Семейная терапия и ее парадоксы: Семейная терапия и ее парадоксы — Пегги Пэпп

Семейная терапия и ее парадоксы

Peggy Papp

THE PROCESS OF CHANGE

The Guilford Press

New York London

Пегги Пэпп

СЕМЕЙНАЯ ТЕРАПИЯ И ЕЕ ПАРАДОКСЫ

Перевод с английского В.П. Чурсина

Москва Независимая фирма “Класс”

1998

ÓÄÊ 615.851.6 ÁÁÊ 53.57

Ï 97

Ïýïï Ï.

Ï97 Семейная терапия и ее парадоксы/Пер. с англ. В.П. Чурсина. — М.: Независимая фирма «Класс», 1998. — 288 с. — (Библиотека психологии и психотерапии).

ISBN 5-86375-085-5 (ÐÔ)

Эта книга о парадоксе — как реальном явлении внутрисемейных взаимоотношений и методе терапевтического воздействия в семейной терапии. Она построена как практическое руководство и содержит много клинических примеров, краткий обзор методов, используемых в Проекте краткосрочной психотерапии, подробный разбор напряженных поединков между психотерапевтом, семьей и консультационной группой, объективный и самокритичный анализ удач и промахов, сопровождающих отдельные терапевтические вмешательства, и возможных альтернативных подходов.

Имя Пегги Пэпп — в ряду классиков современной семейной терапии, поэтому книга относится к категории «обязательного чтения» для собратьев по цеху — психологов, психотерапевтов, студентов психологических факультетов, «рекомендуемой литературы» для педагогов и социальных работников, а также станет захватывающим чтением для всех, кого волнуют проблемы семьи и семейных взаимоотношений.

Публикуется на русском языке с разрешения издательства Guilforol Press и его представителя Марка Патерсона.

Исключительное право публикации на русском языке принадлежит издательству “Независимая фирма “Класс”. Выпуск произведения или его фрагментов без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону.

СЕМЕЙНАЯ ТЕРАПИЯ И ЕЕ ПАРАДОКСЫ

“Прими слепоту за ясность зрения, а глухоту за острый слух. Восприми опасность как обещание покоя. А удачу— как вестницу несчастья”.

Избранные Чаньские изречения

Приходя на психотерапию, семья изначально взаимодействует с терапевтом парадоксальным образом: ожидая изменений и одновременно желая, чтобы все у них оставалось прежним. Книга известного американского психотерапевта Пегги Пэпп обращается к самой сути этой терапевтической дилеммы. Что такое симптом? Как он связан с жизнью семьи, что он в ней стабилизирует и от чего предохраняет? Перефразируя Маяковского, можно сказать, что если в семье существует хроническая проблема, значит это кому-нибудь нужно. И если вдруг один из членов семьи вылечится, не обернется ли это новой семейной драмой?

Довольно обычными являются случаи, когда один ребенок в семье прекращает демонстрировать вспышки раздражения и антисоциального поведения вследствие работы с психотерапевтом, передавая “эстафету” проблемного поведения брату или сестре; женщина вылечивается от фригидности и… вызывает импотенцию у своего мужа; кодируется алкоголик, и настрадавшаяся семья думает, что вот-вот настанут для нее счастливые времена, но супруги вдруг обнаруживают, что им не хочется быть вместе, и вынуждены развестись.

Стиль работы Пегги Пэпп поражает своей провокационностью и вместе с тем бережным отношением к семье, желанием помочь ей избежать негативных аспектов терапии. Основной вопрос психотерапевтической помощи переносится тогда с того, как что-то изменить в жизни семьи, на предотвращение негативных последствий каких-либо изменений в ее функционировании. Автор уверен, что перемены зачастую происходят сами собой, когда про-

5

блемное поведение перестает использоваться семьей в качестве опоры.

“Процесс изменения” Пегги Пэпп — это первая книга на русском языке о парадоксах в семье, семейной терапии и терапии, где парадокс является основным терапевтическим инструментом. Автор вводит читателя в непривычную для обыденного сознания реальность семьи. Реальность, в которой поведение человека не может быть понято вне контекста отношений с другими. Где злость может быть оценена как проявление сильной любви; воровство подростком денег в семье — как способ сплотить семью, находящуюся на грани развала; а за поздними возвращениями мужа домой можно увидеть его заботу о жене, избавление ее от излишней эмоциональной близости с ним, к которой она не готова.

Книга, которую держит в руках уважаемый читатель, уникальна по многим причинам. Во-первых, она принадлежит перу классика семейной терапии, что само по себе довольно редкое явление на отечественном книжном рынке. Во-вторых, она отражает современные тенденции в семейной терапии и удивительно глубоко и ясно освещает основные положения системной теории, которая продолжает оставаться наиболее популярной у специалистов, работающих с семьей. И, в-третьих, она представляет собой блестящее практическое руководство, написанное талантливым преподавателем и тренером Института семейной терапии Аккермана, ведущего центра подготовки семейных терапевтов США.

Александр Черников

ПРЕДИСЛОВИЕ

Семейная терапия, как и изменения в смежных с ней парадигмах, произвела настоящую революцию в области лечения психи- ческих расстройств и дала новое определение таким ключевым понятиям, как противодействие, изменение, симптоматичность,

èв том числе — самому понятию “психотерапия”. За последние двенадцать лет произошла революция в революции, искрой к которой послужили работы Джея Хейли, Пола Вацлавика, Милтона Эриксона и Мары Сельвини Палаззоли и Миланской группы. Одним из плодов бурного расцвета творческих поисков и клини- ческих новшеств является и данный труд. В нем приводится описание стратегического мышления и последовательности действий при групповой работе специалистов с семьями, раздираемыми серьезными внутренними противоречиями.

Âтечение многих лет лежащий во мраке многотрудный и тернистый путь психотерапии озарялся трудами великих учителей-кли- ницистов, возжигавших свои светильники вдоль торимой ими тропы, по мере своего движения вперед заставляя все дальше отступать мглу неведения. То, что казалось невероятным и непостижимым, становится привычным; постепенно цеховые премудрости обретают форму методических указаний, ложащихся в основу учебных курсов. Одним из этих великих учителей является и Пегги Пэпп,

èданный том предоставляет нам возможность совершить небольшое путешествие вдоль этой извилистой тропы.

Любопытно отметить, насколько же разными были все эти первопроходцы. Можно ли вообще втиснуть в рамки какой-либо общей системы такие фигуры, как Эриксон, Аккерман, Хейли, Витакер, Минухин, Сатир и Пэпп, если говорить только о наиболее выдающихся представителях. И тем не менее, на мой взгляд, есть ряд важных качеств, присущих каждому из них. Как клиницисты они твердо придерживаются своих убеждений и упорны в достижении цели, с головой уходя в стоящую перед ними клини- ческую проблему. Если хотите, к своей работе они относятся как к миссии и преисполнены ощущения собственной значимости.

7

Почти все они без исключения обладают острым умом и чувством юмора. Они в какой-то мере идиосинкретичны и изворотливы, но не в эксцентричной, а скорее в творческой, проливающей свет на человеческие проблемы манере. Хочу добавить, что все они обладают тем неопределимым личностным качеством, которое луч- ше всего выражается словом “присутствие”: они ни на минуту не позволяют забыть о себе ни в консультационном кабинете, ни на лекторской кафедре, ни на страницах своих книг. И наконец, нельзя не напомнить о том, что все они великие труженики, что неудивительно, поскольку их работа требует по-настоящему упорного труда.

Учитель-клиницист и творит, и учит одновременно. И в обеих этих ипостасях данная книга заслуживает всяческих похвал. Клинические примеры хорошо подобраны и проработаны, они достаточно полны и откровенны, что позволяет нам следить за ходом мыслей автора, и к тому же хорошо отредактированы, что сберегает наше время и облегчает труды. Всякого рода описания максимально сокращены, и не применяется никакого профессионального жаргона. Нам просто и ясно объясняют то, что было сделано и почему. Как новичок, так и опытный клиницист смогут найти для себя что-то, что позволит им усовершенствовать свою работу.

Все приводимые случаи описаны достаточно подробно, так что мы можем составить свое собственное мнение о правильности методов вмешательства. Все данные представлены в полном объеме, включая и те моменты, когда группа терапевтов совершала ложные ходы или пребывала в замешательстве и нерешительности. Мы наблюдаем за ходом работы со всеми ее шероховатостями, и можем быть только благодарны Пэпп и ее коллегам за их чистосердечность. Временами это становится похоже на волшебство, но любой, кому доводилось наблюдать за работой такого рода групп специалистов, знает, каких усилий и напряженных размышлений требует каждое планируемое вмешательство.

На протяжении своей истории психотерапия непрестанно боролась со следующими основными проблемами.

●Создается впечатление, что люди изо всех сил держатся за тот тип поведения, который делает их недееспособными и жалкими.

●Люди совершают такие поступки, в которых не угадывается никакого смысла: может показаться, что прибегая, в целях изменения данного поведения, к помощи высококвалифицированных

8

èвысокооплачиваемых специалистов, пациенты в то же время всячески стараются свести на нет все их усилия.

Стремление к сохранению динамического равновесия в той же мере “естественно” для системы, как “естественно” для волка съесть козу, а для козы — быть съеденной волком. Здесь нет виноватых, и, тем не менее, со времен Фрейда психотерапевты применяют уничижительное слово “сопротивление” при описании данной стороны системного функционирования. Основная зада- ча, которую автор ставит себе в данной работе, — найти способы использовать данное стремление к самоконсервации в целях осуществления изменений.

Психотерапевтическая работа проводится группой специалистов; однако виртуозное использование такой группы в качестве терапевтического инструмента и является, главным образом, основной темой данной книги. Как отмечает сама Пэпп, такой подход строится непосредственно на ранней работе Мары Сельвини Палаззоли

èМиланской группы. И тем не менее, насколько же они различ- ны! Действуют одни и те же принципы, в частности, в том, что касается управления сопротивлением и применения заданий, обрядов и церемониалов. Но существует основной пункт расхождения, представляющий собой оригинальное и глубокое техническое новшество, значительно отличающееся, — по крайней мере внешне, — от миланского подхода. Имеется в виду создание в группе психотерапевтов структуры, изоморфной по отношению к центральному, связанному с симптомом элементу семьи.

Как мне представляется, это новшество было заложено в ранней работе Пэпп по портретированию семьи и хореографии супружеских пар и получило свое прогрессивное развитие благодаря использованию ею наблюдающей группы в качестве греческого хора. Интересное отличие от миланской практики заключается в том, что итальянцы привержены к высокоформализованным и не изменяющимся презентациям группы (по крайней мере, в их ранних работах), и персональному стилю, минимизирующему вовле- ченность и эмоциональную экспрессию. Американцы, напротив, отнюдь не пренебрегают гиперболой и театральной жестикуляцией, когда это требуется в интересах выявления установки.

Âодной из клинических презентаций весьма искусно схвачено

èв концентрированном виде передается все театрализованное изящество этого стиля. В ней вконец запутавшейся, постоянно с кем-

9

то враждующей и неизменно чем-то озабоченной матери и ее детям рассказывается сказка о вконец запутавшемся, постоянно с кем-то враждующем и неизменно чем-то озабоченном королевском семействе. Эта сказка высвечивает данную семейную драму и конфликт и придает им новое обрамление. Один сеанс, не более, и сразу вслед за этим — записка от “Благородной дамы” с выражением благодарности.

Работа, подобная той, что здесь описана, привносит в психотерапию обновленную радость. Но работа эта не из легких, и об этом каждому следует помнить. При описании такого рода клини- ческих схваток что-то неизменно будет искажено или упущено. Все может показаться более простым и бедным, чем это есть на самом деле, и возможно, — гораздо более легким. Поскольку мне была предоставлена привилегия в течение многих лет наблюдать за работой Пегги Пэпп, Ольги Сильверштейн и их коллег, то я мог собственными глазами увидеть и оценить всю глубину и многотрудность их работы.

Автор является прагматиком до мозга костей, неизменно стремящимся к пониманию того, что успешно работает и чему можно обучить, используя это в качестве окончательного критерия оценки добротности любой идеи. Много лет тому назад она была моим младшим коллегой, но с тех пор наши взаимоотношения претерпели некоторую эволюцию, так что сейчас я могу причислить себя к легиону тех, кто имел возможность чему-то у нее поучиться. Тому, кто внимательно прочтет этот труд, стараясь отыскать в нем пути и способы, какими вся содержащаяся в нем премудрость и глубокое понимание сути вещей могут быть применены к его собственным обстоятельствам, способностям и талантам, откроются все преимущества, которыми располагают те, кто может назвать себя ее учеником.

Дональд А. Блох

Особенности семейной психотерапии

• супружеская измена;




• как пережить развод;




• проблемы семейных взаимоотношений;




• проблемы взаимоотношений с детьми;




• горе в семье;




• и др.

Есть несколько важный вещей, о которых не должен забывать эффективно действующий семейный психотерапевт, когда решает семейные проблемы.

Первое это то, что сам факт того, что семья обратилась к семейному психотерапевту, это прямое указание на то, что у членов семьи есть надежда на изменения семейных отношений к лучшему. На основании нашего опыта не всегда члены семьи осознают это. Присутствие семьи на консультации психотерапевта – это прямое указание на то, что у членов семьи имеются надежды на сохранение семьи, и что в глубине души они верят, что отношения в семье смогут позитивно измениться.

Второе, что мы предполагаем в связи с посещением семьи психотерапевта это то, что на каком-то уровне они понимают, что нуждаются в помощи семейного психолога или психотерапевта для того, чтобы измениться, и наша задача – помочь семье реализовать эти возможности для изменений. Следовательно, одна из наших главных целей — помочь членам семьи обнаружить и воспринять возможности для изменений внутри семейной системы. Психотерапевт будет работать с семьей, развивая молчаливое доверие и внутреннюю уверенность, как первый и необходимый шаг к изменению. Без доверия нельзя пойти на какой-либо шаг и никаких реальных изменений в семейных отношениях не произойдет.

Третье, когда семья общается с каким-то определенным психотерапевтом, она воспринимает его личность как проводника, лидера, который поведет ее к изменениям. Такой психотерапевт служит для семьи моделью. Более конкретно, — такой психотерапевт предлагает модель открытости, свободы выбора того, что возможно, что уместно, что относится к делу в данное время, в данном месте и для психотерапевта и для семьи. Это требует, чтобы психотерапевт хорошо осознавал и контролировал процессы, которые идут в нем, а так же нужды и требования семьи. Эта модель работает не только на уровне сознания, но так же и на подсознательном уровне, т. е. информация может передаваться психотерапевтом позой, тоном голоса, манерой общения и так далее, служащими моделью для членов семьи.

Четвертое: необходимо понимать, что “… решение какой-то срочной проблемы часто приводит к возникновению проблемы еще более масштабной… Оптимистически настроенный супруг все больше впадает в депрессию по мере того, как его прибывавшая в унынии половина становится все более оптимистичной. Или “примерный” брат начинает доставлять все больше хлопот, когда другой, от выходок которого страдала вся семья, исправляется… Это не значит, что людям не следует добиваться заветных желаний или меняться, а говорит лишь о том, что последствия перемен непредсказуемы, преисполнены неожиданных поворотов и иронических гримас” (Пегги Пепп. Семейная терапия и ее парадоксы. М., 1998).

Пятое: в целях наиболее полного понимания скрытых процессов семьи (скрытых союзов, коалиций, противоборств) полезно знать о системе убеждений семьи, управляющими этими процессами. Знание системы убеждений семьи, обеспечивает более широкий контекст из которого можно осуществлять более успешное вмешательство.

Шестое: при любом психотерапевтическом вмешательстве очень важно сформировать гипотезу проблемы семьи и гипотезу ее изменений. Психотерапевт должен знать, что он исследует, и какие изменения и как он собирается произвести в системе семьи. При накоплении информации психотерапевт занимает нейтральную позицию и старается ни о чем не судить с позиции морали, и не примыкает ни к одной фракции семьи. В целях сохранении нейтралитета психотерапевт не сосредотачивается на каком-то одном человеке, так как этим данному человеку придается некий особый статус. Изменения осуществляются благодаря способности психотерапевта оставаться за пределами системы семьи и сохранять целостный взгляд на вещи, то есть наблюдать, уважать и увязывать друг с другом все семейные дела и, наконец, — нацеливать вмешательство на те из них, что имеют самое непосредственное отношение к обозначившейся проблеме.

Седьмое: Психотерапевт должен понимать, почему он применяет ту или иную технику для решения определенной психотерапевтической задачи, учитывать специфические особенности клиентов и предвидеть возможные последствия ее применения в конкретном случае. Следует так же иметь ввиду, что психотехника – всего лишь орудие, средство и ее эффективность, в конечном счете, зависит от Мастера, который ее использует. И по большому счету все психотехники созданы и применяются для того, чтобы преодолеть сопротивление клиентов по отношению к изменениям. Методы коррекции семейных проблем и применение тех или иных психотехник в области семейной психотерапии , должны соответствовать тем профессиональным потребностям и тем результатам , которые психотерапевт надеется получить при их применении.

Крутое вмешательство #8: Парадоксальные вмешательства

Вы знаете, этот вклад в Десять самых крутых терапевтических вмешательств не очень интересен. Я бы не стал тратить ваше время на чтение об увлекательном и противоречивом мире парадоксальных вмешательств или на интервью с одной из живых легенд психологии: Хлоей Маданес. Пожалуйста, переходите к следующему блогу.

Ладно, прочитай, если надо, но уж точно не отправляй другу. Или оставить комментарий.

Парадоксальные вмешательства включают назначение того самого симптома, который клиент хочет устранить. Это сложная концепция, которую часто отождествляют с реверсивной психологией.

Например: Клиент боится неудачи, поэтому терапевт просит клиента потерпеть неудачу в чем-то. У мужчины проблемы с прокрастинацией, поэтому терапевт просит его выделить один час в день на прокрастинацию. Ваш 4-летний ребенок сопротивляется чистке зубов, поэтому ему сказали, что ей нельзя, и он может сделать это назло. Или женщине, которая не может инициировать секс со своим мужем, советуют не инициировать в течение месяца. Не думайте о фиолетовом слоне. Это просьба о чем-то для достижения противоположного результата.

Основной принцип заключается в том, что мы действуем по определенной причине, которая обычно заключается в удовлетворении потребности (восстание, внимание, крик о помощи и т. д.). Назначая симптом, терапевт помогает клиенту понять эту потребность и определить, в какой степени он может контролировать симптом (если он вообще есть).

Выбрав проявление симптома, они могут признать, что могут его создать, и, следовательно, имеют право остановить или изменить его.

Как видите, это может оказаться рискованным. Если симптомы могут причинить вред клиенту или кому-либо еще, то подталкивание клиента к этому создаст этическую проблему. На самом деле, много было написано, чтобы установить руководящие принципы для парадоксальных вмешательств. Только клиницисты, хорошо обученные этой технике, должны рассматривать возможность ее использования.

Для меня большая честь взять интервью у Клои Маданес, пионера в области семейной терапии, плодовитого писателя, оратора и коллеги по PT-блогеру. Она написала книгу « Стратегическая семейная терапия », способ изучения баланса сил внутри семьи и скрытой функции симптомов.

Ее работа продолжает расти и развиваться — недавно она объединила усилия с Энтони Роббинсом, чтобы найти решения межличностных конфликтов, предотвратить насилие и создать гражданское сообщество (посмотрите, как они работают вместе здесь).

На ее интервью:

1. Когда клиницист должен использовать парадоксальное вмешательство?

Врач применяет парадоксальное вмешательство, когда есть явный симптом или проблема, которую пациент считает непроизвольным поведением, например, депрессия, страхи, боль и даже судороги.

2. Как это выглядит?

Терапевт просит пациента умышленно иметь симптом в кабинете терапевта и/или за его пределами. Членов семьи могут попросить поощрять, давать советы или поощрять такое поведение.

Идея состоит в том, что если симптом является непроизвольным, его добровольное наличие означает, что поведение можно контролировать и оно больше не является симптомом. Если человек может иметь это добровольно, это означает, что он также не может иметь это добровольно.

Вариант: попросить пациента притвориться, что у него есть симптом. Когда человек притворяется, что у него есть симптом, у него нет настоящего симптома. Вторичная выгода или положительное подкрепление могут быть организованы для притворного поведения, чтобы оно заменило непроизвольное поведение. Непроизвольное поведение больше не требуется для получения вторичной выгоды.

3. Как это помогает клиенту?

Помогает клиенту контролировать свое поведение и переживания. Он основан на юморе, потому что цель состоит в том, чтобы пациент посмеялся над идеей добровольного возникновения неприятного симптома, а юмор всегда терапевтичен.

4. Что, по вашему мнению, делает парадоксальные вмешательства крутыми?

Парадоксальные вмешательства круты, потому что безболезненны и забавны.

Использование парадоксальных вмешательств для развлечения и перемен – Терапия в реальном мире

Спасибо Полу Лесли за этот восхитительный гостевой пост о парадоксальных вмешательствах. Пол только что выпустил замечательную новую книгу под названием «Потенциал, а не патология», в которой рассказывается о том, как использовать техники Милтона Эриксона в своих сеансах.

Парадоксальные вмешательства лучше всего можно описать, когда терапевт направляет своего клиента на выполнение той самой проблемы, которую клиент стремится искоренить. Основополагающий принцип заключается в том, что клиенты реализуют определенные эмоции и действия по определенным причинам. Обычно поведение бессознательно создается для удовлетворения определенной осознанной потребности клиента. Примерами этого может быть потребность в том, чтобы ее заметили, потребность чувствовать некоторую степень контроля над своей жизнью, потребность чувствовать себя в безопасности, потребность казаться сильным и т. д.

Направляя клиента на разыгрывание проблемного поведения, терапевт помогает клиенту удовлетворить эту потребность, но в то же время осознает (сознательно или бессознательно), в какой мере он или она действительно контролирует поведение. Акт сознательного создания поведения может привести клиента к осознанию того, что если он или она может создать его, то он или она также имеет возможность изменить его. Для терапевта важно поддерживать непредвзятое отношение к поведению клиента, поскольку такое принятие поведения терапевтом дает возможность проблемному поведению стать полезным ресурсом в терапевтическом процессе.

Честно говоря, парадоксальные вмешательства часто могут быть забавными. То, что кто-то сознательно делает то, чего он или она делать не хочет, часто может привести к комическим последствиям (это также может привести к глубокому исцелению).

Недавно в моем офисе была девушка, у которой была проблема с кражей в магазине. Она чувствовала, что не может пойти в магазин, не украв что-нибудь. Дошло до того, что ей нужно было, чтобы кто-то сопровождал ее, когда она ходила по магазинам, чтобы защитить ее от воровства. Она искренне хотела прекратить свое проблемное поведение, но чувствовала необходимость сделать это. Она могла что-нибудь украсть и, как только вышла из магазина, испытывала сильное чувство вины, стыда и беспокойства. Она чувствовала себя застрявшей и безнадежной.

Выслушав ее историю и сочувствуя тому, как трудно ей было справляться с этим «принуждением», я спросил ее, чувствует ли она это принуждение сейчас, в моем кабинете. Она сказала, что может. Я поздравил ее с тем, что она так соприкоснулась со своими чувствами. Затем я сказал ей, что хочу, чтобы она вышла в наш оживленный офис и что-нибудь украла. Она была немного удивлена ​​этой просьбой. Я сказал ей, что хочу, чтобы она вышла и украла все, что захочет, при условии, что она даст всем знать, что собирается что-то украсть. Ей пришлось просить разрешения на кражу.

Я вышел с ней в офис и сказал персоналу, что мой клиент собирается украсть некоторые вещи. Все они посмотрели на меня и поняли, что я делаю еще одно свое дурацкое вмешательство, поэтому без колебаний согласились (я люблю людей, с которыми работаю!). Затем я сказал своей клиентке, чтобы она потратила столько времени, сколько ей нужно, чтобы что-то украсть. Ей потребовалась добрая минута или две, чтобы что-то взять (степлер), и мы вернулись в мой кабинет. Она дала мне степлер и сказала, что ей совсем не нравится это упражнение. Я попросил ее продолжать воровать до конца часа терапии. Она подчинилась и вернула мне много вещей из офиса. К концу часа она уже не чувствовала сильного принуждения. Она даже сообщила, что ее отношение к воровству немного изменилось. Я порекомендовал ей пойти в магазин, в котором она ворует больше всего, и сказать персоналу, что она собирается что-то украсть в рамках своей «терапии», но как только она выйдет за дверь, она вернет это. Она согласилась с этой идеей, но подумала, что я «сумасшедший» (что правда).

В течение следующей недели она обнаружила, что ее тяга к краже уже не была такой сильной, как раньше, фактически, когда она что-то взяла, она сразу же вернула это. Несмотря на то, что у нее все еще есть некоторые чувства, которые побуждают ее воровать, она нашла новый ресурс благодаря парадоксу, когда ее поощряют к краже.

Я бы порекомендовал терапевту использовать парадоксальное вмешательство, когда есть конкретная проблема, которую клиент считает непроизвольной. Клиенты часто воспринимают определенные действия, которые они совершают, как находящиеся вне их контроля, даже если у них есть бессознательная стратегия создания этих действий. Терапевт может поручить своим клиентам увеличить частоту поведения или запланировать его на определенное время каждый день. Само собой разумеется, что парадоксальные вмешательства следует использовать только тогда, когда это безопасно и в рамках позитивных терапевтических отношений.

Серьезно повеселитесь с этими вмешательствами (серьезно повеселитесь? Какой парадокс….).

Пол Дж. Лесли — профессор психологии, ведущий семинаров и лицензированный психотерапевт, проживающий в Эйкене, Южная Каролина. Автор книг Потенциал, а не патология и Низинный шаманизм , Пол увлечен тем, что помогает другим изменить их ограничивающие жизненные модели и найти внутренние ресурсы, необходимые для более насыщенной и значимой жизни.

«Из всех семинаров, которые я посетил за последнее время, этот семинар был наиболее информативным. Я узнал много новых навыков и подходов к терапии – то, что я действительно могу использовать. Я обнаружил, что этого фрагмента часто не хватает на семинарах, на которых я был. Отношение Кортни, стиль преподавания, использование ролевых игр, средств массовой информации и т. д. было здорово!»

— Бекки Дэвидсон LCSW, Чаттануга, Теннесси

«Я посещала многочисленные тренинги Кортни. Она потрясающий терапевт, вдохновляющий и понимающий тренер, а также невероятный писатель. Кортни приносит все, что она знает, из терапевтического процесса. к неврологии и делает все это понятным и интересным. Любой, кто получит возможность тренироваться с ней, увидеть ее профессионально или прочитать одну из ее книг, будет рад, что они сделали это!»

— Тара Дикхербер LPC, Сент-Чарльз, Миссури

«Позвольте мне воспользоваться этой возможностью, чтобы сказать, что посещение онлайн-курса Кортни было — бесспорно — одним из лучших решений, которые я принял как в профессиональном, так и в профессиональном плане. Лично у нее есть способ преподавания, который не только информативный, но и увлекательный и доступный.