Пантеон 448с: Pantone 448C: почему этот цвет считают самым отталкивающим в мире

Pantone 448 C — frwiki.wiki

Pantone 448 C — коричневый оттенок цветовой системы Pantone , выбранный для простой упаковки табачных изделий во многих странах.

Правительство Австралии сделало этот цвет обязательным для нейтральной упаковки табачной упаковки в 2011 году. Исследования показали, что потребители спонтанно связывают меньшую токсичность с более светлым цветом. Маркетинговая фирма GfK , которой было поручено найти оттенок, который отпугивает курильщиков, выбрала его после тысяч опросов. После падения потребления табака в этой стране Великобритания, Франция и Ирландия также приняли этот цвет для того же использования, что привело к тому, что бульварная пресса назвала его «самым уродливым цветом» du monde ( «  Самый уродливый цвет в мире  » ). Во Франции этот коричневый цвет иногда называют хаки .

Pantone 448C на черно-синем фоне.

Специалисты по цвету отмечают, что производимое впечатление зависит от контекста: мы находим такой цвет на шали Мона Лиза . В изобразительном искусстве широко используются коричневые цвета аналогичного оттенка: коричневый Ван Дейк , натуральная умбра и  т. Д. Эффект зависит от контрастного цвета .

Леатрис Эйсман из Института цвета Pantone говорит: «Не существует такой вещи, как« самый уродливый из цветов ». Скорее, 448C ассоциируется с насыщенными земными тонами, популярными для диванов, обуви или других предметов домашнего обихода . Такие тона широко используются в моде.

• Эта статья частично или полностью взята из статьи «  Коричневый (цвет)  » (см. Список авторов ) .

• Эта статья частично или полностью взята из статьи «  Каки (цвет)  » (см. Список авторов ) .

• (ar) Эта статья частично или полностью взята из статьи Википедии на арабском языке, озаглавленной «  بانتون 448 سي  » ( см. список авторов ) .

1. ↑ «  Pantone 448 C  » на сайте Pantone (по состоянию на 2 октября 2020 г. ) .
2. ↑ (in) «  Положение о простой упаковке табака 2011 г.  » в Федеральном законодательном реестре правительства Австралии ,8 августа 2013 г.(доступ 2 октября 2020 г. )
3. ↑ (in) «  Этот цвет тебя отвлекает?  » , В газете Sydney Morning Herald ,16 августа 2012 г.(по состоянию на 19 июня 2016 г. ) Примечание  . На иллюстрации к статье указан цветовой код # 5D4914 вместо цвета # 4A412A, предоставленного Pantone.
4. ↑ (in) Оливия Мейнард , «  Прибыла простая упаковка для сигарет, будет ли она направлена ​​на уменьшение смокинга?  » , The Guardian ,20 мая 2016 г.( читать онлайн ).
5. ↑ «  Самый уродливый цвет в мире  » (просмотрено 2 октября 2020 г. ) .
6. ↑ (en-GB) «  По мнению экспертов , это самый уродливый цвет в мире  » , на Evening Standard ,7 июня 2016 г.(по состоянию на 19 июня 2016 г. ) . ‘ Примечание : статья использует ошибочную цвет уже опубликованный Sydney Morning Herald .
7. ↑ Сандра Лоренцо , «Есть  веская причина, по которой все нейтральные стаи окрашены в цвет хаки  », Huffington Post ,20 мая 2016 г.( читать онлайн ). Хурма обычно светлее.
8. ↑ (en-US) Дэвен Мэтис, «  Исследователи открывают самый уродливый цвет в мире: Pantone 448 C  » , на Digital Trends ,16 июня 2016 г.(по состоянию на 19 июня 2016 г. ) .
9. ↑ (in) Аамина Сулеман, «  Корпоративный брендинг с использованием« самого уродливого цвета »в мире — возможно ли это?  » ,16 августа 2016 г. (доступ 2 октября 2020 г. ) .
10. ↑ (in) Морвенна Ферье , «  StyleWatch: действительно ли цвет Pantone 448C самый уродливый в мире?  » , The Guardian ,8 июня 2016 г.( читать онлайн ).

<img src=»//fr.wikipedia.org/wiki/Special:CentralAutoLogin/start?type=1×1″ alt=»» title=»»>

Как выглядит самый уродливый цвет в мире? — BurdaStyle.ru

Оставь надежду, всяк читающий дальше! В этой статье вас не ждут радующие глаз цветовые сочетания и оттенки — зато вы узнаете, как и зачем был выбран самый отталкивающий цвет и причем тут Мона Лиза.

Автор статьи

Ника Бажанова

Большинство людей с легкостью ответят на вопрос о том, какие цвета им нравятся, а какие не очень. Психологи уверяют, что наша реакция на те или иные оттенки и возникающие у нас при этом ассоциации и воспоминания могут многое рассказать о типе личности. Один и тот же цвет вполне может восприниматься разными людьми совершенно по‑разному! Но существует ли цвет, который все или хотя бы подавляющее большинство назовут отталкивающим?

Самые модные цвета весна-лето 2022: нью-йоркская палитра от Pantone

Формально он существует. Знакомьтесь, Pantone 448C, также известный как «тусклый темно-коричневый».

Почетный титул достался этому цвету не по чьей-то случайной прихоти, а в результате тщательного исследования. В начале прошлого десятилетия правительство Австралии всерьез взялось за проблему табакокурения в стране — ежегодно от связанных с ним заболеваний умирало порядка 24 тысяч австралийцев. В числе прочих мер было решено снизить привлекательность сигаретных упаковок. Правительство инициировало поиск максимально отталкивающего цвета, и в результате продолжительных исследований Pantone 448C приобрел свой незавидный статус. В ходе опросов большинство людей заявляли, что этот оттенок ассоциируется у них с предельно неприятными вещами: грязью, болотом, гудроном и даже смертью.

Кстати, изначально Министерство здравоохранения Австралии именовало цвет оливково-зеленым, однако Австралийская ассоциация производителей оливок решительно выступила против. На кону была репутация оливок, поэтому ассоциация была непреклонна и отстояла честь своей ни в чем не повинной продукции.

Между сумерками и ночью: 7 изысканных сочетаний с тёмно-серым цветом

С 2016 года многие другие страны, включая Францию, Англию, Турцию, Израиль, Норвегию, подхватили идею и используют тусклый темно-коричневый для оформления табачных упаковок. История умалчивает, внесла ли конкретно эта мера свой вклад в снижение процента курящих в этих государствах, однако это тема для совсем другой статьи. Нас же сегодня интересует восприятие Pantone 448C в контексте моды и культуры.

Скорее всего, некоторые из вас, дорогие читатели, едва увидев этот цвет, подумали, что ничего такого уж отвратительного в нем нет. Более того, Pantone 448C (и его ближайшие оттенки) вполне популярен сегодня — например, часто встречается в верхней и спортивной одежде, а уж стиль милитари и вовсе его приветствует.

Weekend Max Mara, Ganni, Moncler

Таинственные джунгли: 8 изысканных сочетаний с тёмно-зелёным цветом

Кроме того, сам Институт цвета Pantone не принимал участия в исследованиях, инициированных правительством Австралии. Его представители позднее четко обозначили свою позицию — для них все цвета одинаково равны и прекрасны. Оттенок 448C они также прокомментировали — это цвет, «ассоциирующийся с глубокими, богатыми оттенками природы, который хорош в коже и в замше. Он подходит для аксессуаров, верхней одежды, обуви и особенно для дома — можно легко представить себе старинный шкаф с патиной или роскошный кожаный диван в этом цвете».

Ну и наконец, прекрасная «Мона Лиза», работа кисти гениального Леонардо да Винчи. Одним из ключевых цветов в ней, как ни посмотри, оказывается пресловутый тусклый темно-коричневый, что нисколько не мешает ей быть шедевром мировой культуры.

Поделитесь с нами в комментариях своим мнением! Нравится ли вам этот цвет и стали бы вы носить одежду в таком оттенке?

14 цветовых сочетаний, которые заставят вас взглянуть на коричневый цвет по‑новому

Фото: Pantone, Creative Commons

ВОЗВРАЩЕНИЕ САЛМАНА РУШДИ – Chicago Tribune

Последний вздох мавра

Салман Рушди

Реклама

Пантеон, 448 страниц, $25 одна литературная война, снова подвергается нападению, на этот раз в руки его родной страны, Индии, которая запретила его блестящий новый роман «Последний вздох мавра» из-за его политической сатиры. Книги были сняты с полок до того, как их успели продать.

Реклама

Два ранних романа Рушди, «Стыд» и «Дети полуночи» (лауреат Букеровской премии), оскорбили как пакистанца Мохаммеда Уль-Хака Зию и Зульфикара Али Бхутто, так и индианку Индиру Ганди. Но возражения этих политических лидеров кажутся незначительными в свете печально известной и все еще угрожающей «фетвы» — смертного приговора, вынесенного иранским аятоллой Хомейни в 1989 году за то, что он счел богохульством мощного философского романа Рушди «The Сатанинские стихи».

В нынешней ситуации цензоры Индии, кажется, были раздражены двумя конкретными объектами сатиры в «Последнем вздохе мавра». Одной из целей является вызывающая тревогу сила неофашистской политической партии Шив Сена.

Взяв за основу комедии имя 68-летнего лидера партии Баласахеба К. Теккерея, Рушди называет своего вымышленного коллегу в честь другого английского писателя. Говорят, что Раман Филдинг получил свое имя от своего отца, «оборванца», который умолял игроков в крикет в Бомбейской гимнастике дать ему хотя бы скромную игру: «Всего одно поле?»

Сатира возникает из-за близких параллелей между Баласахебом Теккереем и Романом Филдингом из романа. Оба — бывшие газетные карикатуристы и ярые индуистские националисты, и каждый возглавляет партию пуристов — ее можно было бы назвать «Хиндустан прежде всего», — которая специализируется на насилии против мусульман. В романе партия Филдинга называется Ось Мумбаи — Мумбаи из-за старого индуистского названия Бомбей и Ось из-за восхищения Филдинга Гитлером, восхищения, которое разделяет реальный Баласахеб Теккерей.

Другим объектом сатиры, который, кажется, воспламенил цензоров Индии, является имя, данное собаке, настолько любимой одним из персонажей, что, когда она умирает, он набивает ее чучело и ставит на колеса, чтобы он мог водить ее на поводке. . Собаку зовут Джавахарлал в честь первого премьер-министра Индии Джавахарлала Неру.

Как и ранние романы Рушди, «Последний вздох мавра» представляет собой сказку с рядом второстепенных сказок. На него повлияла «Тысяча и одна ночь», но его атмосфера, как и смесь различных художественных стилей, языков, цветов и жестов, которая повсюду прославляется в работах Рушди, является результатом множества тонов. Комедийные аспекты разговорного индийского английского соседствуют с красноречием рассказчика, придуманными словами, каламбурами, уличным сленгом и разговорными манерами людей как высокого, так и низкого положения.

Родовая сказка, уходящая своими корнями в эпос и трагедию, наложила свой отпечаток и на роман. Есть намеки на инцест и прелюбодеяние — в сомнениях в отцовстве рассказчика и его отца, а также в роли отца Авраама. Низкорослый мальчик, который женится на ослепительной принцессе, Авраам превращает торговлю пряностями в золото, не отдавая своего сына Румпельштильцхену, в данном случае еврейской матери мальчика. Но, как и в Библии, Авраам изгонит своего сына, современного Измаила.

Рассказчик — Мораес Зогойби, известный как Мавр, сын бомбейской семьи с португальскими, мавританскими и еврейскими корнями. Сказка обрамлена предисловием и кодой, в которых рассматриваются события прошлого. Между ними само прошлое, богатая и ироничная история характеров и ситуаций, сформированных столетней семейной историей и национальными потрясениями.

Реклама

Родившийся после четырех с половиной месяцев беременности его матери, Мавр развивается в два раза быстрее обычного. Например, в возрасте 36 лет ему физически 72 года. То, что, кажется, возникает из этих волшебных обстоятельств, является весьма оригинальной метафорой человеческого чувства временной неотложности перед лицом смерти.

Кроме того, Мавр рождается не с косолапостью, как у Байрона, а с косолапостью, пальцы неподвижно согнуты в кулаке. Но, как и Байрон, его беспокоят навязчивые попытки матери найти врача или лечение, которое могло бы вылечить его придаток. По иронии судьбы, в молодости он обнаруживает, что его рука действительно является дубиной, и становится грозным противником.

С помощью той же техники, что и в «Дети полуночи», и подобно рассказчику «Тристрам Шенди», Мур задерживает описание собственного рождения. Первая часть книги наполнена рассказами о родителях, бабушке и дедушке его матери Авроры Да Гамы. Их история, представляющая собой смесь семей Да Гама, Менензес, Соуза и Лобо, простирается от рождения дедушки Авроры Франсиско Да Гамы в 1876 году до ее собственного брака в 20 веке с отцом Мавра, Авраамом Зогойби, который, как говорят, был потомком двух изгнанников. еврейка и последний мавританский султан Испании.

Реальность изгнания, как в буквальном смысле, так и в качестве метафоры происхождения ислама, всегда легко найти в творчестве Рушди. Свою историю изгнания Мавр воспринимает как эпопею о потерянном рае.

Семья да Гама гордится своим происхождением от португальского исследователя Васко да Гамы, который в 1498 году проложил путь в Каликут в Индии, и Мавр оплакивает на протяжении всего романа мавританскую потерю Альгамбры Фердинандом и Изабелла. Наряду с фактом богатства его семьи, эти устойчивые мифы выражают ощущение Мавром высоты, с которой он падает, и само падение: парадигма действительно утраченного рая.

Его падение, которое становится падением всей его семьи, является результатом гордого и безжалостного восхождения отца Мавра, Авраама Зогойби, к огромному богатству и власти. Мавр также переживает психологическое падение в результате катастрофической ошибки суждения, которую он совершает во время романа с женщиной, которая обманом приводит к его изгнанию от матери и отца.

Реклама

Подобные ошибочные суждения встречаются повсеместно, в разной степени неспособности распознать истину. Но в контрапункте, в картинах Авроры, наполненных аллюзиями на ее жизнь и намеками на инцест между матерью и сыном (она называет одну из них «Последний вздох мавра»), тема искусства как поставщика истины чудесным образом раскрывается.

Возможно, Рушди в своей высшей форме изобразил изумительные описания картин Авроры. С помощью словесных оттенков, вуалей, описаний цветов и рисунков он как бы ставит их перед глазами, представляя свои темы в терминах изобразительного искусства и давая новое выражение идее живописи и поэзии как родственных искусств. Например:

«Картина «Мать-нагая мавра наблюдает за прибытием Химены» была столь же формальной, как и «Менины» Веласкеса, картине, которой она, играя линиями взгляда, была несколько обязана. В комнате вымышленного Малабара Авроры. Альгамбра, у стены, украшенной замысловатыми геометрическими узорами, стоял обнаженный мавр в ромбовидном узорчатом цвете кожи, позади него на подоконнике зубчатого окна стоял гриф из Башни Безмолвия, а рядом, прислонившись к стене, эта мрачная створка была ситаром, а мышь грызла его лакированный арбузный барабан.Слева от мавра стояла его страшная мать, королева Айша-Аврора в развевающихся темных одеждах, подняв зеркало к его наготе. .. Мавр не смотрел на себя в зеркало, потому что в дверном проеме справа от него стояла красивая молодая женщина… и между ее раскинутыми манящими руками было множество чудес — золотые шары, усыпанные драгоценностями птицы, крошечные гомункулы — волшебным образом парящие в воздухе. прозрачный воздух».

Три фигуры на картине смотрят на мрачную правду. А дальнейшая тема замаскированной правды представлена ​​в портрете Авроры, написанном бездарным старым другом семьи с звучным именем Васко Миранда, влюбленным в Аврору. Когда ее муж отвергает картину, а Аврора увольняет художника, обиженная и разгневанная Миранда забирает ее и рисует поверх нее мрачный портрет самого себя в костюме последнего султана, печально уезжающего в изгнание на лошади. Он называет его «Последний вздох мавра» как пародию как на одноименную картину Авроры, так и на заветную семейную иллюзию происхождения от величия.

С некоторой горечью Миранда говорит о получающемся в результате третьесортном палимпсесте, что в нем Аврора навсегда останется под ним. Но сила картины в том, что она сгущает в единый лучезарный образ все случаи замаскированной или невидимой истины романа.

Ярчайшим примером такого рода является так называемый «невидимый город», построенный тайно на огромные богатства Авраама Зогойби — конструкция настолько тайная и настолько обширная, что его состояние разрастается до неизмеримых размеров, пока не наступят катастрофические последствия.

Реклама

На протяжении всего романа присутствует элемент насилия, особенно в связи с войсками Филдинга и деловыми махинациями Зогойби. Он нарастает до крещендо тревоги, и тревога оправдана: рассказ Мура о его семье завершается серией апокалиптических взрывов.

Единственный выживший из своей семьи, Мавр направляется в Андалусию, совершая своего рода паломничество к самоизгнавшемуся Васко Миранде, чтобы обнаружить оставшуюся правду в виде некоторых картин его матери, которые он считает, что его спрятала Миранда. Его визит образует таинственную коду романа, в которой палимпсест явлений скрывает жестокие истины.

Этот заключительный раздел полон стандартных элементов готического романа, но они развернуты оригинально и имеют отношение ко всему повествованию: странно молчаливые жители, обрывки сплетен, которые, тем не менее, находят выход, фальшивые личности, запертый замок с сумасшедшим на чердаке, скованные заключенные и кульминация, превосходящая прежние апокалиптические взрывы.

Здесь, особенно с учетом нескольких прямых обращений романа к читателю, безошибочно чувствуется запах «Джейн Эйр». Но, как и во всем, что написал Рушди, в «Последнем вздохе мавра» такие аллюзии поглощаются потребностями произведения и трансформируются.

Что касается книги в целом — Ридер, мне она понравилась.

Святая земля. Рассказы о плаче и надежде – религия онлайн

Марк Х. Эллис

Марк Х. Эллис – профессор американских и еврейских исследований в Университете Бэйлор в Уэйко, штат Техас.

Эта статья опубликована в The Christian Century , 19-26 июля 2000 г. , стр. 762-764. Авторские права принадлежат Фонду христианского века; используется с разрешения. Актуальные статьи и информацию о подписке можно найти на сайте www.christian Century.org. Этот материал был подготовлен для Religion Online Тедом и Винни Брок.

РЕЗЮМЕ

Автор делает обзор двух книг о современной Святой земле. новый синтез.

Священный пейзаж: Погребенная история Святой земли с 1948 года.

Мерон Бенвенисти. University of California Press, 417 стр.

Конец мирного процесса: Осло и после.

Эдвард Саид. Pantheon, 448 pp.

Бурная история палестино-израильских отношений, похоже, в последние годы достигла своего апогея. Надежда, принесенная соглашениями Осло, была почти похоронена горем по поводу убийства Ицхака Рабина, задержек и посредничества в годы правления Нетаньяху, а также коррупции и диктаторского режима Палестинской администрации. Тем не менее еврейская и палестинская история по-прежнему переплетены узлом страданий и надежд. Парадоксальным образом нынешнее отчаяние сопровождается растущим осознанием того, что исцеление может прийти только через исповедь и примирение9.0003

Книга Мерона Бенвенисти является примером растущей литературы авторов, стремящихся к долгосрочному и глубокому пониманию нынешнего затруднительного положения. В 1970-х годах Бенвенисти был заместителем мэра Иерусалима. В течение последних 20 лет или около того он был видным критиком израильской оккупационной политики. В 80-х годах Бенвенисти пришел к выводу, что израильская оккупация Иерусалима и Западного берега практически стала постоянной. Если и когда оккупация прекратится, интеграция Иерусалима и Западного берега в израильское общество и экономику продолжится. Пространство, оставшееся для независимой Палестины или даже фундамента для независимой и процветающей палестинской культуры, было бы мизерным. Фактически, без сознательного намерения или понимания ни со стороны евреев, ни со стороны палестинцев, Израиль и Палестина слились в одно целое.

Священный пейзаж — последнее исследование Бенвенисти по этим темам. Его первые главы задают тон работе, которая является одновременно критикой прошлого Израиля и оплакиванием утраченного палестинского ландшафта. Поначалу может показаться странным, что Палестина упоминается еврейским израильтянином, но Бенвенисти вырос в доизраильской Палестине. На самом деле его отец участвовал в превращении Палестины в Израиль. Как географ и картограф он переименовал города и деревни Палестины. Давая им имена, относящиеся к еврейской истории, он был частью процесса, который в конечном итоге исключил арабскую культуру и арабский народ из недавно созданного еврейского государства.

Чтобы привить сыну любовь к еврейской родине, отец Бенвенисти в 1930-х и 40-х годах возил его на экскурсии в деревни и места, населенные и названные палестинскими арабами. Бенвенисти изображает программу своего отца как направленную на расчистку физического и психологического пространства для обновления этой еврейской родины, а также на то, чтобы привить своему сыну и его народу сионистский дух moledet (родина): знание славного еврейского прошлого земли, сокровенное общение с окружающей средой и приверженность пионерскому духу в коллективных сельскохозяйственных поселениях. Тем не менее старший Бенвенисти считал, что в Палестине есть место как для арабов, так и для евреев. Освоение еврейского пространства также оставит место для продолжительного и ценного арабского присутствия — места достаточно для двух родных земель.

Однако ко времени войны 1948 года это видение распалось. Во время общинной борьбы и появления могущественного и экспансионистского израильского государства ландшафт был полностью евреизирован за счет чувств арабов и населения. Бенвенисти утверждает, что потеря арабского населения в новом еврейском государстве в конечном итоге привела к фактическому исчезновению Палестины. Исчезновение было и остается проблемой для Бенвенисти, поскольку он родился и вырос палестинским евреем, зеркальным отражением арабов, оставшихся в Израиле после создания государства.

Таким образом, триумф Израиля, триумф, в котором Бенвенисти участвовал после военных лет в качестве члена новаторского молодежного движения, вызывает сожаление: «Карта моего отца восторжествовала, и я, его послушный сын, остался с тяжелым бременем плоды победы. Победа была настолько ошеломляющей, что полностью разрушила мой детский пейзаж, а чувство утраты смешалось с гордостью за триумф моего народа. Я часто размышлял над иронией того факта, что мой отец, взяв меня в свои путешествия и надеясь привить мне любовь к нашей еврейской родине, запечатлел в моей памяти тот самый пейзаж, который хотел заменить».

Подробности этого триумфа могут проложить путь вперед на следующие десятилетия, считает Бенвенисти. Хотя и не без противоречий, собранные им подробности, особенно о войне 1948 года, по-разному подтверждаются многими израильскими историками. Тем не менее именно терминология, которую использует Бенвенисти, отличает его анализ и пробуждает сознание тех, кто унаследует еврейскую победу. Для Бенвенисти война 1948 года может быть разделена на две части: во-первых, конфликт между двумя общинами в то время, когда британские мандатные полномочия были отозваны, а чрезвычайная ситуация после Холокоста была в самом разгаре, когда евреи изо всех сил пытались утвердить свои права. борется за родину и обретает силу для ее достижения; во-вторых, борьба за расширение географического и политического влияния Израиля за пределы его потребностей в родине. В ходе этого процесса, благодаря предусмотрительности и эффективному исполнению, молодое еврейское государство очистило свои границы от значительной части своего арабского населения. Бенвенисти смело называет вторую половину войны этнической чисткой. Сотни тысяч арабов были изгнаны из еврейского государства, чтобы создать пространство для развития новой политической единицы без вызывающего тревогу плюрализма.

Тезис Бенвенисти об этнических чистках важен по целому ряду причин. Во-первых, он раз и навсегда опровергает чистоту целей и намерений, которые часто заявлялись при создании Израиля. Во-вторых, он помещает палестинскую катастрофу в более широкий контекст, чем обычные разногласия между этническими группами и напряженность, сопровождающую культурные и религиозные различия.

Непростительная ошибка, которая, как утверждает Бенвенисти, привела к этнической чистке, заключается в смешении сионистских целей по созданию родины для еврейской общины, перемещенной из Европы, и использования государственной власти для продолжения этих целей, как если бы сама государственная власть была лишь еще одним средством для сионизма: «Прямая связь между ишувом и его добровольными руководящими институтами и израильским коллективом, живущим в контексте суверенного государства, порождала нормы и законы, которые наносили ущерб основным правам гражданского и человеческого равенства, были запятнаны произволом, и дискриминировал по этническому признаку людей, находящихся под его властью». Таким образом, еврейские лидеры не делали различий между этническими действиями и целями без государственной власти и теми же самыми действиями и целями, «совершаемыми главами государств, имеющими возможность принимать законы и обеспечивать их соблюдение с помощью мощной постоянной армии, подчиняющейся их абсолютной власти».

Неспособность провести различие между идеологией и государством лежит в основе отрицания израильтянами факта этнической чистки при рождении Израиля и сопротивления новой интеграции еврейской и палестинской общин в Эрец-Исраэль/Палестине (термин, который Бенвенисти намеренно использует на протяжении всей своей книга). С разделением между общинами и изгнанием палестинцев с их родного пространства евреи утратили свой этический ландшафт. Это мешает им ответить на важный вопрос. Как евреи могут осознать тот факт, что в еврейской истории возникло государство, и что это государство, как и все другие государства, несет ответственность перед всеми своими гражданами и перед теми, кто пострадал и был изгнан при его создании?

Эссе, собранные в Конец мирного процесса красноречиво и вызывающе говорят о неспособности палестинских лидеров признать необходимость перехода от революционной партизанской организации к зрелому демократическому движению, представляющему потребности своих избирателей внутри и за пределами оккупированные территории. Если для бенвенистов этнические чистки и постоянная экспансия являются первородным грехом Израиля, то для Саида предательство демократии и сотрудничество с Израилем в ограничении палестинского инакомыслия и претензий на достоинство и права на землю являются большим грехом Ясира Арафата и Палестинской автономии.

Сказанное правильно и страстно поднимает вопрос о том, как палестинцы могут быть свободными, если большинство тех, кто был перемещен в 1948 и 1967 годах, исключены из финальных переговоров. Более того, он спрашивает, как можно возродить палестинскую жизнь, когда сам ландшафт предлагаемого палестинского государства усеян еврейскими поселениями, объездными дорогами и палестинскими элитами, которые договариваются о будущем в обмен на услуги и статус. И как палестинцы когда-либо смогут принять и жить интегрированной жизнью с евреями, если им возвращается так мало Палестины, а их права и достоинство игнорируются как еврейскими, так и палестинскими лидерами?

В то время как Бенвенисти и Саид подчеркивают большие вопросы перемещения и предательства, их цель более локальна и достижима: восстановить в новых рамках возможность обычной жизни для евреев и палестинцев.

В то же время палестинцы могут возобновить свою коллективную жизнь в партнерстве с евреями, которые их вытеснили, и теперь ищут справедливое примирение для общего будущего. В новом ландшафте светское государство, в котором ключевое значение имеет гражданство, а не этническая или религиозная идентичность, может создать новые возможности для обоих народов преобразовать историю и идентичность в новый синтез.

Бенвенисти и Саид обращают наше внимание на священный ландшафт, нарушаемый разделением и соучастием. Их слова — жалоба и громкий призыв выйти за рамки отрицаний и поверхностного мирного процесса. Повествование о плаче и надежде предсказывает, что суд истории можно отсрочить, но нельзя отрицать. Революционный призыв к примирению со справедливостью позволяет нам увидеть иной путь. Когда нарратив разделяется и революционер становится обыденным, это лишь вопрос времени, когда священный ландшафт станет общей родиной для туземца, беженца и изгнанника. Бенвенисти заключает свою книгу таким вызовом: «Только тот, кто умеет слушать не забывающую тишину этой агонизирующей земли, этой земли, из которой мы начинаем и в которую мы возвращаемся — как евреи, так и арабы, — только тот человек достоин называя это родиной».