Мать психически больна: У моей мамы был маниакально-депрессивный психоз- Милосердие.ru

У моей мамы был маниакально-депрессивный психоз- Милосердие.ru

Мама заболела

У моей мамы был маниакально-депрессивный психоз. Первое, что помню: мне четыре года, и мама вдруг перестает быть моей мамой, а становится кем-то чужим и непонятным. Я не могу объяснить, просто вижу: с ней что-то не так. И потом ее увозят в больницу.

Никто мне ничего не объяснял, сказали просто: «Мама заболела». Маму до болезни я не помню, то есть не помню себя младше четырех лет. Осталось только вот это воспоминание.

С тех пор у мамы периодически возникали приступы, когда резко менялось настроение, восприятие меня, реакция на других людей. Чаще всего поведение ее становилось агрессивным, непредсказуемым. Она могла резко встать и убежать или начать говорить что-то совсем непонятное, и я пугалась.

Думаю, что лет в шесть я поняла, что мама именно психически больна. Даже вне приступов она была далекой, отстраненной. Мне было бесконечно одиноко. Конечно, она меня, как могла, очень любила. Кроме как Валечкой, и не называла никак.

Однажды мы с мамой были дома вдвоем, папа на работе, бабушка куда-то вышла. У нее начался приступ, мама бросалась на меня с ножом, я от нее убегала, уговаривала ее. Потом я поняла, что, поскольку никого из других взрослых дома нет, нужно маму отвести к ее брату. Он жил в нескольких кварталах от нас. И вот нужно было с мамой проделать этот путь, чтобы «отдать ее какому-то взрослому». Я вывела маму на улицу – это удалось каким-то чудом.

Сейчас просто не представляю, как такое возможно, но тогда – какими-то приплясываниями, уговорами, обещаниями, подыгрыванием у меня получилось маму «уговорить» пойти к брату. Хорошо помню, как в продолжение всего этого пути она бросалась на проходящих мимо собак с воплями о том, что это инопланетяне, которых нужно уничтожить, и так далее.

Психоз в маске: как его обнаружить

Читать еще

С папой тоже была проблема: он был запойным алкоголиком.

И у меня потом было странное ощущение, ретроспективное отчасти, что отец с мамой немножко соревновались, кто из них более болен, более несчастен. Поэтому, когда у мамы обострялось ее заболевание, отец начинал пить или, наоборот, когда у отца начинался запой, у мамы случался приступ.

Это все продолжалось с моих четырех до восьми лет. Потом родители развелись, и отец забрал меня в свою новую семью, где была мачеха. К маме я приезжала где-то раз в неделю.

Думаю, я скучала по маме. Другой вопрос, что, несмотря на алкоголизм отца, я хотела с ним жить. Я его очень любила, восхищалась им. И папа очень меня любил. Когда был трезвым, то были и подарки, и игры, общение. Наверное, он чувствовал свою вину и пытался как-то компенсировать… Помню, что при разводе на суде меня спросили, с кем я хочу жить, и я ответила: «С папой». Наверное, для мамы это была большая травма.

Стыд, страх, вина, боль и одиночество стали моим наследством

Все детство и юность я ощущала, что должна что-то сделать, как-то исправить ситуацию: мамину болезнь, папины запои. И страх – что не смогу, не сумею этого сделать. То есть в какой-то степени мы с родителями поменялись ролями: я оказалась родителем маме и папе. Так бывает – ребенок начинает «спасать» своих родителей.

Мне очень хотелось освободиться от этого груза. Я много думала про смерть как про выход, но до суицидальных попыток не доходило никогда.

Еще меня угнетало чувство стыда, ведь у меня «ненормальная мама». Это будто делало и меня такой – ведь я напрямую с мамой связана, я ее дочь – ее продолжение.

Дети психологически очень сильно связаны с родителями, их автономность начинает формироваться ближе к подростковому возрасту, и этому процессу может многое мешать. Конечно, в восемь лет я не могла отделить себя от мамы и сказать: «Это мама, это ее история, ее болезнь, а я – это я». 

Вместе со стыдом я чувствовала себя виноватой – за то, что у меня «такие родители» и я ничего не могу изменить. Это очень едкое и тяжкое чувство, от него мне позже долго пришлось освобождаться с помощью психотерапии.

Других взрослых, которые поддерживали меня в детстве, у меня не было. Какое-то время им был дед – мамин папа. Он меня любил, давал тепло, которого я не ощущала от родителей, занятых своими болезнями. Мне так нужен был стабильный источник тепла, человек, на которого я бы рассчитывала всегда! Дедушка был им, но он умер, когда я ходила в детский сад. Это была внезапная смерть и для меня еще одна утрата.

Жить как с источником радиации: что делать, если близкий человек психически заболел?

Читать еще

В итоге выросла я неконтактной, недоверчивой, с непроходимым чувством одиночества и собственной ненужности. В «утешение» попробовала наркотики. К счастью, не могла позволить себе их покупать, и в зависимость это не перешло.

С самыми разными людьми я воспроизводила усвоенную в раннем детстве модель отношений: я нуждаюсь – мне не дают. Так продолжалось, пока я не осознала, что это уже моя болезнь – созависимость. И выздоравливать от нее или оставаться больной – решать мне самой.

Я училась принимать то, что жизнь началась нездорово

В подростковом возрасте детские страх и стыд перешли в обиду и злость. Меня измучило недовольство собой и всем вокруг. Отчасти поэтому, поначалу не понимая своих мотивов, я пошла учиться на психолога. А там уже началась моя работа с психотерапевтом.

И тогда удивительным образом жизнь вокруг тоже стала меняться: папа перестал пить. До сих пор не знаю, что за перемена с ним произошла. Он пошел в группу анонимных алкоголиков и с помощью 12-шаговой программы стал выздоравливать. Он, всю жизнь не признававший свой алкоголизм, прямо назвал себя алкоголиком!

Мне очень хотелось поговорить с ним о его болезни откровенно, о ее причинах, как он их понимал, о том, почему решил выздороветь. Мне хотелось открытости, искреннего разговора с папой о серьезном, о том, почему мы такие, как устроены наши души… Ведь я сама, хоть и не употребляла, была внутренне больной, порушенной. Но, к сожалению, об этом он со мной не поговорил.

А вскоре, в 2001 году, папа умер, а через два года умерла мама.

Их потеря и стала началом моего выздоровления: я вдруг осознала, что, так и не побыв с ними по-настоящему дочерью, я их потеряла. Неужели это значит, что я так и не смогу их понять, простить? Не смогу принять реальность – да, у меня были такие родители, они были больны, болезнь исказила наши отношения, омрачила детство и сделала меня весьма проблемной личностью. И всего этого уже не отменить ни протестами, ни вопрошаниями: а почему так, я так не хочу, за что это мне?! Я пришла в терапию из очень глубокой депрессии. И вот тогда-то обнаружила, что, принимая ту часть жизни, которую ты уже прожил, и боль, с этим связанную, дальше, даже после смерти человека, если очень этого хочешь, возможно что-то исправить в отношениях с ним, с самим собой и жить дальше.

Жить дальше

Некоторые говорят: «Надо просто жить дальше». Думаю, есть некоторая мудрость в этом совете и порой по-другому просто не получится. Но лишь на время. Даже если нам кажется, что мы какие-то важные события оставили в прошлом, перевернули страницу, психика сработает по своим законам. Наша психика ничего не забывает, она может что-то неудобное для человека убрать из поля зрения и отложить в подвал. Но в подвале это «что-то» тихо лежать не станет, а начнет отравлять вас неочевидным образом. 

И чтобы найти причину отравления, необходимо рассмотреть травматические события. Непрожитые, спрятанные эмоции нуждаются в проживании. А чтобы не захлестнули горестные чувства, их лучше пережить в присутствии надежного помощника. И то, с чем не мог справиться ребенок, подросток, оставленный без всякой помощи, теперь сможет сделать взрослый, у которого есть надежный помощник.

Мне понадобились годы психотерапии, чтобы начать понимать и принимать своих родителей, примириться с собой. Принятие того, что невозможно исправить, очень глубинное, совсем не простое, как раз и дает возможность жить дальше. Потому что дальше учишься быть здоровым человеком.

Это только кажется легко – быть здоровым человеком

Мне кажется, это один из самых больших вызовов для травмированных людей – начать жить здоровой жизнью. Ведь настолько привычно жить в разрушающей реальности, что, когда возникает ситуация «Вот, пожалуйста, будь счастлив!», возникает растерянность, непонимание: а это как?

И прошлое все время мешает. Ты привыкла жить в защитной стойке, потому что ну нападают же все, цепляются или хотят отвергнуть, не заметить – да я вас первая отвергну и не замечу, я ж научилась делать это мастерски! А когда голова проясняется, ты начинаешь понимать, что никто и не нападает, и совершенно не нужны твои умения обижаться, злиться. По сути, в этот период люди учатся жить заново.

Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что точно не хотела бы ничего менять в своей жизни. Ведь оказалось, что все мои горести и сформировали меня нынешнюю. Теперь они дают мне силу. Я могу терпеть, надеяться, ждать. И в этом есть красота и логика.

Теперь я, в свои сорок один, верю, что человек может в любом возрасте начать жизнь сначала. Но если бы мы с вами встретились еще десять лет назад, может быть, я сказала бы по-другому.

Коллажи Оксаны Романовой с использованием гравюр Джона Тенниела к книге «Алиса в Зазеркалье»

Психически больная мать, матери психически больных детей, жизнь с психически больной матерью, психически больная мать отравляет жизнь

04 апреля 2021 г.

В наше время многие люди понимают, что когда взрослые портят жизнь своим детям, калеча их физически или психологически, это не является нормой. Часто оказывается так, что причиной такого поведения являются реальные психические расстройства. Сложность выявления психических отклонений у родителей, в частности у матерей, состоит в том, что всем родителям свойственно переживать за своих детей, но грань между сильным беспокойством и психическим отклонением крайне тонкая.

В нашем обществе понятие «мать» рассматривается как хороший родитель по отношению к своему ребёнку.

А если мать не справляется со своими обязанности по воспитанию ребенка, то это кажется странным, и считается, что она психически больна. Но это далеко не всегда так. Все люди имеют право на свободу и личное пространство, и ребенок — не исключение. Но не каждая мать учитывает мнение ребенка, а постоянная критика и репрессии вредят его развитию. Понятия о правильном воспитании детей стремительно меняются, и то, что раньше считалось нормой, в наше время может показаться безумным.

Лишь в нескольких случаях причиной плохого поведения матери является психическое расстройство. Как отличить здоровое поведение матери от нездорового? Существует ряд вариантов между чертой характера и болезнью, которые также могут быть выражены в разной степени. Есть пограничные расстройства — состояния на границе здоровья и болезни, когда в стрессе человек «делается» неадекватным.

Например, каждый человек периодически ощущает беспокойство. Мама боится, что ее ребенок может удариться и во избежание этого всячески его опекает. Тревога также может усиливаться: мама боится, что ребенок упадет и разобьет колени, и запрещает ему кататься на роликах или велосипеде.

Признаки проблематики 

Существуют определенные признаки, по которым можно выявить патологию. Прежде всего, это совокупность нарушений: психическое расстройство касается всех сфер жизни человека, отражается во многих ситуациях и сопутствует его на протяжении всей жизни. Отклонения психики проявляются в основном в том, что у человека меняется восприятие мира, меняется его отношение к окружающим людям. В отличие от здоровых людей, люди с психическими отклонениями стремятся удовлетворить только свои физические и физиологические потребности, им все равно, как их неправильное поведение повлияет на здоровье и настроение других. Они хитрые и внимательные, эгоистичные и лицемерные, бесчувственные и находчивые.

Чаще всего заболевание развивается в молодости. С возрастом оно может усилиться или, наоборот, компенсироваться благоприятными условиями жизни и развитым самообладанием.

Женщины старше 50 лет также попадают в эту группу риска: во время возрастных гормональных изменений может усилиться тревога и депрессия, а в редких случаях может появиться более серьезное психическое заболевание.

Самая разумная стратегия обращения с психически больной матерью — это не прощение (что любят советовать многие психологи), а принятие.

Необходимо принять тот факт, что этот человек не в состоянии дать вам любовь и понимание, о которых вы мечтали в детстве и, возможно, все еще мечтаете. Вместо того, чтобы бесконечно ждать невозможного, вы должны сосредоточить свои усилия на то, чтобы помочь себе: создать для себя комфортную дистанцию в общении с матерью и искать поддержки там, где ее можно получить.

Психологические отклонения матери, могут также оказать влияние на ребенка и со временем проявится у него в виде следующих симптомов:

• Инфантильность;
• Зависимость от мнения родителей во взрослом возрасте;
• Безынициативность;
• Психические заболевания, сходные с отклонениями у родителей;
• Желание выйти из сферы влияния родителей и невозможность этого.

Как же себе помочь?

Для этого вам понадобится опытный семейный психотерапевт, который в первую очередь поможет вам преодолеть созависимость с матерью.

Совсем необязательно пытаться избегать общения. Хотя иногда это единственный выход. Достаточно соблюдать определенные правила обращения с нездоровыми людьми, не несущими полную ответственность за себя.

1. Смиритесь с реальностью: мать психически больна. Она не исправится и не покается, потому что не хочет этого.
2. Не уделяйте психически больного человеку столько внимания и заботы, сколько он хочет, а только столько, сколько можете (или совсем «нет», если у вас самих депрессия).
3. Позаботьтесь о себе. Скорей всего от матери вам достался ряд комплексов, неврозов, страхов и, возможно, диагнозов. Но у вас есть возможность все исправить. Нельзя нести эту ношу с собой, необходимо постепенно избавляться от нее с помощью подобранного лечения, психотерапии, работы над собой, осознания проблемы, поддержки близких людей. Однажды ваши дети будут вам благодарны за это.

Самостоятельно справиться с последствиями жизни с матерью, у которой наблюдаются проблемы с психикой, индивидуум, как правило, не в состоянии. К счастью, помочь может работа со специалистом. Суть терапии заключается в том, чтобы помочь человеку понять, что у его матери были собственные проблемы, что он не виноват в этом и что он может жить иначе, быть здоровым человеком, заводить нормальную семью и растить как физически, так и психологически здоровых детей. Самое эффективное что поможет избавиться от проблемы –  Психоанализ, психоаналитическая терапия. 

Читайте также:

Кто такой психоаналитик >>>

Психоаналитический психотерапевт >>>

Современный психоанализ >>>

Психоаналитический бизнес–коучинг>>> 

Психоаналитик в Москве >>>

Если при прочтении текста вам что-то откликнулось и кажется, что ситуация или симптомы, описанные в статье, похожи на ваш случай, и вы хотели бы решить эту проблему, вы можете связаться со мной по телефону + 7 (926) 169-36-63 для того чтобы рассказать о беспокоящей ситуации, требующей профессиональной помощи.

Длительность телефонной консультации составляет 20 минут (бесплатно). В ходе предварительной консультации я пойму, смогу ли я вам помочь. Если вам проще написать письмо, вы можете отправить его на почту.

Прошу описать свою ситуацию как можно подробнее – размер письма не ограничен, я обязательно прочитаю его и отвечу.

Руководство по пониманию случаев психического заболевания у родителей

По данным Национального института психического здоровья, 9,8 миллиона американцев в возрасте 18 лет и старше, или 4,2% взрослого населения, живут с тяжелыми психическими заболеваниями, такими как шизофрения, биполярное расстройство или большое депрессивное расстройство. Эти и другие психические заболевания могут повлиять на благополучие родителей и детей, включая обсессивно-компульсивные, психотические, панические и посттравматические стрессовые расстройства.

Как правило, две трети женщин и половина мужчин с тяжелым психическим заболеванием становятся родителями. Джоан Николсон, доктор философии, профессор психиатрии Дартмутского психиатрического исследовательского центра, утверждает: «Существует значительное число людей с определенным уровнем эмоционального стресса, которые воспитывают детей».

Родители, страдающие психическим заболеванием, могут оставить своих детей, страдающих от:

• Физических нарушений
• Эмоциональная нестабильность
• Социальные взаимодействия
• Чувство вины
• Низкая самооценка
• Поиск и сохранение работы
• Личные отношения
• Воспитание собственных детей

Многие дети устойчивы и не столкнутся ни с одной из вышеперечисленных проблем. И многие люди, которые борются с психическими заболеваниями, становятся любящими и стабильными родителями. Лечение психических заболеваний может повлиять на последствия психического заболевания родителей у детей.

Что такое психическое заболевание?

Психическое заболевание — это состояние здоровья, которое включает изменения в эмоциях, мышлении и/или поведении. Это может вызвать проблемы во всех аспектах жизни человека, включая социальную, рабочую и семейную деятельность. Психическое заболевание – это не стыдно. Люди обращаются за лечением по поводу медицинских проблем, таких как болезни сердца и диабет; психическое заболевание – это заболевание, требующее лечения.

Психическое здоровье является общим, и каждый год:

• Почти каждый пятый взрослый в США страдает той или иной формой психического заболевания.
• У одного из 24 взрослых в США диагностировано серьезное психическое заболевание.

Психическое заболевание поддается лечению, и многие взрослые, обращающиеся за лечением, продолжают вести продуктивную и позитивную жизнь.

Психическое заболевание может затронуть любого, независимо от возраста, пола, дохода, расы, религии, сексуальной ориентации или любой другой культурной принадлежности. Несмотря на то, что психические заболевания могут возникнуть в любом возрасте, большинство психических заболеваний начинаются к 24 годам. Некоторые формы психических заболеваний могут быть легкими и оказывать минимальное влияние на жизнь. Другие психические заболевания могут быть тяжелыми и требовать госпитализации.

Понимание родителей с психическими заболеваниями

Родитель с психическим заболеванием может оставить своих детей злыми, беспомощными и смущенными. Маленькие дети сбиты с толку тем, как ведет себя их родитель. Подростки просто возмущены и смущены поведением своих родителей, в то время как некоторые взрослые уходят от родителей.

Общение является ключом к пониманию психического заболевания родителей. Говорит ли ребенок с родителем, членом семьи или терапевтом, это не имеет значения, пока есть общение. Мысли и чувства, спрятанные внутри, ведут только к еще большему замешательству и гневу.

Информация о психическом заболевании родителя предоставляется с учетом возраста и зрелости ребенка. Подростки понимают, что психическое заболевание — это расстройство мозга, но могут получить неверную информацию от друзей, из Интернета или от разгневанных родителей. Подростки могут реже говорить об этом, чем младшие дети.

Дети часто отдаляются от друзей и семьи

Подростки могут не хотеть разговаривать из-за прошлого опыта агрессии со стороны родителей, смущения или насмешек со стороны друзей. Дети-подростки, возможно, уже приобрели негативные навыки выживания, такие как неповиновение, агрессивные реакции или полное списание родителей.

Дети всех возрастов прекрасно понимают, когда что-то несправедливо. И иметь психически больного родителя несправедливо по отношению к ним. Крайне важно признать эту несправедливость. Чувства, сопровождающие эту несправедливость, оправданы. Но чувства не повод для плохого поведения.

Детям от мала до велика необходимо говорить о своих чувствах, связанных с психическим заболеванием их родителей. Гнев и замешательство не прекращаются, когда дети психически больных родителей становятся взрослыми. Взрослые дети, которые все еще участвуют в жизни своих родителей, могут испытывать непреодолимую потребность заботиться о своих родителях, несмотря на то, что это требует психологической нагрузки.

Влияние психического заболевания на воспитание детей

Матери и отцы с психическими заболеваниями сталкиваются с теми же проблемами, что и другие родители. Их психическое заболевание может препятствовать их способности находить баланс и обеспечивать здоровое воспитание. Например:

Мать, которая борется с депрессией, может с трудом вставать и вовремя отводить детей в школу. В то время как мать с тяжелой депрессией может стать менее эмоционально и физически вовлеченной в жизнь своего ребенка.

Отец с биполярным расстройством может прийти с работы в отличном настроении и поиграть со своими детьми. Но одна мелочь может вывести его из себя, и он начинает кричать и пугать детей.

Родители с психическими заболеваниями могут поставить своих детей в стрессовые, унизительные ситуации и заставить их чувствовать себя беспомощными. Большинство таких ситуаций происходят «за закрытыми дверями», то есть дома, вдали от посторонних глаз.

Доктор Энн-Мари Конн из Медицинского центра Университета Рочестера изучала это явление. Она обнаружила, что влияние дисфункционального воспитания и возникающий психологический ущерб могут передаваться из поколения в поколение.

Делает ли психическое заболевание моего родителя ужасным?

Психическое заболевание не обязательно означает, что ваш родитель ужасен. Но это может затруднить воспитание детей здоровым образом. Психическое заболевание, которое не лечат, может негативно повлиять на родителя и ребенка.

Родителям с психическими заболеваниями может быть сложно выполнять обычный ежедневный уход за своими детьми. Выполнение простых домашних дел, таких как приготовление пищи, покупки и уборка, может показаться невозможным. Без посторонней помощи в повседневных делах дети вынуждены заниматься «взрослыми делами» по дому.

Родитель с психическим заболеванием может иметь проблемы с распознаванием и поддержкой эмоциональных потребностей своего ребенка. Эмоциональные потребности некоторых родителей с психическими заболеваниями приводят к тому, что потребности детей подавляются и игнорируются.

Некоторые психические заболевания, такие как психоз и шизофрения, могут быть пугающими. Родители могут видеть и слышать то, чего нет. Это может быть очень запутанным и пугающим. Дети могут винить себя, думая, что сделали что-то не так. Или они могут злиться на своих родителей за то, что они «ненормальные».

Создавайте позитивные факторы, если вы родитель с психическим заболеванием

Непредсказуемая и непостоянная домашняя обстановка может повысить вероятность психического заболевания у детей. Психическое заболевание создает дополнительный стресс для брака и способности к воспитанию детей. Весь дополнительный стресс может навредить детям в доме.

Защитные факторы, которые родители могут использовать для защиты своих детей, включают:

• Открытое общение – Дети должны знать соответствующую возрасту информацию о психическом заболевании своих родителей. Дети также должны знать, что они не виноваты.
• Внешняя поддержка – Если возможно, сильная система поддержки семьи имеет решающее значение для воспитания всесторонних детей. Иногда семья не может поддерживать вас каждый день, но есть и другие варианты. Соседи, друзья и даже общественные ресурсы, такие как Boys and Girls Club и Big Brothers Big Sisters, могут стать отличной системой поддержки для детей.
• Терапия – Индивидуальная терапия для детей и семейная терапия могут помочь создать более здоровую семью и психически здоровых детей.
• Укрепление положительной самооценки
• Развитие здоровых навыков преодоления трудностей 
• Крепкие отношения со здоровым взрослым
• Привлекайте детей к друзьям
• Здоровые интересы вне дома

К сожалению, родители с психическими заболеваниями требуют много внимания. Это приводит к тому, что семьи и общество игнорируют детей в доме. Очень важно, чтобы родители с психическими заболеваниями уделяли особое внимание и поддержку детям, а терапевты также лечили детей при лечении родителей.

Как вести себя с психически больным родителем

Многие дети растут с психически больными родителями, даже если мы об этом не знали. Тревога и депрессия — распространенные проблемы психического здоровья, с которыми борются родители. Многие психические заболевания, такие как тревога, биполярное расстройство и шизофрения, имеют тесные генетические связи.

Родители, обращающиеся за лечением, могут прожить жизнь со здоровыми навыками преодоления трудностей. Дети этих родителей, возможно, никогда не подвергались негативным последствиям психических заболеваний. К сожалению, не все родители получают лечение.

Если человек растет с психически больными родителями, ему может быть сложно иметь с ними дело. Дети психически больных родителей видят боль, страдания, а иногда и психическое и физическое насилие. Воспитание в негативной среде может иметь длительные и разрушительные последствия. Но это не обязательно.

Вот несколько советов о том, как обращаться с психически больными родителями, сохраняя при этом собственное психическое здоровье.

• Перейти к терапии
• Обращение за терапией к заботливому и непредвзятому терапевту может помочь людям понять психически больных родителей и сопереживать им. Оценка и осмысление детского опыта человека может иметь неоценимое значение для создания здоровой жизни
• Практикуйте медитацию и внимательность
• Мысли человека играют важную роль в том, как он смотрит на свою жизнь. Когда дети имеют дело с психически больным родителем, они винят себя, ненавидят своих родителей за то, что они больны, и беспокоятся, что сами будут страдать психическим заболеванием. Очень важно помнить об этих мыслях и уделять им внимание, которого они заслуживают. Эти мысли могут негативно повлиять на будущее человека. Медитация — прекрасный инструмент, помогающий избавиться от этих мыслей и восстановить мир и равновесие.
• Принятие родителей с психическими заболеваниями
• Принять психически больного родителя не означает принять то, как он относится к своим детям. По мере взросления некоторые дети не поддерживают регулярных контактов со своими родителями из-за своего психического здоровья. А некоторые дети вырастают и находят здоровые способы оставаться на связи со своими родителями. Это личный выбор. Детям, даже взрослым, может быть трудно не чувствовать ответственности за действия своих родителей.
• Границы
• Чтобы разорвать цикл психических заболеваний в семье, должны быть границы. Большинству родителей с психическими заболеваниями трудно слушать и поддерживать установленные границы. Придерживайтесь своих границ; ясно, что это для вашего психического здоровья.

Самообразование

Очень полезно узнать о психическом заболевании, с которым борются ваши родители. Это помогает человеку понять причины, триггеры и лучшие доступные методы лечения. Это также помогает детям родителей с психическими заболеваниями знать, что искать в себе.

Верьте в себя

Многим детям, которые растут в домах с психическими заболеваниями, говорят, что они бесполезны, испорчены и виноваты во всем. Хотя это и неправда, они растут, веря в это. Эти мысли мешают многим людям вырасти здоровыми взрослыми.

Ты не те слова. Крайне важно быть нежным с собой, когда вы работаете с травмами и негативными моментами своей жизни. Можно разорвать порочный круг негативных последствий психического здоровья.

Поддерживающие люди

Исследования показали, что дети психически больных родителей выживают в детстве, если их поддерживают учителя, друзья и другие взрослые. Став взрослыми, выросшими с психически больными родителями, люди могут оказаться придирчивыми к своим друзьям. Сильная группа поддержки может облегчить общение с психически больным родителем.

Практика профилактики

Лица, выросшие в семье с психически больным родителем, должны хорошо знать признаки психического заболевания. Принятие превентивных мер для контроля любых проблем имеет жизненно важное значение. Создание ежедневных ритуалов заботы о себе может помочь людям помнить о любых изменениях психического здоровья, которые они могут испытать. Некоторые ритуалы ухода за собой включают:

• Упражнение
• Ведение журнала
• Медитация
• Терапия

Создание здоровой и счастливой жизни для ребенка психически больного родителя — это процесс. Ущерб не был нанесен за одну ночь, и он не будет устранен за одну ночь. Будьте нежны с собой и с родителями. Помните, психическое заболевание — это болезнь; твои родители не просили болеть. Ваши родители могут выбирать, будут ли они получать помощь или нет.

Помните, что в психическом заболевании ваших родителей нет вашей вины. То, как вы решите поступать с психически больными родителями, — это ваш личный выбор, который может основываться только на вашем психическом здоровье. Но подходите к теме психического здоровья с позиции сострадания, понимания и уважения.

У вас есть родитель с психическим заболеванием?

Вы не знаете, как вести себя с психически больным родителем? Вы родитель с психическим расстройством? В Montare Behavioral Health наш заботливый персонал понимает все плюсы и минусы воспитания детей с психическими заболеваниями. Свяжитесь с нами сегодня и узнайте, как наша программа психического здоровья может вам помочь.

Я предпочитаю психическое здоровье матери

В последний раз, когда моя мама приезжала в гости, она пахла сигаретами, кофе и прической Blue Magic. Я вдохнул ее знакомый аромат, когда обнял ее, затем загрузил ее вещи и поехал за сорок минут от автовокзала Балтимора до моего дома, где она пробудет всю следующую неделю.

Дома нас встретила записка на двери о том, что воду отключили. Мой желудок сжался, а мысли закружились. В записке говорилось, что даже если мы немедленно оплатим счет, водопроводная компания не выйдет, чтобы снова включить воду, до следующего рабочего дня, целых два дня. Я знал, что моя мать не справится с этим: проблема не имеет к ней никакого отношения, но она так не считала. В ее глазах беда преследовала ее. Кто-то всегда преследовал ее, наблюдая и замышляя.

«Мне нужно идти», сказала она. «Они не хотят, чтобы я был здесь».

Ей не было покоя, и мне не было покоя, когда я был с ней. Она не садилась и не устраивалась поудобнее, а сумочку держала на плече. Она предложила остаться в отеле на выходные, уверенная, что если она уедет, вода каким-то образом выйдет. Я оставался спокойным. Я отказался отвезти ее в гостиницу.

Я вспомнил, как с ней обращаться. Я все еще верил, что если буду достаточно стараться, то смогу перехитрить голоса в ее голове и заставить ее чувствовать себя в безопасности.

Я выросла, полагая, что моя мать была угрюмой, параноидальной и оторванной от реальности. Я возлагал на нее ответственность за то, что она сделала мою жизнь тайной, за то, что дала мне так много всего, что можно было скрывать и лгать. Ее что-то мучило, я это видел, но ничего не знал о ее психическом заболевании.

То, что врачи называли расстройством, моя мать считала избавлением.

Моей матери поставили диагноз шизофрения, когда я учился в колледже — химический дисбаланс в ее мозгу, незамеченная болезнь. Ее симптомы усилились за годы надзора и избегания, порождая одну галлюцинацию за другой, искажая одни отношения за другими, пока она полностью не изолировала себя и не погрузилась в измененную реальность — мир, который был для нее спасением, но кошмаром для меня. , как ее дочь. То, что врачи называли расстройством, моя мать считала избавлением. Шизофрения предоставила ей доступ к месту, где она чувствовала себя защищенной, одаренной способностью чувствовать опасность, которую другие не могли. С этой точки зрения ее не интересовало лечение или лекарства.

Диагноз был призывом к действию, который остался без ответа. Моя семья не вмешивалась, и мы не обеспечили ей медицинскую помощь. Возможно, взрослые в семье пытались ее урезонить, но я уверен, что она отказалась бы от обсуждения и обвинила их в сговоре с правительством с целью ее преследования. Меня она тоже не слушала. Она ожидала, что я буду сотрудничать — развеять ее заблуждения, признать себя виновной в ее обвинениях, игнорировать собственный здравый смысл — потому что именно так я реагировала на нее, когда была маленькой девочкой. Но я больше не мог дать ей эту капитуляцию.

Я искал себя и нашел границы там, где, как я думал, я найду верность. Я хотел, чтобы в моей жизни была мать, а не ее шизофрения. Мой страх, мое навязчивое сожаление в том, что мы недостаточно старались обратиться к нему напрямую, получить помощь, положить конец отрицанию и тайне. Возможно, мы должны были как-то заставить ее. Вместо этого мы сидели в своем отрицании и наблюдали, а когда мы больше не могли смотреть, мы смотрели в другую сторону.

Диагноз был призывом к действию, который остался без ответа.

В годы после постановки диагноза моя мать жила в Нью-Йорке одна, то и дело бездомная, как будто у нее не было семьи, которая могла бы ее приютить. Я жил в Балтиморе, где ходил в школу, работал и держался достаточно высоко, чтобы заглушить чувство вины за то, что я не с ней. Я знал, что не могу вылечить ее или заставить лечиться, и я не винил себя за это, но я ненавидел себя за то, что не принимал активного участия в ее жизни, за то, что был обусловлен. Я мог бы найти способ оставаться рядом с ней и присматривать за ней. Наоборот, я редко видел ее, а когда видел, то очень хотел уйти.

На мой взгляд, если бы я была лучшей женщиной, достойной дочерью, я бы настояла и не сдалась бы, пока не обеспечила бы ей необходимый уход. Я бы держал ее за руку, даже когда она пыталась вырваться.

Вместо этого я ограничил наше общение, но письма и телефонные звонки поддерживали связь до двадцати лет. Примерно раз в год она просила меня навестить меня или я приглашал ее, и мы пытались объединить наши миры без особых конфликтов. В один из таких визитов мы пришли домой к синей записке на двери.

Все безводные выходные я с нетерпением ждал понедельника, чтобы доказать, что голоса ошибаются. Я бы оплатил счет, и все было бы хорошо. Моя мать увидит, что голоса в ее голове неверны. Она бормотала что-то о том, что перестала принимать лекарства, и просила меня отвезти ее к врачу на следующий день. Мы разговаривали по душам за чашечкой кофе, и я даже позволял ей выкурить сигарету прямо у себя дома, чтобы помочь ей расслабиться. Я бы сказал ей, как сильно беспокоюсь о ней и хочу, чтобы она получила помощь. Наступит момент ясности, блеск в ее глазах, и она увидит во мне свою дочь, а не угрозу. Чувствуя себя увиденной впервые, я признаюсь, что меня посещают страшные мысли, которые приходят из места, которое я не могу контролировать. Я бы спросил ее, когда — как девочка? как женщина? — знала ли она, что ее разум был другим. Она рассказывала мне о голосах и о том, каково это видеть и слышать то, что другие не могут. Я бы научился входить в ее мир, не теряя себя там. Мы бы плакали, и мои молитвы были бы услышаны.

У меня в животе образовался узел, который не распутался, пока она не ушла.

Но мое волшебное мышление не сработало. На самом деле мы пробрались через выходные и остаток визита медленно. Я оплатил счет, вода потекла — но это не имело значения, потому что в ее голове уже крутились новые угрозы. Она сказала, что однажды утром мой сосед справа выстрелил в нее лазером через окно. Кто-то то и дело двигал ее сумку, пряча ее от нее, набивая открытыми английскими булавками. Когда она говорила, она слышала эхо, так что дом, должно быть, прослушивался. У меня в животе образовался узел, который не распутался, пока она не ушла.

После этого визита звонки и письма продолжались, но я устал от нее и долго не отвечал. Она оставляла длинные сообщения голосовой почты, некоторые о садоводстве и покупках, другие о правительственных заговорах против нее, секретных организациях и черной магии. Мои ответы были в лучшем случае прохладными. Я не хотел, чтобы узел вернулся, желудок сжался, страх перед следующим эпизодом.

Потом без предупреждения звонки и письма прекратились.

Я вырос в черной семье среднего класса в восьмидесятые годы, и если вокруг меня и возникали какие-либо дискуссии о психических заболеваниях, то только шепотом. Физические недуги обсуждались открыто, откровенно и даже с юмором. Бабушка предупреждала меня, что если я продолжу класть в хлопья сахар с горкой, то заболею диабетом и вообще не смогу есть сладкое. Взрослые сидели и обменивались историями о своих симптомах, лекарствах и побочных эффектах, признавая боль в теле, но никогда в уме.

Проблемы с психическим здоровьем были отправлены в церковь и оставлены за закрытыми дверями. Никто не сидел за карточным столом и не болтал о приступах паники, галлюцинациях или суицидальных мыслях. В афроамериканском сообществе худшее, что можно было сделать, — это выглядеть неуравновешенным. Что я понял, наблюдая и слушая свою семью, так это то, что наши люди не могли позволить себе роскошь быть душевнобольными. Мы должны были оставаться начеку, подавлять свои эмоции, выживать.

Проблемы с психическим здоровьем отправлялись в церковь и держались за закрытыми дверями.

Чему мои родители не учили меня и никогда не учили, так это тому, что психическое заболевание — это не слабость, недостаток характера или наказание от Бога. Стигма возникает из-за дезинформации и страха; потому что, когда мы чего-то не понимаем, мы создаем вокруг этого предположения. А когда мы не можем что-то контролировать, мы лжем и скрываем это. В результате этого стремления выглядеть нерушимым психические заболевания превратились в скрытый хаос во многих наших домах.

Мои воспоминания о психотических эпизодах моей матери начинаются примерно в возрасте девяти лет. Она приходила ко мне в комнату среди ночи и садилась на мою кровать, иногда спокойная и как в трансе, иногда крича, и рассказывала мне о злых вещах, которые я совершил в тот день, — бредовые идеи, которые загрязняли мой разум и ломали мое сердце. Мы всегда были близки, поэтому я знал, что с ней что-то не так; тем не менее, я доверял и следовал ее примеру. Когда она сказала мне, что я плохая девочка с плохими намерениями, я ей поверила. Когда она обвинила меня в том, что я пытался соблазнить отца, стыд превратился в лиану, которая ползла по моим ногам, обвивала живот, грудь и горло, лишая меня голоса. Я привык ходить по яичной скорлупе и быть виноватым, не понимая почему. Тревога пустила корни и росла, семена посеялись с каждым обвинением, пока я изо всех сил пытался определить, что было правдой, а что нет.

Когда моя мать не выходила на связь год, два года, три года и дольше, я не выслеживала ее. Я говорил с Богом о ней. Я молился о том, чтобы она была здорова и в безопасности, и я молился, чтобы она держалась подальше. Я был уверен, что ее отсутствие принесет мне покой. Но с годами я стал мучительно тревожиться, все больше и больше бояться за нее, страшась последствий того, что позволю ей ускользнуть.

Сейчас я на десять лет моложе, чем была моя мать, когда ей поставили диагноз. В эти дни я сомневаюсь в своем здравомыслии, и оно сомневается во мне. Я боюсь соскользнуть в безумие, но все же искушаюсь им, потому что этот мир не такой, каким я его себе представлял. Я иду с тем же узлом, сжимая желудок, день за днем, охваченный тихой паникой и нервной энергией — теми самыми чувствами, которых я пытался избежать, в первую очередь дистанцировавшись от нее. Меня тянет внутрь, где я не должен иметь смысла ни для кого, кроме себя. Между нами есть сходство, которое не дает мне покоя, и у меня есть острая потребность понять ее жизнь и ее борьбу и сделать другой выбор.

Между нами есть сходство, которое не дает мне покоя.

Дети психически больных родителей имеют уникальные эмоциональные трудности и сталкиваются с повышенным риском развития психических расстройств. Когда болезнь родителя вызывает беспокойство в доме, но открыто не признается и не объясняется, последствия еще более тревожны. Многие из нас выросли в длительном стрессовом состоянии, которое спровоцировало нашу собственную нестабильность. Есть части нас, которые никогда не чувствовали себя в безопасности, истории, которые мы слишком боялись рассказать. В детстве мы были дезориентированы и сбиты с толку, потому что не понимали поведения наших родителей и того, как на него реагировать. Мы должны были овладеть искусством хранения секретов. Во взрослом возрасте чувство вины становится тяжким бременем на наших спинах, когда мы оплакиваем отношения, которых у нас не было с родителями. Слишком много людей проходят через этот лабиринт, чувствуя себя одинокими и пристыженными, как я. Мы не можем исцелить то, о чем не будем говорить. Мы не можем остановить цикл, который мы притворяемся, что не видим.

Только недавно я признался своему пятнадцатилетнему партнеру, что говорю «со мной все в порядке», когда это не так, — что безнадежные мысли и иррациональные страхи утомляют меня и искажают прекрасную жизнь, в которой мы живем. есть вместе. Я рассказал ему о депрессии, которую я скрываю от него и наших детей, о самом дне, в которое я впадаю, когда круглосуточная тревога и страх накапливаются и подталкивают меня к краю, оставляя меня опустошенной на часы, дни или недели.

Приученный хранить секреты, я хотел справиться с этими проблемами самостоятельно. Интересно, это то, через что прошла моя мать? если она думала, что она у нее есть — что бы это ни было был — под контролем.

Мы вернулись на автовокзал Балтимора через семь дней после того, как обнаружили синюю записку на двери. Как обычно, я испытал одновременно облегчение и ужас, увидев, как она уходит. Я сказал ей, что люблю ее и скоро поговорю с ней, но в глубине души я знал, что мне нужно немного пространства. Может быть, мне это показалось, но она тоже казалась измученной. Она не смотрела мне прямо в глаза. Она не позволила бы мне остаться и ждать с ней. С широкой улыбкой, отблеском ее прежнего «я», она заверила меня, что с ней все в порядке, и велела идти домой. Прижав ее к себе, я вдохнул ее еще раз, прежде чем уйти с тем же разочарованием, с которым пришел, желая, чтобы мы могли помочь друг другу, но не зная, как.

Когда я пришел домой и налил себе бокал вина, мне пришло в голову, что, возможно, она тоже устала от попыток. Возможно, она приехала сюда с теми же надеждами, что и я, с тем же желанием быть услышанной, если не понятой.