Интеграционика довлатова: Духовная интеграционика – тренинг Константина Довлатова

Константин Довлатов — Книга, открывающая безграничные возможности. Духовная интеграционика

12 3 4 5 6 7 …13

Константин Довлатов

Книга, открывающая безграничные возможности. Духовная интеграционика

© Довлатов К., 2017

© Арефьев М., иллюстрации, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

* * *

Эта книга меняет жизнь. Во всяком случае, моя жизнь изменилась кардинально. Я стал спокойнее, увереннее в себе, обрел тот баланс, который искал долгие годы. И как всегда, все важное и реальное намного проще, чем кажется. Нужен только хороший Наставник, который вдохновит на изменения, подскажет путь. Я благодарен Константину Довлатову за то, что через эту книгу он стал для меня Наставником.

Борис, менеджер по работе с клиентами, Сургут

Жизнь – это движение! Я как будто проснулась после зимней спячки, а вокруг весна! Жить, творить, любить, действовать. Эта книга дарит невероятный заряд бодрости, упражнения простые и очень эффективные.

Мария, дизайнер, Екатеринбург

Благодаря этой книге я познакомился с самим собой. Это нечто большее, чем просто роман, тренинг или пособие. Это определенная философия жизни, которая приводит к реальным изменениям!

Анатолий, технический директор, Санкт-Петербург

Пролог

В фойе офиса адвокатского бюро «Арсеньев и партнеры» блестела развешанная по стенам мишура, и небольшая пушистая елочка переливалась разноцветными огнями.

Все честь по чести, Новый год скоро! Однако праздничного настроения не ощущалось – все на рабочих местах, лица у сотрудников строги и озабоченны, атмосфера самая что ни на есть деловая.

Еще бы! Что поделаешь, если начальник – сухарь и зануда? Если он аккуратен и педантичен настолько, что иногда кажется, будто это не человек вовсе, а робот, оснащенный самым совершенным программным обеспечением и напрочь лишенный человеческих слабостей? Он не терпит никаких вольностей вроде предпраздничного укороченного рабочего дня или «пятничного» облегченного дресс-кода, безжалостно штрафует и увольняет за любое нарушение дисциплины, принципиально не «входит в положение» сотрудников по поводу личных и семейных дел. «Все свои проблемы надо оставлять за порогом!» – вот его жизненный девиз, и сотрудники это усвоили в полной мере. А кто не усвоил – оказался за бортом и с придыханием рассказывает знакомым о том, что Арсеньев – настоящий монстр и просто счастье избавиться от такого работодателя… Правда, внимательный слушатель легко смог бы уловить в голосе «счастливца» искреннее сожаление. Ведь у тех, кто работает под началом Арсеньева, и зарплата хорошая, и перспективы лучше, чем где бы то ни было. С сотрудниками и клиентами он безукоризненно честен, никогда не обещает невозможного, но если обещал – то выполнит непременно.

Такой уж человек… Вот сейчас, к примеру, – предпраздничный день, давно стемнело, переливается яркими огнями новогодняя Москва, все добрые люди давно уже настрогали «оливье» и сидят за столом, празднуют, а здесь работа кипит, как в любой другой день. Даже на корпоратив рассчитывать не приходится. Еще месяц назад начальник поставил коллектив перед выбором – или новогодняя вечеринка, или премиальный бонус по итогам года. Конечно, ответ был предсказуем – у всех дети, семьи, у кого-то ипотека не погашена, да и вообще, деньги всегда кстати, так что все справедливо. Но душа-то праздника просит!

И, как оказалось, совершенно напрасно.

– Маша, это все на сегодня? – Илья Арсеньев отложил стопку подписанных бумаг и строго посмотрел поверх очков в модной тонкой оправе на свою помощницу. Хорошенькая рыжеволосая Маша отчего-то смутилась. Вид у нее был потешный – брови поднялись домиком, ярко накрашенный рот чуть приоткрылся совсем по-детски, и даже веснушки как будто ярче проступили на белой коже.

– Ой, нет… Илья Петрович, еще договор с «Нью-стайл» на представительство в арбитражном суде по товарной марке… Извините, я забыла, сейчас принесу!

Маша опрометью вылетела из кабинета, громко стуча каблуками. Илья удрученно покачал головой, снял очки и потер переносицу. Как же надоело это вечное разгильдяйство, необязательность, лень, а порой – и откровенная глупость! Сотрудники вечно косячат, что-то забывают и путают, а лишь только представится удобный случай, норовят смыться пораньше по своим делам.

Взять ту же Машу. Давно стоило бы ее уволить, но нельзя – у девочки влиятельные родственники! Отец – зампрокурора, дядя – чиновник в правительстве Москвы, и даже дедушка – бывший высокопоставленный кагэбэшник. Пусть он уже давно на пенсии и, как говорят злые языки, пребывает в легком маразме, но связи и влияние у старика еще ого-го какие, и со счетов сбрасывать их никак нельзя. Вот и приходится ждать, пока девочка неспешно закончит институт, нарабатывая попутно юридическую практику…

И если бы она одна такая была! С некоторых пор Илья начал даже как-то философски относиться к несовершенству представителей рода человеческого. Можно хоть всех сотрудников уволить в один день – те, что придут на их место, будут ничем не лучше. Поэтому приходится терпеть тех, что есть, – в рамках разумного, конечно, пока неизбежная энтропия не достигает критических показателей.

Илья со вздохом взглянул на часы – неброский, но дорогой «Лонжин». Вот и последний рабочий день в этом году почти закончился… Время, время – вот чего всегда по-настоящему не хватает! Дураки придумали поговорку «Время – деньги», на самом деле время гораздо ценнее, потому что его нельзя ни купить, ни заработать, ни украсть, и каждая секунда, потраченная зря, пропадает безвозвратно.

Он вдруг вспомнил Хронофага, пожирателя времени, – уродливого монстра, похожего одновременно на кузнечика и на доисторического ящера. Этот милый зверек венчает собой экстравагантные часы, служащие главным украшением здания библиотеки знаменитого Корпус Кристи Колледжа в Кембридже. Увидев это существо впервые, Илья содрогнулся от отвращения – кому только понадобилось такой мерзостью любоваться! – а потом задумался и решил, что, пожалуй, мудрые англичане были правы, поместив его сюда… Задумываться о бесследно исчезающих минутах, днях и годах надо, пока человек еще молод, пока не проснулся однажды – и не обнаружил себя семидесятилетним.

Пожалуй, стоило бы и в офисе такие часы повесить. В назидание, так сказать, чтоб сотрудники понимали – время нужно ценить!

Сам Илья это интуитивно ощущал всю жизнь, сколько себя помнил. Всегда он будто бежал наперегонки с кем-то, сражался с неумолимым Хронофагом, словно средневековый рыцарь с драконом. Еще школьником он осознал – мать растит его одна и, кроме как на себя, рассчитывать ему не на кого! Потому и не тратил время на всякие глупости вроде телевизора, видеоигр или бесцельного шатания по улицам. Уроки, занятия в секции карате, хорошие книги – вот это другое дело! Дня на это не хватало, но Илюша очень старался и, когда удавалось выполнить все, что наметил накануне, засыпал почти счастливый.

Позже, когда стал вопрос выбора профессии, у него и сомнений не было – только юрфак! Профессия, конечно, престижная и денежная, но дело было не только в этом. Илья полюбил юриспруденцию за почти математическую точность, за лаконизм формулировок, за дерзновенную попытку построить красивый, стройный и упорядоченный мир…

В университет поступить было непросто, но даже минимальный шанс Илья сумел использовать с успехом. Учился он так же, как делал все остальное, – с полной самоотдачей. Студенческие компании, пьянки-гулянки и скоропалительные романы не вызывали ничего, кроме недоумения и даже презрения. Илья прилежно штудировал все предметы, включая латынь и римское право, и даже выписывал себе особенно понравившиеся изречения вроде «Audiatur et altera pars»,[1] «Dura lex, sed lex»[2] или «Omne hominum causa jus constitutum est». [3]

С тех пор прошло немало лет. На смену юношескому максимализму пришел здоровый взрослый прагматизм, а вместо романтических представлений о том, что законы должны создавать для человечества разумную и урегулированную жизнь, появилось трезвое понимание, что незнание закона не освобождает от ответственности, а вот знание иногда освобождает. Бывало, что клиенты не вызывали теплых чувств, но Илья старался не думать об этом. Он предпочитал просто делать свою работу наилучшим образом, не нарушая закон, а не рассуждать о моральных категориях – и, как показало время, это был верный выбор!

И вот сейчас, в тридцать пять, он достиг почти всего, о чем мечтал, – ну или почти всего, ведь желания имеют свойство возрастать по мере исполнения! Он считается одним из лучших специалистов в своем деле, сделал имя на нескольких громких процессах, и созданное им адвокатское бюро работает без сбоев. Нелегко, конечно, совмещать административную работу с юридической практикой, слишком много времени, сил, энергии уходит на то, чтобы организовывать нерадивых сотрудников, но ведь никто не обещал, что жизнь будет легка и приятна…

12 3 4 5 6 7 . ..13

На Facebook
В Твиттере
В Instagram
В Одноклассниках
Мы Вконтакте

Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.

Книга, открывающая безграничные возможности. Духовная интеграционика (Константин Довлатов)

Читать отрывок

Купить офлайн

Цена на сайте может отличаться от цены в магазинах сети. Внешний вид книги может отличаться от изображения на
сайте.

Цена на сайте может отличаться от цены в магазинах сети. Внешний вид книги может отличаться от изображения на
сайте.

Если вы устали плыть по течению и хотите изменить жизнь — начните прямо сейчас! Автор книги, известный психолог Константин Довлатов разработал уникальную методику, которая преобразит вашу жизнь, — «Духовную интеграционику».
Методика запускает скрытые ресурсы и способности, благодаря которым вы начинаете принимать правильные решения, привлекать нужных людей, ваше самочувствие улучшается, все складывается удачно, как бы само собой. Изменения происходят благодаря тому, что вы снимаете психологические блоки, которые препятствуют изменениям, интегрируетесь со своим внутренним миром: ваши чувства, мысли, слова и действия становятся одним целым.
Благодаря методике автора вы научитесь контролировать свои состояния, сможете включить различные внутренние «регистры», чтобы избежать уныния и неудач, поймете, как создать реальность, которая вам по-настоящему нужна, как жить «на максимум» и быть успешным!
Это трансформационная книга, основанная исключительно на практике. Выполняйте простые и действенные упражнения, соприкоснитесь с мудростью Наставника и воплотите в жизнь самые смелые мечты!

Описание

Характеристики

Если вы устали плыть по течению и хотите изменить жизнь — начните прямо сейчас! Автор книги, известный психолог Константин Довлатов разработал уникальную методику, которая преобразит вашу жизнь, — «Духовную интеграционику».
Методика запускает скрытые ресурсы и способности, благодаря которым вы начинаете принимать правильные решения, привлекать нужных людей, ваше самочувствие улучшается, все складывается удачно, как бы само собой. Изменения происходят благодаря тому, что вы снимаете психологические блоки, которые препятствуют изменениям, интегрируетесь со своим внутренним миром: ваши чувства, мысли, слова и действия становятся одним целым.
Благодаря методике автора вы научитесь контролировать свои состояния, сможете включить различные внутренние «регистры», чтобы избежать уныния и неудач, поймете, как создать реальность, которая вам по-настоящему нужна, как жить «на максимум» и быть успешным!
Это трансформационная книга, основанная исключительно на практике. Выполняйте простые и действенные упражнения, соприкоснитесь с мудростью Наставника и воплотите в жизнь самые смелые мечты!

АСТ

Как получить бонусы за отзыв о товаре

1

Сделайте заказ в интернет-магазине

2

Напишите развёрнутый отзыв от 300 символов только на то, что вы купили

3

Дождитесь, пока отзыв опубликуют.

Если он окажется среди первых десяти, вы получите 30 бонусов на Карту Любимого Покупателя. Можно писать
неограниченное количество отзывов к разным покупкам – мы начислим бонусы за каждый, опубликованный в
первой десятке.

Правила начисления бонусов

Если он окажется среди первых десяти, вы получите 30 бонусов на Карту Любимого Покупателя. Можно писать
неограниченное количество отзывов к разным покупкам – мы начислим бонусы за каждый, опубликованный в
первой десятке.

Правила начисления бонусов

Замечательная книга

Книга просто супер!!!

Книга «Книга, открывающая безграничные возможности. Духовная интеграционика» есть в наличии в интернет-магазине «Читай-город» по привлекательной цене.
Если вы находитесь в Москве, Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Казани, Екатеринбурге, Ростове-на-Дону или любом
другом регионе России, вы можете оформить заказ на книгу
Константин Довлатов
«Книга, открывающая безграничные возможности. Духовная интеграционика» и выбрать удобный способ его получения: самовывоз, доставка курьером или отправка
почтой. Чтобы покупать книги вам было ещё приятнее, мы регулярно проводим акции и конкурсы.

книг факультета | Кафедра славянских и восточноевропейских языков и культур

Это некоторые из монографий и сборников, выпущенных профессорско-преподавательским составом кафедры. Кроме того, члены факультета являются или были редакторами или соредакторами академических журналов, в том числе Diachronica (Брайан Джозеф), Journal of Greek Linguistics (Брайан Джозеф), Language (Брайан Джозеф), Русское обозрение (Ирэн Делич) и Пушкинское обозрение (Анжела Бринтлингер).

Самиздат, Тамиздат и не только: транснациональные СМИ во время и после социализма, под редакцией Фридерике Кинд-Ковакс и Джесси Лабов (Berghahn Books, 2013).

Во многом то, что сегодня в Восточной Европе называют «культурной глобализацией», уходит своими корнями в феномены холодной войны самиздата («самостоятельное» подпольное издательство) и тамиздата (публикации за границей). Этот том предлагает новое понимание того, как информация перетекала между Востоком и Западом во время холодной войны, а также гораздо более широкое распространение культурных продуктов, которое было спровоцировано и поддержано этими практиками. Расширяя определения самиздата и тамиздата от явно политических, печатных изданий до других форм и жанров, в этом томе исследуется более широкая культурная сфера альтернативных и полуофициальных текстов, вещательных СМИ, репродукций изобразительного искусства и музыки, а также -89период, новые медиа. Подпольное распространение текстов без цензуры в эпоху холодной войны служит полезной основой для сравнения при рассмотрении нынешних примеров цензуры, независимых СМИ и использования новых медиа в таких странах, как Китай, Иран и бывшая Югославия.

Чехов для 21 века , под редакцией Кэрол Аполлонио и Анджелы Бринтлингер (Издательство «Славика», 2013)

Спустя сто пятьдесят лет после рождения Антон Чехов остается самой любимой русской пьесой прямо в своем стране, а в англоязычном мире он уступает только Шекспиру. Его рассказы, обманчиво простые, продолжают служить образцом для писателей на многих языках. В этом томе Кэрол Аполлонио и Анджела Бринтлингер собрали вместе ведущих ученых из России и Запада для широкого обсуждения творчества и наследия Чехова. Принимая во внимание столь широкие вопросы, как пространство и время, и такие узконаправленные, как слово, это двадцать одно захватывающее новое эссе для двадцать первого века.

Чапаев и его товарищи: война и герой русской литературы на протяжении двадцатого века , Анжела Бринтлингер (Academic Studies Press, 2012)

часто «сражались» на поле боя или на гражданском фронте. Война была опытом русского народа, и она стала доминирующим образцом для представления советского опыта в литературе, а также в других сферах культурной жизни. В этой книге прослеживаются эти военные переживания, воспоминания, тропы и метафоры в литературе советского и постсоветского периода, исследуя творчество Дмитрия Фурманова, Федора Гладкова, Александра Твардовского, Эммануила Казакевича, Веры Пановой, Виктора Некрасова, Александра Солженицына, Владимир Войнович, Сергей Довлатов, Владимир Маканин, Виктор Астафьев, Виктор Пелевин и Василий Аксенов. Эти авторы представляли официальную советскую литературу и подпольную или диссидентскую литературу; они попадали в немилость и в немилость, ссылались и возвращались в Россию, умирали дома и за границей. Самое главное, что всех их коснулась война, и они отреагировали на состояние войны в своих литературных произведениях.

Память, язык и билингвизм: теоретические и прикладные подходы , под редакцией Жанетт Алтарриба и Людмилы Исурин (Cambridge University Press, 2012)

Связь между памятью и языком и тема двуязычия важны области исследований как в психологии, так и в лингвистике и основаны на когнитивных и лингвистических парадигмах, теориях и экспериментах. В этом томе представлен интегрированный теоретический/реальный подход к изучению, использованию и обработке второго языка с когнитивной точки зрения. отношения между теорией, когнитивными экспериментами и данными и их роль в понимании изучения языка и практики.

От символизма к социалистическому реализму , Ирэн Делич (Academic Studies Press, 2012) художественные тексты, наиболее часто читаемые на курсах русской литературы на этом уровне. Эти подходы варьируются от критико-теоретических статей, культурно-исторических анализов, литературных манифестов и деклараций литературной эстетики, воспоминаний о революционном терроризме и арестах НКВД, политических доносов и литературных виньеток, в двух словах передающих дух своего времени. Голоса этого полифонического чтеца разнообразны: Брюсов, Савинков, Иванов-Разумник, Коллонтай, Цветаева, Шкловский, Олеша, Зощенко, Жданов, Гроссман, Евтушенко и другие. Столь же широк круг представленных здесь специалистов по русской культуре: Кларк, Эрлих, Фален, Гроссман, Нильссон, Пис, Познанский, Синявский, Волков и другие. Вместе они пробуждают и освещают сложную и трагическую эпоху.

Мультимедийный Достоевский: перенос романов в оперу, кино и сон , Александр Берри (Northwestern University Press, 2011)

В мультимедиа Достоевском Александр Берри утверждает что адаптации ХХ века (которые он называет «транспозициями») четырех произведений Достоевского — оперы Сергея Прокофьева «Игрок», оперы Леоша Яначека «Из мёртвого дома», фильма Акиры Куросавы «Идиот» и драмы Аджея Вайды «Бесы» — следуют завету Достоевского, выявляя недоразвитые или недооцененных аспектов текстов Достоевского, а не рабскими попытками воссоздать их источники. Междисциплинарный подход Берри делает его исследование привлекательным для ученых, а также для студентов, изучающих русский язык, сравнительное литературоведение, музыку, кино, драматургию и культурологию.

Русская диаспора: культура, идентичность и изменение языка , Людмила Исурина (De Gruyter, 2011)

В книге представлен широкий междисциплинарный взгляд на современную русскую иммиграцию в три страны: США, Германию , и Израиль. Изменения и трансформации в трех областях, т. е. культурном восприятии, самоидентификации и отношении к сохранению первого языка, исследуются с помощью концепции аккультурации, которая позволяет объединить эти важные аспекты иммиграции. Отдельный взгляд на еврейскую и русскую этнические группы в рамках так называемой «русской» иммиграции, а также ее междисциплинарный характер отличают эту книгу от других исследований недавней иммиграции из бывшего СССР.

Знаменитость и гламур в современной России: шокирующий шик

Книга демонстрирует, как совпадает процесс «празднования» в России с головокружительным темпом социальных изменений и экономических преобразований, которые вызывают беспрецедентное увлечение гламуром и его необходимой экстравагантностью; как в 1990-х и 2000-х годах знаменитости, такие как звезды кино или телевидения, ушли из своей родной среды, чтобы стать знаменитостями, осваивающими различные средства массовой информации; и как знаменитость является символом, которым манипулирует доминирующая культура и принимает массы. Он исследует первенство визуального в построении знаменитости и его доминирование над вербальным, наряду с междисциплинарным, кросс-медийным, постсоветским ландшафтом сегодняшней культуры славы.

Кинематографическое отцовство: отцы и дети в советском и постсоветском кино Сталинский советский кинематограф и его российский преемник. Авторы анализируют сложные модели идентификации, отрицания и смещения в фильмах таких разных режиссеров, как Хуциев, Мотыль, Тарковский, Балабанов, Сокуров, Тодоровский, Машков и Бекмамбетов. Несколько глав сосредоточены на трудностях выполнения отцовской функции, в то время как другие показывают, как вертикальные и горизонтальные мужские связи постоянно напрягаются под давлением переопределения мужественности, находящейся в бою, в меняющемся политическом ландшафте.

Понимание морфологии, 2-е издание , Мартин Хаспелмат и Андреа Д. Симс (Hodder Education, 2010)

Понимание морфологии предлагает учащимся введение в изучение структуры слова, которое начинается с самого начала. Цель состоит в том, чтобы пролить свет на основные вопросы анализа, поэтому главы построены вокруг основных вопросов: каковы основные единицы лексики — слова или морфемы? Есть ли категорическая разница между флексией и деривацией? Применяются ли одни и те же основные принципы как к словообразованию, так и к построению предложений? Что делает одно морфологическое правило более продуктивным, чем другое? И так далее. Чтобы ответить на эти вопросы, авторы опираются на лучшие доступные исследования, обсуждая различные теоретические подходы..

Лингвист-лингвист: исследования южнославянской лингвистики в честь Э. Уэйлса Брауна , под редакцией Стивена Фрэнкса, Брайана Д. Джозефа и Вринды Чидамбарам (Славика Паблишерс, 20 09)

Для почти пятьдесят лет Э. Уэйлс Браун был уникальным и почти незаменимым интеллектуальным ресурсом для специалистов по славянскому языкознанию, работая над множеством тем на разных языках и с различными теоретическими перспективами. Он был тонкой, но настойчивой силой, привлекая внимание всего мира лингвистов к славянским загадкам и определяя более широкое значение этих загадок. В настоящем томе собрана группа ведущих специалистов по южнославянской лингвистике, посвященная работе Уэйлса Брауна в этой области.

Экзотическая Москва глазами Запада: очерки о культуре, цивилизации и варварстве , Ирен Мазинг-Делич (Academic Studies Press, 2009)

Сборник очерков о Тургеневе, Гончарове, Конраде, Достоевском, Бл хорошо, Брюсов, Горький, Пастернак и Набоков представляют разные голоса, но также и едины. Один инвариант — повторяющееся различие между «культурой» и «цивилизацией» и представление о России как о носительнице культуры, потому что она «варварская». Другая позиция защищает синтез «разума и чувств». и видение «Аполлона» и «Диониса», создающих «цивилизованную культуру» вместе. Те голоса, которые восхищаются искусственностью цивилизации, дополняются теми, кто опасается опасностей, присущих варварству. Таким образом, эта коллекция добавляет новые перспективы к широко обсуждаемому противостоянию жизненной России и угасающего Запада, предлагая новые интерпретации классики от Обломова до Лолиты и от «Идиота» до «Доктора Живаго».

Междисциплинарные подходы к переключению кода (исследования двуязычия) , под редакцией Людмилы Исурин, Дональда Уинфорда и Кеса де Бота (John Benjamins Publishing Company, 2009)

В томе представлены избранные работы ведущих ученых в области кодовой коммутации. В этой книге ставится вопрос о гораздо более широком мультидисциплинарном подходе к изучению феномена кодового переключения, призывает к интеграции дисциплин; и иллюстрирует, как рамки из одного подполя могут быть применены к моделям в другом. Том включает обзорные главы, эмпирические исследования, материалы, в которых используются эмпирические данные для проверки новых гипотез о переключении кода или предлагаются новые подходы и модели для изучения переключения кода, а также главы, в которых обсуждаются принципы и ограничения переключения кода, а также переключение кода против передачи. Книга легко доступна для всех, кто интересуется феноменом переключения кода у билингвов.

Сохранение Петербурга: история, память и ностальгия , под редакцией Хелены Госцило и Стивена М. Норриса (Indiana University Press, 2008)

Сохранение Петербурга представляет собой значительный отход от традиционных представлений. Выходя за рамки «петербургского текста», созданного канонизированными писателями и художниками, авторы этого захватывающего сборника прослеживают пути превращения Санкт-Петербурга в «музейный экспонат», воплощающий историю, ностальгию и обращение к воспоминаниям о прошлом. Очерки в этом прекрасно иллюстрированном томе прослеживают процесс сохранения, который уходит в прошлое почти на три столетия, что проявляется в работах известных историков, поэтов, писателей, художников, архитекторов, кинематографистов и драматургов.

Написание полезного прошлого: русская литературная культура, 1917-1937 , Анжела Бринтлингер (Northwestern University Press, 2008)

s биографии Пушкина к другим рассмотренным биографиям , а в заключительной главе она рассматривает другие, более удачные воспоминания о смерти великого поэта. Она утверждает, что популярные поминки — выставки, концерты, специальные выпуски журналов — были более подходящей биографией, чем жанр «полезного прошлого». Для послереволюционных деятелей культуры, включая Тынянова, Ходасевича и Булгакова, Пушкин был скорее символом, чем моделью для конструирования этого полезного прошлого.

Державин: Биография Владислава Ходасевича в переводе Анжелы Бринтлингер (University of Wisconsin Press, 2007)

Державин занимал должность в центр русской жизни, объединяющий гражданское служение с поэтическим вдохновением и создание произведения, которое по своей сути прославляло триумфы России и ее правителей, особенно Екатерины Великой. Его биограф Ходасевич, напротив, покинул Россию в 1922 году, не выдержав все более репрессивного режима Советов. Для Ходасевича, чьи лирические поэмы были столь же обыденны по своей направленности, сколь грандиозны оды Державина, эта биография была в некотором смысле новым открытием утраченной и идиллической эпохи, периода, когда можно было стремиться к вершинам художественного творчества, еще занимая центральную роль в российском обществе.

Безумие и безумие в русской культуре , под редакцией Анжелы Бринтлингер и Ильи Виницкого (Университет Торонто, Отдел научных публикаций, 2007)

Безумие в русской культуре представляет совместными усилиями Американские, британские и российские ученые — историки, литературоведы, социологи, теоретики культуры и философы — понять богатую историю безумия в политической, литературной и культурной сферах России. Редакторы Анжела Бринтлингер и Илья Виницкий собрали очерки, охватывающие более 250 лет и затрагивающие самые разные идеи, связанные с безумием, — от участия государственных и общественных структур в вопросах психического здоровья до взглядов крупнейших российских авторов и деятелей культуры. к безумию и как это отношение формирует и формирует история, культура и политика России.

Гордость и паника: российское представление о Западе в постсоветском кино , Яна Хашамова (Intellect Ltd, 2007) сложный коктейль из страха, гнева и тревожной неуверенности. Хашамова исследует работы как признанных, так и менее известных российских режиссеров и проводит наводящие на размышления параллели между этими развивающимися социальными установками в современной России и развитием индивидуальной человеческой психики. Культурное влияние глобализации, эволюция русской национальной идентичности и психология общества переплетаются в этом увлекательном исследовании связей между кино и политическим сознанием.

Studia Caroliensia: Papers in Linguistics and Folklore in Honor of Charles E. Gribble , под редакцией Роберта А. Ротштейна, Эрнеста Скэттона и Чарльза Э. Таунсенда (Slavica Publishers, 2006)

Студия Каролина — это сборник эссе, предлагающий подборку новых исследований славянской лингвистики и фольклора в честь профессора Чарльза Э. Гриббла. Очерки, собранные в этом томе, представляют собой выборку ряда научных тем, над которыми профессор Чарльз Гриббл работал на протяжении многих лет.

Монашеские традиции: Избранные материалы Четвертой Международной Хиландарской конференции , под редакцией Чарльза Э. Гриббла и Предрага Матейича (Slavica  Publishers , 2004)

«Монастырские традиции» представляет собой избранные труды Четвертая международная конференция Хиландар, состоявшаяся 14-15 августа 1998 года в кампусе Университета штата Огайо, Колумбус, штат Огайо, в рамках всемирного празднования 800-летия основания монастыря Хиландар на горе Афон, Греция. 19В 98 году также исполнилось 20 лет Исследовательской библиотеке Хиландара, специальной коллекции библиотек Университета штата Огайо, в которой хранятся микрофильмы славянских рукописей Хиландарского монастыря, а также микроформы кириллических рукописей из более чем 100 других коллекций.

Дикий пляж: Антология современных русских рассказов , под редакцией Хелены Госцило и Байрона Линдси (Ардис, 1993) ология русского языка Литература при Горбачеве. В число двенадцати авторов входят как известные на Западе, так и новые звезды современной литературной сцены. Все худшее впервые было опубликовано в СССР в конце 1980-х, и, как и «Гласность», этот том охватывает широкий круг тем: от мира городской интеллигенции до жизни в деревне и провинциальном городке, от личной драмы до более широких социально-исторических тем. Вместе эти истории образуют яркую картину советской жизни и отдельных, социальных, моральных и духовных борений, которые являются ее частью.

Плоды ее творчества: очерки современной российской женской культуры , под редакцией Хелены Госцило (М. Э. Шарп, 19 лет)93)

Все эти эссе затрагивают — неявно или явно — наболевший вопрос о том, существует ли отчетливо «женская культура», предположение, которому в российском контексте решительно сопротивляются те самые художники, которых оно должно было включить. Голоса в этом сборнике отнюдь не единодушны и в этом вопросе, и заслуга Хелены Госцило состоит в том, что она собрала такой провокационный набор критических взглядов на произведения женщин-писательниц. Авторы являются одними из самых видных ученых в этой области, и их обсуждения сочетают острые формулировки вопросов с деликатным чтением текстов. «Плоды ее перья» — важный вклад в дискуссию о ценности гендерных литературных категорий и значительное дополнение к расширяющейся области гендерных исследований в русской литературе.

Отмена смерти: миф о спасении в русской литературе ХХ века , Ирэн Мазинг-Делик (Stanford University Press, 1992) Русская литература с 1900 по 1930 год. В этой книге д-р Мазинг-Делик находит семена этой необычной концепции в эрозии традиционной религии в России конца девятнадцатого века. Под влиянием новой силы научного познания человечество одно за другим усваивало различные божественные атрибуты, в том числе всемогущество и всеведение, но в конечном счете даже стремилось к реализации индивидуального, физического бессмертия и, таким образом, стремилось к равенству с Богом.

Balance Acts: Contemporary Stories by Russian Women, под редакцией Хелены Госцило  (Indiana University Press, 1989 | 2-е издание Dell, 1991)

[Dell] Это превосходно Антология предоставляет уникальную возможность Запад, чтобы услышать, как российские женщины говорят сами за себя и о себе. […] Воссоздавая универсальность женского опыта, но ярко изображая повседневную русскую жизнь, эта необыкновенная антология позволяет далеким голосам достучаться до нас и коснуться наших умов и сердец.

Гласность, Антология литературы времен Горбачева, под редакцией Хелены Госцило и Байрона Линдси  (Ардис, 1990)

Русский литературный ренессанс, обеспечивающий английскую -говорящий читатель с самой большой и наиболее репрезентативной антологией произведений, опубликованных за последние три года в Советском Союзе. Все десять писателей, включенных в этот список, являются литературными звездами, чьи произведения вызывают как похвалу, так и споры, часто вызывая обвинения в чрезмерном натурализме и пессимизме. Эти истории освещают новые миры, поскольку ранее запрещенные темы исследуются в произведениях подлинного достоинства.

Юрий Нагибин: Пик успеха и другие рассказы, под редакцией Елены Госцило  (Ардис, 1986)

страна. Один западный критик сказал, что работы Нагибина «психологически чувствительны в духе Чехова и Бунина, с ясными, несложными моральными ценностями, смягченными чувством иронии и сострадания». […] До сих пор не было возможности оценить творчество этого писателя, который, подобно таким деятелям, как Трифонов и Распутин, не является диссидентом в своем обществе. Подборка рассказов в томе, который является наиболее полным на английском языке, сделана при содействии Нагибина. Сборник содержит рассказы 19 в.с 50-х по 1970-е годы, с упором на более позднюю художественную литературу.

Известный на Западе своим сценарием к отмеченному наградами японско-советскому фильму «Дерсу Узала», Набигин (р. 1920) начал свою долгую и плодотворную карьеру в 1939 году и неизменно остается одним из самых популярных и уважаемых советских короткометражных фильмов. сценаристы. Нагибин применяет традиционные ценности русской литературы к советским темам и затрагивает широкий круг тем: дети, война, спорт, деревенская жизнь, жизнь за границей и любовь.

Русская и польская женская художественная литература под редакцией Хелены Госцило (University of Tennessee Press, 1985)

Родные страны, их имена практически неизвестен англоязычной аудитории. Искусные и хорошо читаемые переводы Хелены Госцило позволят читателям, не владеющим славянскими языками, узнать, как женщины в Польше и России воспринимали себя на протяжении многих лет и преодолевали болезненный дисбаланс половых ролей в России и Восточной Европе. […]

Во введении, представляющем собой обширный обзор истории польских и русских женщин, Госцило дает широкий социально-политический контекст для рассказов. Она также предоставляет биографические очерки авторов.

Михаил Лермонтов: Вадим , перевод и редакция Елены Госцило (Ардис, 1984) се фантастика. Вадим, первое прозаическое произведение Лермонтова, является прототипом романтического романа. И по стилю, и по героям Вадим — энциклопедия романтических условностей. Повсюду очевидны заимствования из готического романа, английских и французских романтиков; как в содержании, так и в форме проявляется влияние сэра Вальтера Скотта, Джеймса Фенимора Купера и Хьюга. Кровавый пугачевский бунт дает Вадиму лихорадочный исторический сюжет. Таинственный горбун Вадим сначала трагический герой, а потом демонический злодей. В готической традиции Рэдклиффа и Монка Льюиса героиня Ольга — ангелоподобная Мадонна; но затем к сюжету добавляется инцест, когда Вадим обнаруживает, что они брат и сестра

Уникальное исследование: Университет и Довлатов

Студентка факультета журналистики СПбГУ Анастасия Фесенко стала автором уникального исследовательского проекта о студенческих годах Довлатова и изучила материалы архива СПбГУ. Мы пообщались с молодым исследователем незадолго до фестиваля «День Д» и узнали, почему она сосредоточила внимание на студенческих годах Довлатова и как университет повлиял на его творчество.

Почему вы выбрали Сергея Довлатова для своего исследования?

В какой-то степени это была случайность: когда я учился на втором курсе, мне нужно было подготовить курсовую работу по истории журналистики, и среди тем на выбор я выбрал тему по Довлатову как наиболее привлекательный для меня. Но моя курсовая была посвящена «Журналистике 1970-х в прозе Довлатова». Его работы, как некая смесь горького, грустного юмора и ироничного взгляда на мир и, в первую очередь, на себя, вдохновляли меня. Хотя способ изображения тогдашнего мира в его произведениях вызывает много споров, все эти события могли произойти в то время.

 С этого момента мне захотелось глубже вникнуть в жизнь Довлатова и написать об этом в дипломной работе. Мои преподаватели в университете посоветовали мне изучить его студенческие годы, так как о них мало говорят и пишут. Это была благодарная работа: приятно быть в числе первых, кто что-то исследует.

Имя Сергея Довлатова тесно связано с Санкт-Петербургом. Было ли то же самое с университетом?

Определенно, в Санкт-Петербурге есть много мест, связанных с Довлатовым:  это место, где он жил и учился, добился успехов в журналистике, уехал в Таллинн издавать свою книгу, а затем уехал за границу. Много говорят и пишут о его жизни в Ленинграде, Таллинне, Америке, меньше о студенческих годах. И университет на него сильно повлиял, так как именно он решил поступить в университет и позже продолжил обучение, хотя и думал об альтернативных способах получения степени. Студенческие годы во многом повлияли на его будущее в газетной журналистике.

Когда и почему он поступил в ЛГУ?

Его студенческий профиль был открыт 28 июля 1959 года. Он подал заявление в университет, чтобы изучать перевод и финский язык. Изначально планировал поступать на курс албанского языка, но передумал. Однако курс упоминается в некоторых документах, в частности, в рекомендательных письмах ВЛКСМ. Интересно, что в анкете «Албанский» заменен на «Финиш», а рекомендацию, которую он учился на работу пигментным переписчиком, он приложил подготовленную Лениздатом.

 Что побудило Довлатова поступить в ЛГУ, я думаю, так это то, что университет был центром либерального мышления. Другая причина в том, что его друзья уже учились там, и он хотел к ним присоединиться. Именно в университете он познакомился с новыми людьми, которые были ему ровесниками по письму, и продолжил с ними общение после того, как его отчислили с филологического факультета. Его ближайшими друзьями были писатель Федор Чирсков, филолог Игорь Смирнов и историк Яков Гордин.

В 1965 году после демобилизации возобновил учебу и подал документы на вечернее отделение факультета журналистики. В его анкете было указано, что он уже работал журналистом в газете.

Его студенческий профиль закончился 27 мая 1968 года, когда он, будучи студентом третьего курса, был отчислен с факультета журналистики. Так он и не получил диплом.

Другими словами, вряд ли можно сказать, что он был способным учеником?

Вообще говоря, нет. По правде говоря, он был прогульщиком. О прогульщике вряд ли можно сказать, что он способный ученик. Однако он получил хорошие оценки, а это говорит о том, что у него были относительно обширные знания.

 Важнее то, что Довлатов стал легендой с первого же дня в университете. Им восхищались даже профессора. Он был честолюбивым человеком, умным и деликатным. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление, когда я готовил диссертацию. Я пришел к мысли, что Довлатову приходилось постоянно бороться с социальными условностями, даже подсознательно, «чтобы не быть просто лицом в толпе». Внутри него что-то протестовало. И у него была мечта. Мечта стать писателем и публиковаться в России. Это была его миссия.

Какую роль сыграл университет в его жизни?

Университет был местом, где он мог встретить разных людей в своей жизни: друзей, первую жену. Это был своего рода пейзаж. Он рассказал об университете: «Вода и камень создают здесь особую, торжественную атмосферу. Здесь ты вряд ли мог быть ленивым, а я мог».

Когда он учился в университете, познакомился с Бродским.

«О Сергее Довлатове»

Мы встретились в квартире на пятом этаже возле Финляндского вокзала. Владелец был студентом филологического факультета ЛГУ, теперь он профессор того же факультета в городке в Германии. Квартира была маленькая, но алкогольных напитков было много. Это было зимой 1959 или 1960. Потом такую ​​же крепость, с короткими волосами и красивыми чертами лица, осаждали под Пески. По каким-то специфическим причинам мне пришлось взлететь и уехать в Среднюю Азию. Через два месяца, когда я вернулся, крепость оказалась занятой.

Иосиф Бродский

В крепости находилась Асия Пекуровская, студентка филологического факультета. Она была первой женой Довлатова. В своих воспоминаниях он писал, что когда они встретились на лестнице в университете, Довлатов собирался сдавать контрольную по немецкому языку, но не был подготовлен. Ему помогла Пекуровская, и он получил кредит.

Как известно, у них были довольно драматичные и конфликтные отношения, что частично могло объяснить его отсев в 1962 году. финансово затруднен и вынужден работать». Предположительно, это был всего лишь предлог.

 Довлатов так и не получил ученой степени. Однако за годы учебы в университете он обзавелся друзьями и искал свое место в жизни. Журналистика — это своего рода мостик в писательский мир.

Довлатов не был отличником по русскому языку и литературе ни в школе, ни в университете. Как он овладел своим стилем?

Довлатов — пример, доказывающий относительную ценность любых оценок. Если у вас «удовлетворительно» по русскому языку, это не значит, что вы неграмотны и не имеете собственного стиля. Довлатов сам редактировал свои тексты, когда работал в газете и писателем. Коллеги рассказывали, что он был особенно внимателен к ошибкам любого рода, воспитывался в семье редакторов и корректоров. Даже если он подарил свою книгу кому-то, он исправил все ошибки в изданной книге. Его стиль – результат тяжелой работы и приверженности мечте. В армии он писал стихи, а потом посылал их отцу для редактирования. Тем не менее он выбрал прозу и позже смеялся над ранними стихами.

 До университета занимался журналистикой

О влиянии на его творчество

Интересовался не учебой, а жизнью

Константин Азадовский

Университет и люди, которые там учились и прогуливали Довлатова жизни, которая его интересовала. Университет — это место, где он собирал разные истории, легенды, которые он использовал в своих рассказах. Вот один из них:

«Это была лекция профессора Макогоненко. Саша Фомушкин видел, что Макогоненко принял таблетку. Он посмотрел на профессора и сказал:

— Георгий Пантелеймонович, а что будет, если не растают? Они лежат на дне живота? Год, два, три, и они становятся все больше и больше…

Профессор заболел».

Чем вам помогли архивные данные?

Работая в архиве университета, я смог выяснить, сколько лет Довлатов провел в университете, так как в мемуарах ничего не сказано. Что мне больше всего нравится в архивах, так это объективность.

Архив хранит молчание документов, констатирующих факты, и из фактов можно сделать выводы.

Если вы изучаете человека, очень важно опираться на факты. Воспоминания личные и эмоциональные. Например, я не читал книгу Асии Пекуровской, так как она кажется предвзятой, и в ней много презрения, и она хочет его унизить. Иногда заставляет задуматься, правда ли то, что написано. В этом отношении книги Льва Лурье доставляют истинное удовольствие. Он историк, и его подход нейтрален. Его книги с Анной Коваловой отнюдь не личностно предвзяты: можно найти воспоминания тех людей, которые знали Довлатова.

По словам профессоров, ваше исследование считается уникальным. Что в нем такого уникального?

Профессора знают лучше. Но я не хочу преувеличивать. Тем не менее, мне нравится моя работа. Он уникален тем, что имеет уникальную тему. Об этом мало сказано и написано. Это удача.

Уникальность в том, что я акцентирую внимание на двух сторонах жизни Довлатова, находившихся в тени его буквальной славы: как он учился и работал в газетах. Хотя о «Новом американце» пишут много, о «Знамени прогресса» меньше, если вообще пишут. И именно эти тексты делают Довлатава писателем. Некоторые заголовки похожи на его названия рассказов. Одна из его публикаций в «Знамени прогресса» разбита на несколько отрывков: «Повесть первая», «Повесть вторая».