание на стимулах объек­та, а не на психических процессах, они не могут отличить то, что они знали об этом предмете раньше (то есть то, что в нашем примере называется яблоком) от своего непосредственного восприятия его в данный момент. Все наблюдатели на самом деле знают о яблоке то, что оно красное, блестящее и круглое. Когда они описывают что-нибудь еще, кроме цвета, яркости и геометрических характеристик, они истолко­вывают свое восприятие объекта, не наблюдая его, — то есть имеют дело с опосредованным, а не непосредственным опытом.

Титченер определял сознание как сумму наших переживаний, су­ществующих в данный момент времени, а разум как сумму наших пере­живаний, накопленных в течение жизни. Сознание и разум во многом схожи — за исключением того, что сознание включает в себя психичес­кие процессы, происходящие в текущий момент, а разум содержит в себе общий итог этих процессов.

Структурная психология представляла собой чистую науку, не имеющую прикладного значения. По этой причине он возражал против развития детской психологии, зоопсихологии и других направлений, которые не включали в себя самоанализ и не подходили для его поисков сути сознания.

Ошибка стимула — смешение психических процессов восприятия объекта и влияния самого объекта.

Титченеровский способ интроспекции, или самонаблюдения, дове­рялся наблюдателям, которые были обучены описывать состояние сво­его сознания, а не воспринимаемые стимулы. Титченер понимал, что каждый человек учится описывать переживания в терминах стиму­лов — например, называя красный, блестящий и круглый предмет яблоком — и что в повседневной жизни это полезно и необходимо. Однако в его лаборатории такой подход считался неграмотным.

Для описания своего собственного метода Титченер применял тер­мин систематической экспериментальной интроспекции, введенный Кюльпе. Подобно Кюльпе, он использовал подробные, качественные, субъективные сообщения о психической деятельности наблюдаемых субъектов в процессе интроспекции. Титченер выступал против подхо­да Вундта, главное внимание уделявшего объективным, количественным показателям, поскольку был убежден, что такой метод не позволяет вы­явить элементарные ощущения и образы, возникающие в сознании. В этом была суть его системы — не синтез элементов посредством ап­перцепции, а разложение сложного осознанного опыта на составляю­щие. Титченер придавал особое значение исследованию отдельных частей, в то время как Вундт делал упор на изучении целого. Подобно боль­шинству английских эмпириков и ассоцианистов, Титченер стремился к открытию атомов человеческой психики.

Титченер, как это видно из его отношения к наблюдателям, которые обеспечивали его необходимыми данными, испытывал влияние механи­стической философии. В своих научных работах он иногда называет субъектов исследований реагентами. Реагент являет­ся пассивным реактивом, используемым для выявления определенных реакций.

Титченер был убежден в том, что интроспективное наблюдение в психологии тоже должно быть экспериментальным. Он тщательно сле­довал правилам научного опыта, отмечая, что: «эксперимент представляет собой наблюдение, которое может быть повторено, изолировано и изменено. Чем чаще вы можете повторить наблюдение, тем вероятнее, что вы ясно увидите исследуемые явления и сможете их подробно».

Ближе к концу жизни Титченер начал кардинально менять свою систему взглядов. Начиная с 1918 года он исключил из своих лекций тему о психических элементах. Вместо этого он стал высказывать пред­положения о том, что психология должна изучать не базовые психичес­кие элементы, а преимущественно различия в процессах восприятия, оценивая такие характеристики, как качество, интенсивность, длитель­ность, отчетливость и экстенсивность. В начале 20-х годов Титченер начал подвергать сомнению даже сам термин «структурная психология» и предпочитал называть свою систему экзистенциальной психологией. Он также стал пересматривать интроспективный метод и отдавать предпочтение феноменологическому подходу, изучая переживания как таковые, не пытаясь разбить их на составляющие.

Вопросы:

Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Аналитическая интроспекция

Традиции Вундта
развил Титченер, положивший начало
экспе­риментальной психологии в США.
Э. Титченер (1867-1927) стал осно­воположником
структурной психологии. Предметом
структурной психологии является
сознание, изучаемое посредством
расчленения на элементы того, что дано
субъекту в его интроспекции, чтобы
впо­следствии выявить всеобщие законы,
по которым складывается струк­тура
сознания. Психология, следовательно,
должна изучать структуру сознания как
совокупность отдельных элементов, далее
не под­дающихся анализу. Отсюда троякая
цель психологии:

— анализировать
конкретное данное душевное состояние,
разло­жив его на простейшие составные
части;

— найти, каким
образом соединены эти составные части,
найти законы, управляющие их комбинацией;

— привести эти
законы в связь с физиологической
организацией.

Сознание образует
особый внутренний мир. Проникнуть в
него можно только с помощью метода
аналитической интроспекции. В от­личие
от такого понимания сознания, в
соответствии с которым в его явлениях
открывается содержание вещей, аналитическая
интроспекция дает материал о собственно
психологических фактах. Согласно
Титченеру, под интроспекцией следует
понимать не обычное самонаблюде­ние,
а особую, вырабатываемую специальной
тренировкой способ­ность описывать
факты сознания как таковые, отвлекаясь
от внешних предметов, представленных
этим сознанием. При этом показания
са­монаблюдения принимаются за то,
за что они сами себя выдают. Тем самым
провозглашается идея о непосредственном
познании психиче­ского, о совпадении
предмета и сущности психологического
в анали­тической интроспекции.

В проведении
аналитической интроспекции Титченер
сформули­ровал требования к
экспериментатору:

• создать условия
  испытуемым, исключающие внешние
  воздей­ствия;

• требования к
  испытуемому:

• внутренне
  проникнуться задачей интроспекции;

• внимательно
  следить за процессами, протекающими в
  его созна­нии;

• выражать явления
  сознания словами;

• избегать в описании
  терминов и суждений, обобщенно
  характе­ризующих внешние объекты.

Главное
требование Титченера
заключалось в том, что в интро­спективном
отчете испытуемый не должен подменять
психические яв­ления тем предметом,
который их вызывает, — т. е. не совершать
«ошибки стимула». Из интроспективного
отчета Титченер требовал исключить
все, что имеет отношение к физической
природе стимула, поскольку эти моменты
не открываются в самонаблюдении. Оставить
в самоотчете исключительно «чистое
содержание сознания», ибо толь­ко
оно может быть воспринято интроспективно.

Так, испытуемый
не мог сказать: «Сейчас я вижу красное
яблоко». Тренированный испытуемый,
принявший психологическую точку зре­ния,
описывает сознание («зависимый опыт»)
и не делает попыток описать стимул —
объект («независимый опыт»). В данном
эксперимен­те испытуемому следовало
бы сообщить: «Сейчас я получил ощущение
красного, и оно затмило все остальное;
потом оно сменилось впечат­лением
круглого, одновременно с которым возникло
быстро преходя­щее мускульное ощущение
в правой руке».

Титченер развивает
идеи об аналитической интроспекции,
защи­щая метод от справедливых упреков
в ненадежности последнего. Так, по
Титченеру, валидность интроспекции
нельзя оценивать путем от­сылки к
стимулу, так как аналитическая интроспекция
интересуется содержанием сознания, а
не его соответствием стимулу.

Титченер различал
три категории элементов: ощущение
(простей­ший процесс, обладающий
качеством, интенсивностью, длитель­ностью),
образ и чувство. На основе данных
аналитической интро­спекции Титченер
сформулировал контекстную теорию
значения, со­гласно которой любое
знание об объекте строится на совокупности
чувственных элементов. Даже в том случае,
когда значительная часть элементов не
осознается, эта совокупность образует
контекст, в кото­ром имеется сенсорное
ядро (особую роль имеют мышечные
ощуще­ния), выполняющее функцию
заместителя целого знака, приобре­тающего
значение благодаря контексту.

Психология XIX века может открыть бесконечные возможности в вашей жизни

Расслабьтесь. Расслабляться. Закрой глаза. А теперь расскажи мне обо всем, что ты видишь в своем воображении.

В конце 1800-х годов немецкий врач Вильгельм Вундт разработал новый инструмент в области психологии. Он пытался научиться брать сознательные мысли людей и разбивать их на более мелкие части, которые можно было бы изучить. Он назывался… подождите… интроспекция и быстро стал одним из ведущих исследовательских инструментов в этой области.

А вот с самоанализом возникла небольшая проблема. У многих исследуемых пациентов просто не было средств для глубокого самоанализа, и большинство психологов не знали, как добиться от них этого.

Исследователь спрашивал испытуемого: «О чем вы сейчас думаете?» Испытуемый отвечал: «Ну, кажется, я вижу стол». И это был конец.

«Субъект подумал о столе. Заключение: не определен». Не очень полезно!

Эта проблема не была решена до тех пор, пока несколько лет спустя Эдвард Титченер, британский психолог, не назвал это явление «стимульной ошибкой» и не начал разрабатывать процедуру для ее устранения.

Вы можете использовать его открытия, чтобы улучшить свою жизнь…

Ошибка стимула: нужно подумать

Усерднее

Его гипотеза? Что мысли сознательного разума были просто воротами к более глубоким мыслям, путями к скрытым частям разума, в которых хранилась важная информация о ком-то. Стимульная ошибка возникает, когда испытуемый или исследователь слишком увлекается объектом сознательного мышления — например, столом — и пренебрегает реальным означает позади него.

Титченер научил своих учеников копать глубже. Следовать строгому набору правил, чтобы заставить субъекта психологического теста объяснить свои скрытые мысли.

Если испытуемый сообщал о столе в своем воображении, важно было узнать, из чего он был сделан, где он находился, сложные детали его стиля. Благодаря этому исследованию вы могли узнать, как стол связан с более глубокой, более базовой жизненной потребностью субъекта в чем-то прочном. Или они могут обнаружить, что стол равен ужину и равен семейному времени. Для этого конкретного человека сознательная мысль о столе была связана с каким-то сильным чувством в отношении семьи.

Ошибка в избиении стимула позволила психологам того времени выйти за пределы поверхностного слоя мыслей людей и проникнуть в более глубокие смыслы, которые контролировали ими.

Этот процесс значительно продвинул теорию самонаблюдения, широко используемую и сегодня, как ценный инструмент психологии.

Самоанализ может помочь вам лучше понять свои собственные мысли и смысл, стоящий за ними, но я считаю, что это еще более полезный инструмент для изменения мое мышление, чтобы увидеть и создать больше возможностей в моей жизни.

Если это звучит как отклонение от того, что я только что описал, то это не так.

Обратный инжиниринг Самоанализ, чтобы сделать себя счастливее

Вундт и Титченер первыми изобрели способ найти связи между сознательным и подсознательным разумом. Вы можете использовать тот же процесс, чтобы 90 005 создать 90 006 положительных ассоциаций в своем уме, своего рода обратное проектирование самоанализа Вундта.

Вместо того, чтобы думать о чем-то и пытаться понять, что это значит, заставьте себя думать об этом положительно. Даже если вы не обязательно в это верите.

Вернемся к столу. Я сейчас сижу за одним, так что это удобный пример. Когда я мысленно смотрю на таблицу, я пытаюсь увидеть все ее большие преимущества, даже если они не доступны мне сразу.

• Для меня это большая работа.
• Это лучшее место в доме, чтобы поужинать и поговорить с моим женихом.
• Это надежный актив, который можно продать, чтобы получить другие вещи, которые мне могут понадобиться в дальнейшей жизни.

Это  , особенно , полезное для вещей в вашей жизни, которые вы можете рассматривать как проблемы.

Иногда стол — это большая проблема. Требуется много работы, чтобы очистить его, и если я что-то уронил под него, я обычно ударяюсь головой, чтобы достать его. Но, изменив свое отношение к столу, особенно когда моя голова раскалывается от сильного удара, он побуждает меня помнить  о его полезных функциях, и я быстро снова чувствую себя счастливым.

Может быть, вы работаете на работе, которую ненавидите, и из-за этого у вас нет времени заниматься чем-то другим. Если вы позволите себе создать такую ​​ассоциацию, вы будете рассматривать свою работу как проблему. Это может заставить вас чувствовать себя беспомощным, как будто вы никогда не сделаете то, что действительно хотите.

Но что, если вы смотрите на эту работу как на возможность накопить сбережения, которые позволят вам со временем заняться чем-то другим. Может быть, это отличное место для общения и установления связей, которые пригодятся вам в будущем. Может быть, это учит вас навыку, который вы можете использовать в других проектах в своей жизни.

Вы можете сделать это для чего угодно в своей жизни. Когда вы смотрите на что-то и заставляете себя видеть возможности вместо проблем — даже когда проблемы смотрят вам в лицо — ваша жизнь значительно улучшается.

Двери, которые раньше были закрыты, теперь широко открыты. И такие мысли множатся. Чем больше возможностей вы заставите себя увидеть, тем больше вы начнете видеть в других сферах своей жизни, не пытаясь.

Позитивное мышление становится привычкой, как и любое другое поведение, к которому вы можете принудить себя. Но это суперпривычка, которая помогает и улучшает все остальные, которые вы создаете для себя.

Вы можете поблагодарить Вундта и Титченера за то, что они сделали самоанализ полезным. Но вы можете поблагодарить себя за то, что используете его, чтобы сделать себя счастливее.

Какие возможности вы создадите для себя сегодня?

Почему не прошла «стимул-ошибка»

. 2016 апр;56:33-42.

doi: 10.1016/ж.шпса.2015.10.007.

Epub 2015 25 ноября.

М Чиримута
¹

принадлежность

• ¹ Кафедра истории и философии науки Питтсбургского университета, США. Электронный адрес: [email protected].

• PMID:

  27083082

• DOI:

  10. 1016/ж.шпса.2015.10.007

М Чиримуута.

Stud Hist Philos Sci.

2016 Апрель

. 2016 апр;56:33-42.

doi: 10.1016/ж.шпса.2015.10.007.

Epub 2015 25 ноября.

Автор

М Чиримута
¹

принадлежность

• ¹ Кафедра истории и философии науки Питтсбургского университета, США. Электронный адрес: [email protected].

• PMID:

  27083082

• DOI:

  10. 1016/ж.шпса.2015.10.007

Абстрактный

Психологи в первые годы существования дисциплины были очень обеспокоены ошибкой стимула. Грубо говоря, это проблема, с которой сталкиваются в интроспективных экспериментах, когда испытуемые склонны формулировать свои отчеты о восприятии с точки зрения того, что они знают о стимуле, вместо того, чтобы просто опираться на свой перцептивный опыт в том виде, в каком он предположительно ощущается. Психолог-«самоанализ» Э. Б. Титченер и его ученица Э. Г. Боринг в начале 20 века утверждали, что ошибка-стимул является серьезной методологической ловушкой. Хотя многие из теоретических предположений, мотивирующих Титченера и Боринга, вышли из моды с момента возникновения бихевиоризма, ошибка-стимул привлекает наше внимание к одному вопросу, имеющему непреходящее значение для психофизики и психологии восприятия. Это тот факт, что субъекты склонны давать различные виды перцептивных отчетов в ответ на один и тот же стимул. Я обсуждаю попытки контролировать переменные отчеты в недавней экспериментальной работе по постоянству цвета и яркости, а также споры, возникшие по поводу того, какие виды отчетов являются законными. Некоторые современные психологи предостерегают нас от ошибки-стимула, хотя и не используют эту терминологию. Я утверждаю, что беспокойство по поводу ошибки-стимула является диагностикой глубоких теоретических обязательств психологов, таких как их концепция ощущений или их разграничение восприятия и познания. В заключение я расскажу об актуальности этих дебатов для современной философии восприятия.

Ключевые слова:

Бихевиоризм; История психологии; самоанализ; философия цвета; Философия восприятия; Философия психологии.

Copyright © 2015 Elsevier Ltd. Все права защищены.

Похожие статьи

• Кант и величина ощущения: забытый пролог современной психофизики.

  Бауманн К.

  Бауманн С.
  J Hist Neurosci. 2008;17(1):1-7. дои: 10.1080/09647040600757401.
  J Hist Neurosci. 2008.

  PMID: 18161593

• [Предложение по реформированию обучения психологов во Франции и в Европейском Союзе].

  Бушар Дж.П.

  Бушар Дж. П.
  Энцефал. 2009 фев; 35(1):18-24. doi: 10.1016/j.encep.2007.11.008. Epub 2008 2 апр.
  Энцефал. 2009 г..

  PMID: 19250989

  Французский.

• Классическая психофизика и современная психофизиология.

  Беретта А.

  Беретта А.
  Сист Нерв. 1968 март-апрель; 20(2):70-81.
  Сист Нерв. 1968 год.

  PMID: 4899214

  итальянский.
  Аннотация недоступна.

• Перцептивное обучение.