Нуминозный в психологии: НУМИНОЗНЫЙ | это… Что такое НУМИНОЗНЫЙ?

Нуминозность — это, что такое, какие, определение, значение, доклад, реферат, конспект, сообщение, вики — WikiWhat

Р. Отто

По мнению Отто, пробудить этот «специфически ду­ховный задаток» должен страх. Однако страх у Отто мало напо­минает обычную человеческую боязнь. Скорее, это предчувствие таинственного, необъяснимый трепет, одновременно восхищение и ужас, чувство опасности и восторга, связанных с экстатичностью, страстностью. «Из этого «трепета» и его грубой формы, из этого од­нажды зародившегося первого прорыва чувства «жуткого», возникав­шего в душах первобытных людей, исходило все развитие истории религий». Ощущение нумена, ощущение прикосновения к тайне непременно должно привести к поклонению, так как оно сопряжено с пониманием собственной ничтожности перед могуществом и вели­чием невидимого и открывает путь к религиозной покорности.

Загрузка…

В. Вундт

Психолог религии В. Вундт видит истоки нуминозных пере­живаний в аффективных состояниях, общих для психологии че­ловека, независимо от географии, исторических периодов, при­надлежности к этносу. Он утверждает: «Чем сильнее необычное возбуждение, тем более оно воспринимается как некоторое чуждое духовное существо». Аффективные состояния дают своеобразный опыт, отличающийся от переживают человека с рациональными установками и дискурсивным мышлением. Отдельные эмоции в аффекте не дифференцированы, не имеют нюансов и не образуют последовательную цепочку ощущений, сменяющих друг друга. Они проявляются одновременно и с чрезвычайной полнотой, усиливая друг друга по контрасту и перетекая в свою противоположность. Безграничные ужас и восторг, ненависть и притяжение, любовь и отвращение, брезгливость и любопытство сливаются в одно необъяс­нимое, иррациональное и очень насыщенное чувство. В становлении религии В. Вундт также считает немаловажным чувство страха, по­рождающего представления о духах, так как человек окружен не­понятными враждебными силами. «Страх, который внушает перво­бытному человеку смерть, преобразовывается для него в гибельное могущество души мертвеца». Материал с сайта http://wikiwhat.ru

Но аффекты, по Вундту, двойственны, поэтому страх всегда проявляется «рука об руку с надеждой». Аффективное сознание не различает субъект и объект в силу того, что в аффекте собствен­ные эмоции человек проецирует вовне, наделяя ими предметы окру­жающего мира. Таким образом, проявление чувств и способность мыслить становятся свойствами любого природного объекта, почему он и воспринимается как живой. Далее, жажда помощи побуждает человека приписать этим внешним объектам сверхвеличие и сверх­могущество. Постепенно они обретают качества богов или демонов. Таким образом, В. Вундт утверждает роль аффективных состо­яний как в происхождении мифологического мышления, так и религиозного поклонения.

Категории:

Аналитическая психология
Религия
Богословие
Философия религии
Изменённые состояния сознания

Вопросы к этой статье:

Материал с сайта http://WikiWhat. ru

Самосознание и нуминозность — «Сетевой» — журнал народной журналистики

Человек или человечество? Возвышенность индивидуальных нравов или общественной идеологии? Свобода или принуждение?

Таковых слоганов, категорических высказываний и суждений можно сыскать достаточно в наших головах, но толку, а самое главное, пользы в этом едва ли накопится достаточно для удовлетворения тех или иных потребностей. Всё в мире существует по законам и принципам потребностей. Ни одна вещь и ни один предмет нашей действительности не создаётся с пустой и безо́бразной целью, а значит и мысли склонны появляться по таким же правилам. Каждая идея, каждая абстрактная мысль независимо от нашей сосредоточенности или вовлечённости в какую-то деятельность, способна возникнуть в голове в виде самых разнообразных фигур. Это может быть воспоминание в образе экспозиции, переполненной тёплыми и душевными переживаниями; таковым может оказаться термин, при упоминании которого в реальности, нам в голову приходят уже иные обличия, связанные всё с теми же воспоминаниями и т. д. Но каково предназначение такой хаотичности и разрозненности? Откуда в наших черепных коробках берутся столь причудливые заветвления форм и ассоциаций, не редко, наталкивающих на думы, убрать или отмести которые становится не под силу даже человеку с чистым сознанием?

Не признавать сей факт — нелепо. Принять всю данность, как должное, — значит открыть себе дорогу к пониманию чего-то большего. Сам факт заключается в зависимости от беспрестанного мышления. Мыслительная активность есть один из тех великодушных даров, бережно сохранённый эволюцией от природы и переданный нам, дабы мы с той же аккуратностью несли эту особенность в будущее. К слову, о будущем: как раз из самых невероятных и неожиданных всплесков мозговой активности и происходят открытия, двигающие нас к грандиозному прогрессу. По сему, люди, что стараются бороться со своими внутренними призраками и фантомами — до чего же смешно наблюдать таковые картины! Абсурдность и смешливость, исходящая от этих попыток, будет приходить только от того, что все они безрезультатны и априори нецелесообразны. Это всё равно, что противиться своему существу, своей естественной природе, которую, наоборот, необходимо подчинить и использовать в соответствии с потребностями, вызвавшими негодование.

В начале XVII столетия, Френсис Бэкон (1561 – 1626), один из активных деятелей и сподвижник новых философских умозрений, высказал одну чудную фразу, так идеально характеризующую вышеописанную проблему: «Природа побеждается только подчинением ей». Другое же его выражение уже знаменует об умозаключении, к которому обязан прийти каждый: «Scientia potestas est», что в переводе значится как «Знание само по себе сила».

В человеке всегда велась непрерывная борьба здравия и болезненности. Налаживание хрупкого контакта между сознательным и бессознательным, то бишь между мыслями человека и его здравым рассудком. Из этого сочетания идеи с разумностью формируется так называемое самосознание, что дословно, так и понимается — осознание самого себя. Консенсус между внутренним и внешним есть первопричина чего-то большего и ранее пока не достигнутого. До самосознания некоторые вещи казались далёкими вершинами, а теперь это всего лишь пара небольших холмиков, покорить которые не составляет труда. Некогда трансцендентное внезапно предстаёт как покоримое и подвластное изменению со стороны. Теперь многое имманентно, а скрытый потенциал, заложенный в генотипе, начинает раскрываться уже в иной ипостаси. Определение наиболее благоприятной внешней среды зависит от уровня осознанности своих действий, а главное — мыслей. Находясь в гармонии со всеми внутренними образами, знаками и ощущениями, мы представляем всё более упорядоченно, слаженно и связно. Взор, подведённый под структурность и адекватность потока сознания, улавливает всё с новой свежестью. Вещи, наблюдаемые тысячи раз, воспринимаются как впервой.

Мы зависим от самосознательного состояния, т.к. это то же, что и зависеть от мыслей. Зависимость не есть нечто равноценное принуждённости, потому что принуждение возникает от недопонимания своей сути, своих мыслительных актов, свершающихся по неволе без нашего ведома. А при самосознании мы сознаём уже достаточно, чтобы наконец вывести из всего одну истину — необходимость всего лишь миф, навеянный теми, кто страшился познать самого себя.

Самосознанию прививают всегда разные значения и определения. Наиболее известная из всех — это трансцендентальная способность. Обращаясь к «Критике чистого разума», Кант писал: «трансцендентальным называется всякое познание, занимающееся не столько предметами, сколько нашим способом познания предметов» ^[1]. Человек всегда был и остаётся до сих пор посредником между психическими структурами и философскими пластами онтологии. Что бытие, что экзистенция — обе реальности закономерно зависимы друг от друга и объективны. Человеческая субъективность выражается в отрицании вещественности в онтологической системе. У нас нет своего тела или своего опредмеченного образа. Мы эфемерны и неуловимы, как «вещь-в-себе». Самосознание присуще только человеку, потому что это настоящее и мимолётное. Прошлое и будущее объективно и фиксировано. Близким к человеку является понятие «Духа». Это аппарат, помогающий реализовываться творчеству и поддерживающий проходимость феноменов в ноумены. Человеческая роль во всех процессах имеет те же черты, что и духовная почва. Проводимые качества ставятся выше творческих и феноменологических. Все признают человека творцом только потому, что именно нам дано право выводить знание из внутренней содержательности во внешний мир. А на самом деле, вся ответственность лежит на внутренних формах, что объективны в отношении онтологического рассмотрения.

Бессознательное — это такая область человеческой психики, где процессы, явления, метаморфозы и образы, соединяющие всё в одно целое, не подвластны нашему влиянию. Активность осуществляется вне нашего сознательного влияния. О существовании подсознательных механизмов думаю слышал каждый, хотя бы раз или два в своей жизни. Говоря: «Я совершил это на подсознательном уровне», индивид тем самым ставит себя в двоякую ситуацию. С одной стороны, тот само собой имеет в виду, что поступок им совершённый спровоцирован реакцией на чисто автоматической механике тела. С другой стороны, подсознательное с точки зрения научной означает, что действие прошло не через один барьер, ответственный за выявление адекватности нашей деятельности. Здесь все эти три формы интерпретации мысли актуальны, хоть те и имеют различия в некоторых проявлениях. Сознательное — это наиболее поверхностная, от чего и наиболее близкая часть психики к реальному миру. Бессознательное есть глубина и сакральность человеческой природы. Подсознательное как платформа, на которой происходит перемещение всех известных нам чувств и мыслей.

Классическую трактовку фрейдизма крушит Карл Густав Юнг (1875 — 1961). Коллективное бессознательное — это гипотеза или же целый фундаментальный строй, воздвигнутый Юнгом, как апогей и вершина всего человеческого рода. Параллель на эту психологическую доктрину возвёл мой соотечественник Владимир Иванович Вернадский (1863 — 1945). Он закрепил за собой концепцию т.н. ноосферы ^[2]. Это что-то вроде пространства общей мысли, на подобии античного понимания Мировой Души или Мирового Разума (Нуса) ^[2]. Индивид умеет мыслить в самых разных местах и ясность его мысли порой удивляет даже его самого. Источником познания считается трансцендентная зона, скрываемая эволюционным занавесом прогресса. Коллективное бессознательное имеет тот же принцип. Вернадский старался оперировать больше материальными элементами действительности. Раздумывая о переходе физического к умственному, путём постепенного развития энергоресурсов и структур, ответственных за постановку энергии, материализация очень близко подобралась к субъективным психологическим воззрениям. Коллективизация бессознательного, по Юнгу, означает единение всех людей на планете по образу мысли ^[3]. И поскольку, главный акцент сделан на бессознательное, а не сознательное, то идея субъективности человека также переворачивается. Не мысли, энергия и разум зависят от нас, а мы начинаем числится среди элементов онтологии, утративших самость. Потеряв произвольность, приобретается нечто большее — это нуминозность.

«Архетип и Символ» – работа, переосмысливающая символичность человеческой роли в бытие и в инобытие. Человек самосознателен и самодостаточен, как трансцендентальная сила. Но если и смеет он быть субъектом, то только под гнётом власти мысли. Вот, что на этот счёт пишет швейцаркский психолог:

«Динамическое существование или воздействие, не связанное с произвольным актом. И даже наоборот, такое воздействие захватывает, овладевает человеческим субъектом, который скорее всего является жертвой нуминозности, чем её создателем. Numinosum — чем бы ни была её причина — является условием существования субъекта, независимым от его воли. Numinosum является или качеством какого-либо видимого объекта или воздействием невидимой силы, вызывающей особые изменения сознания» ^[3].

В научный оборот, нуминозность была введена немецким теологом и историком религии Рудольфом Отто (1869 — 1937). В основе трактовки лежит древнее понятие «нумен» ^[5].  Нуменом древние римляне называли могущественную божественную силу, властно распоряжавшуюся человеческой судьбой. По определению Отто, «Священное», «Божество» предстают в религиозном опыте как «нуминозное», будучи явлены в образе «совершенно Иного» по отношению ко всем представлениям эмпирического опыта. Восприятие «совершенно Иного» придает содержанию религиозного опыта неповторимое своеобразие откровения тайны устрашающей (лат. mysterium tremendum) и одновременно очаровывающей (лат. mysterium fascinans). Поэтому типичным нуминозным эмоциональным откликом на «встречу со Священным» оказывается сочетание «страха» и «восхищения». Эта сложная гармония из сферы религиозного опыта переходит в другие области религиозной культуры, становясь её сокровенным началом.

Самосознательное состояние отражает подконтрольность всех изменений. Точное знание о форме и её перерождении в нужный момент заявляет о человеке, как о безо́бразной реальности. Нуминозность притягивает человеческое к объективности онтологии, наделяя его свойством субъективности. Нумино́зность (лат. numen — божество, воля богов) — понятие, характеризующее важнейшую сторону религиозного опыта, связанного с интенсивным переживанием таинственного и устрашающего божественного присутствия ^[6].

С течением времени, разделение «нумена» и «ноумена» теперь не так сильно бросается в глаза. Их схожесть в современных концепциях даёт право смотреть не так цепко на выбор между одним и другим. Употребляя «ноумен», сразу же появляется лик «нумена» и наоборот. Обоим определениям свойственен апофатический характер. Нумены нельзя было выражать, т.к. они считались божественной мистификацией. Проблема выразительности ноуменов полно раскрылась в кантовском идеализме. От феномена к ноумену процесс был описан подробно и ясно. Обратная трансформация в материальное от ноуменов не была освещена с той же зоркостью мысли. Оба термина застряли на месте из-за слабой связи с вещественным миром или новым образом бытия. Онтологический проект заморожен и развитию способствует только непостоянство человека.

Самосознание — это модус, где человек находится тесном контакте с действительностью. Нуминозность определяется переходом человека из материальной объективной реалии в ту её тёмную часть, где мы оперируем исключительно феноменами. Созерцаемые явления переходят в новый образ, отражающий общую действительность. Во втором положении, мы не смеем противиться рассматриваемому опыту. Попадая в область нуминозности, все входы и выходы объявляются закрытыми. Оставшись наедине с сознательными феноменами, нам ничего не остаётся, кроме как познавать. Противиться силе мысли равносильно тому, что и двигать здание с места или попробовать передать свои мысли кому-то из окружающих. Результат, как в первом, так и во втором варианте само собой присутствует, вот только он будет далеко не столь благоприятен, как больше заставит нас усомниться в рациональности и адекватности действий. Поэтому, отвратиться или скрыться от мыслей невозможно, точно также как нельзя отрицать одно состояние и вечно пребывать в каком-то другом.

Сначала неосознанно впитывается феноменологическая продукция. Расставив все впечатления и чувства по своим местам в сознании, мы активируемся как самосознательная единица. Закончив переправу феноменов, теперь остаётся придать им форму ноуменов. Область знания есть универсум феноменологической жизни. Среда познавательных желаний связывается с ноуменами и их внутренней субъективностью. Составная часть разворачивается на человеческой природе, когда мы лишаемся самосознания. Мы всегда идём рядом с опытом, следя за правильностью выбора пути по онтологическим закоулкам. Просто наблюдая за изменениями, мы нуминозны воле этих преобразований. Непроизвольная проникновенность чужим (ноуменальным) обязана выйти сознанием личного (материального продукта). Сознание приходит от повторного самосознания, т.е. очередной эфемерности человека. Становясь летучей сущностью, возвращение в сознание означает и возврат к материи, от которой мы откололись, создав феномены.

Противопоставление самосознанию нуминозности вызвано тем, что сознательное и бессознательное не могут дать должного прогресса. Они объективно внедрены в проекцию онтологических взглядов. Самосознательное и нуминозное состояние хаотичны и периодичны. В них нельзя пребывать постоянно. Вечное существование в каком-то одном положении есть болезнь, дурость и ошибка природы. «Динамические существование» не спроста заверяется Юнгом. Будучи статичным, мы не способны превзойти старые порядки. Оставаясь до конца номадичным фантомом, повышается шанс находки новой психической структуры. Психологические работы возносят в ореол философские концепции и рассматривают те с точки зрения именно философской. Говоря о сознании или бессознании, нужно уметь разделять трактовки психологии от других сфер знания. Истинный прогресс таится за новым разветвлением.  Когда опыт переступает порог всем доступной реальности, перед человек вновь открывается выбор: вернуться обратно по классическому принципу трансцендентализм или же воспользоваться случаем и заглянуть в новую форму экзистенции. Новое ветвление отворяется объединением философских и психологических определений. Соразмерив их в нужной концентрации, мыслитель озаряется знанием новой структуры. В философском аспекте, оно может звучать и как сущее, экзистенция, бытие, Бог и т.д. В психологическом ключе, наименование будет близко к надсознательному. Возврат от бессознательного, от нуминозного означает подъём к верхам сознательной активности. Если брать выше — там уже нечто, переступившее типичность сознания., т.н. территория эпифеноменам. Не ссылаясь на восприятие эпифеноменалистов, отличие от феномена в том, что эпифеномен не оказывает влияние на своего безприставочного родственника ^[7]. Разделение сознания и надсознания существует в зависимости создания новых образов явлений. Эпифеноменализм пассивен и без динамики. Подключение человеческой субъективности привносит запал жизни, разоружая косность сущего. Самосознание ведёт нас по этому символическому пути, а нуминозность обещает снова раскрыться, но в отношении уже не ноуменов, а каких-то иных образований.

С этого момента, я постараюсь наиболее полно и последовательно описать отличительные особенности этих двух состояний психической жизни. И дабы всё имело приемлемое обличие, оба состояния будут сравниваться, анализироваться и обновляться по трём критериям: 1) опыт; 2) человеческие отношения; 3) проекции или отражение в действительность. Завидев какую-то вещь, сначала приходит буквальное понимание. Это реакция на привычное или обыденное восприятие. Но начитанность или же определённая накопленность знаний даёт возможность открыть множественность смыслов в рассматриваемом явлении. которое мы наблюдали мгновение назад. Так буквальный смысл сменяется аллегорическим. В итоге сего акта, у индивида просыпается критическое ощущение, т.е. пиковая точка, когда он сам осознаёт в себе силы создать нечто новое. Критическое есть та же аналогическое, выражающее посыл к чему-то. Несогласие с чем-то вызывается интуитивно от пережитых впечатлений. Впоследствии, начинается путь становления нового творца, где его механизмами креации станут два ранее упомянутых состояния — самосознание и нуминозность ^[4].

ОПЫТ

При ментальном переживании всех ощущений, мы находимся под вторичным впечатлением, но не от некогда возникшего в действительности чувства, а от воспоминания этого чувствования, т. н. ощущение ранее ощущаемого. Отсюда опыт, все знания и психические конструкции предстают в образах, с которыми мы взаимодействуем всегда с разными целями. Иногда, чтобы что-то вспомнить, пережитое впечатление позволяет нам воспроизвести ситуацию или действие для облегченной обработки нового опыта. В другом случае, состояние нуминозности проявляется по своей прихоти и контролировать его не выдаётся возможным. Прогуливаясь по улице в весенний день, вас так и норовит застигнуть врасплох дуновение ветра, несущее с собой дым от сжигаемой старой травы. Почувствовав запах горения, у каждого придёт в движение какое-то воспоминание, образ ситуации, где когда-то был в точности похожий аромат. Нуминозность взаимодействует до того тонко, что каждая отдельная единица опыта, будь то вчерашний день или глубокое детство, готовы с лёгкостью выказать нам почтение в своём почти что первичном состоянии. Всё что мы воспринимаем от внутреннего мира, отличного от действительного, уже пережиток, который самостоятельно выбирает свою роль по отношению к индивиду.

Когда человек переходит в нуминозный процесс познания, он снимает с себя всю самостоятельность, т.е. ответственность за свои действия и перекладывает их на свой личный опыт. Пока мы самостоятельны — мы сознательны. В этой ипостаси осознанности, всё воспринимается впервые. Далее запускается отзеркаливание опыта на пласт более глубинный, где раскрывается потеря самости и получение нуминозности. В этом есть основа нуминозного состояния, где передача власти прошлому всего лишь необходимость, потому что всю справедливость определяем уже не мы, а бессознательная область мышления. Бессознательное характеризуется этим самым опытом, которому мы привили могущество.

Аксиология занимается вопросами о понимании о понимании ценности и её пользе. Ценность на то и ценность, что без пользы ей нет нужды давать подобный ранг. Когда образ пойман (или скорее мы пойманы им), начинается рефлексия с целью познания не того, что нам предстоит сделать, а тех вещей, которых нам нужно избежать. Если церковные гонения средневековья вновь станут повторяться в XXI веке и люди просто не будут замечать, что таковое уже было ранее, — это ввергло бы человечество в извечный круговорот сансары. Как раз из рационального и адекватного манипулирования старым знанием, мы избегаем вещей опасных и вредоносных. Прислушиваться и верно растолковывать образы есть миссия, по которой мы отлучаем собственную автономность.

В завершении по описанию опыта, есть три положения, которые он смеет принимать: 1) состояние сбора фокусировки внимания на себе; 2) состояние получения достаточного количества прав для контроля над индивидом; 3) состояние примиримости с реальностью, для возобновления ощущения самоосознанности.

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

Существенным фактором определения нашей связи с действительностью был, есть и будет контакт с другими людьми. Существует четыре основные ситуации, когда нуминозное и сознательное переплетаются в общении. Самосознательное трансцендирование в данных случаях будет самим моментом контакта между людьми ^[8].

Пребывающий в сознательном состоянии и накапливающий опыт должен перейти в самосознательное, придавшись интеграции знания в ноуменальное. который теперь необходимо излить куда-то и кому-то. Не совершим данного шага, индивид всё равно нуждается в некоторой зависимости, каковую интуитивно старается обрести в контакте с другим. Вступая в разговор, мы аналогично предаёмся чему-то со стороны, будь то внешнее или внутреннее. Ноумены обладают субъективностью наших вкусов и нравов. В общении с другими людьми, мы тотчас подстраиваем наши убеждения в соответствии с убеждениями собеседника, чтобы достигнуть консенсуса. Концом этого акта обмена опытом станет удовлетворение, но то будет несоизмеримо по сравнению с тем, каковое мы способны обрести в себе. Альтернатива — человек уже пребыющий в бессознательном. Невозможность вернутся во внешнюю реальность связана с отдачей полномочий опытному содержанию. Какими методами или завлечениями мы совратились — вопрос последний. Перспективным оказывается именно факт индивидуальной наполненности. Политику взаимоотношений между людьми поддерживал один известный позитивист и социолог конца XIX века — Герберт Спенсер (1820 — 1903). Описывая целый ряд работ под знаком синтетической философии, он развивал особый принцип индивидуальности, декламирующий об отсутствии навязывания, принуждения и скопидомства по отношению к окружающим ^[9]. Назвать этот принцип особенным можно по одной причине. Ранее, а именно до становления социологии, как отдельной науки, в девятнадцатом веке люди не принимали правило о невмешательстве за каноническое. И стоило придать ему вид научный и академический, как люди тут же увидели в этом устоявшийся бессознательный закон. Действительно ещё и то, что чрезмерная общительность и альтруистичность пожертвования своего знания, горазда перерасти в форму принуждения нуминозным состоянием другого, вселяя в общество неосознанную подчинённость. Принцип социологического комфорта гласит: «если индивидуум наделён всем необходимым для естественного развития, — ему не требуется помощь сторонних лиц» ^[9].

Если один индивид сознаёт себя в мире и встретиться с другим, что в том же состоянии, — они спокойно могут начать разговор. Избавлением от затяжной нуминозности не скрывается в обращении к окружающим за помощью. Это лишь усложнит построение ноуменов. Оба нуминозных индивида не склонны не то, что к диалогу, а даже на обмен взглядами. Они имеют достаточно для понимания собственных проблем и самое главное — они это сознают. Только в сознательном положении люди могут спокойно и непринуждённо вступать друг с другом в отношения самого разного рода. В этом случае не наблюдается тяга к утяжелению диалога, путём собственных переживаний и воспоминаний. Укрепив связь с внешним миром, тем самым перекрывается поток глубинных бессознательных образов наружу.

Этим и признаётся, что самое благоприятное схождение людей во мнениях и мыслях осуществляется только на одной и той же «волне», на одном и том же настроенном механизме взаимодействия с миром. Четыре вариации и каждая из них расписывает взаимоотношения всех людей на планете. Один нуминозен, другой сознателен — это самое противоречивое соотношение. Ни один не получит того, что ему требуется. Одному — умиротворённость и покой. Второму — вход в зону повышенной общительности с другими, точно таким же индивидами, проживающих в данный момент по той же установке. Не отрицается и степень изменчивости каждого состояния в зависимости от внешних факторов: окружающую среду; временные границы; качественные и количественные категории, могущие растягивать или сужать наши переживания по длительности протекания. Всё это смеет по-разному комбинироваться и смешиваться, от чего продукт на выходе предугадать совершенно не удаётся. Самосознательное играет свою лучшую роль только тогда, когда мы его применяем в области, близкой по своей сущности к субъекту, т.е. в поле непостоянства. Помня о своей проводниковой миссии, мы не задерживаемся ни в сознательном, ни в нуминозном. Вечное скитание меж двух полюсов есть природа человека и его трансцендентальных возможностей.

ПРОЕКЦИЯ ИЛИ ОТРАЖЕНИЕ В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ

Нуминозное не существует без сознательного, а без этих двух контролирующих образов нет и самосознания. Они зациклены меж собой и сцеплены общим законом, выводящим, что правильно, а что не нет. Научиться слушать такой указ есть истинная и высшая цель, к которой стремится далеко не только лишь человек, но и каждое живое существо, наделённое разумом. И разум — не единственная структура, обуславливающая наше адекватное восприятие, как мира реального, так и ментального. Принижать деятельность рассудочной деятельности не стоит, ибо рассудок отвечает за здравомыслие. Разум больше несёт ответственность за действия логического порядка и отводит, скрещивает и перемножает возможности разного вида. Рассудок — есть то же нуминозное, постоянно давящее и вызывающее в нас неизбежное понимание извечной зависимости. Разум — это возврат к сознанию, откуда произрастает идея некоторой конечности. Самосознание регулирует эсхатологизм и вечное бытие человека.

Нуминозное по многим критериям похоже на бессознательное, поэтому и ощущение вечной зависимости никогда не покидает нас. Пока мы бодрствуем, превалирует сознательная часть. Отходя в сон, — тут же проникает бессознательное в обличии нуминозного положения, где мы придаёмся сновидениям, контролировать которые не в состоянии. Сон есть опыт, без устали подвергаемый проверке. Представление сна есть тело, требующее восстановления сил и энергии. Мы никак не можем оказаться в двух состояниях одновременно. Остаётся лишь признать неизбежность наступления одного из них. В этом весьма чудно помогают разум с рассудком, больше являющихся не механизмами, а инструментами познания. И кто-то может постараться забить гвоздь, но разобьёт себе палец. Разум отдаёт сигнал о «разгерметизации» системы и рассудок на всех парах уже несётся, но при этом соблюдая канон нуминозности и бессознательности о закрытости своего присутствия. Вот уже рана перевязана, силы восстанавливаются, процесс реабилитации объявляется официально начатым.

Самосознанию свойственно и отождествление с переходностью, с постоянством и неразрывностью. Возвеличивание нуминозного характеризуется внезапным выведением нас из одной реальности в другую. В отражении царят иные законы, иные правила и устои. Но ключевой закон никогда не рушится и закреплён он самосознательным. К нему всегда всё возвращается и именно его можно обозначить конгломератом мысли для всего человечества. Коллективное бессознательное, ноосфера — эти концепции приближают к правилу существования всего живого. Возведение настоящего универсалия наблюдается только в человеке. Восприятие подсознательного со всеми встроенными в него элементами разглашает понимание циркуляции. Пульсация не только внутри нас, но и аналоги всегда присутствуют в окружении. Человек в самосознательном состоянии будет отражением этого закона. Что при самосознательном — мы никак не уловимы, так и закон. Он не писан на бумаге и не занесён в сторонний электронный ресурс, но его существование глупо отрицать, точно как и индивидуальную склонность к разным психическим состояниям.

Сфокусированность на самосознательном и бессознательном объясняется со стороны философии. Придача им новой откровенности, иной интерпретации способно развернуть старые понятия в современном обороте. Бездна, Ungrund, антропологическое, будущее — это часть трактований бессознательного ^[10]. Космологическое, историческое, прошлое — параллель с сознательным. Историографические изучения прошлого всегда были присущи человеку. Но не попытки усмотреть связь истории с будущим. Старания избежать ужасных событий грядущих дней зависят от уровня восприятия самосознания. Трансцендентализм, интенсивность, экзистенция ^[11]. Экзистенциальные посылки непременно содержаться в переходящем тоннеле, т.к. человек более активен в отношении со всем прочим внутри себя. Изрядно замученное трансцендентное бытие оставляет за собой нераскрытость будущего направления. Трансцендентальное самосознание отвечает за переход по выбранному маршруту. А вот куда нам следовать — покажет время, каковое есть самосознание и настоящее.

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Кант И.Критика чистого разума. М.: Эксмо, 2007. — 736 с.
2. Вернадский, В. И. Научная мысль как планетное явление. М.: Наука, 1991. — 175 с.
3. Юнг К.Г. ЭОН Исследование о символике самости. – М.: Академический проспект, 2009. — 340 с.
4. Юнг К.Г. Архетипы и Символы / Психологическая литература. М.: Когито – Центр, 1991. — 304 с.
5. Отто Р. Автобиографические материалы. М.: Религиоведение, 2004. — 125 с.
6. Якобсен Т. Сокровище тьмы: История месопотамской религии / Восточная литература. М.: РАН, 1995 — 293 с.
7. Эпифеноменализм // Элоквенция — Яя. М.: Советская энциклопедия,— 131 с.
8. Бердяев Н. А. Я и мир объектов (Опыт философии одиночества и общения). Париж.: Ymca-press, 1934. — 187 с.
9. Спенсер Г. Данные этики (The Data of Ethics). Брайтон.: 1879. — 356 с.
10. Бёме Я. Mysterium magnum, или Великое Таинство // Фокин И. Л.Philosophus teutonicus. Якоб Бёме: возвещение и путь немецкого идеализма. СПб.: Изд-во Политехнического ун-та, 2014. — 440 с.
11. Делёз Ж. Различие и повторение. СПб.: Петрополис, 1998.  — 384 с.

Юнг и Нуминос — Юнгианский центр духовных наук

Юнг и Нуминос  

«Фоберон в empesein eis cheiras theou zontos».

«Страшно попасть в руки живого Бога».

Евреям 10:31

«…переживание себя — это всегда поражение эго».

[курсив в оригинале]       Jung, Собрание сочинений , 14, ¶778

            Первая из приведенных выше цитат была процитирована в предыдущем эссе в блоге[1], и в примечании к этому эссе я указал, что в следующем эссе будет дано дальнейшее обсуждение цитаты из «Евреям». В этом эссе я отметил, как можно использовать страх, чтобы держать людей под контролем, и как власть имущие заставят нас поверить, что интернализации локуса безопасности через личный опыт Божественного следует опасаться.

           Юнг многое сказал по этому поводу. Наиболее ясно он дал понять в своем заявлении, процитированном выше, что столкновение с Божеством никогда не бывает приятным опытом для эго. Это происходит из-за гордыни: эго «не любит думать, что сознание может потерять свое господство». [2] Эго воображает, что оно все контролирует, и вынуждено столкнуться со своей малостью и ограничениями, когда появляется Атман.

            В более широком смысле Юнг рассматривал этот вопрос в своих обсуждениях numen , нуминозного, numinosum и нуминозного. В этом эссе мы дадим определения этим терминам, предоставим некоторые черты и качества нуминозного, а затем рассмотрим опыт нуминозного и то, как его переживали некоторые известные исторические личности. Затем мы рассмотрим опыт Юнга и оценку Юнгом нашего нынешнего затруднительного положения теперь, когда западная цивилизация утратила многие из своих сверхъестественных черт.

Некоторые определения

            Numen — латинское слово, происходящее от глагола nuere , означающего «кивать». Вы могли бы задаться вопросом, как это может быть связано с Божеством, Атманом и интересами Юнга. Оно стало означать «божественная воля или божественная сила богов»[4] от греческой и римской практики посещения храма, чтобы посоветоваться с волей богов, когда человек сталкивался с серьезным решением. В храме проситель вставал перед статуей бога, излагал свою проблему, просил у бога руководства, а затем смотрел на статую. Если казалось, что он кивал, человек знал, что бог одобряет тактику, которую он планировал избрать. Со временем numen стало синонимом слов «божество», «Божество», божественность или «божественное величие». происходит от numen . Слово «сверхъестественное» было придумано в 1917 году немецким профессором богословия Рудольфом Отто в его книге « Das Heilige » (переведенной в 1923 году как « Идея святого »).[6] Почему изобретение? Отто чувствовал потребность в специальном слове для описания понятия «святой» без «морального фактора» или рациональности, которые мы обычно придаем слову «святой». «святой» выше и выше значения добра».[8] Создавая свой неологизм, Отто начал с 9. 0004 numen а потом искал аналоги. Он нашел его в слове «предзнаменование», форма прилагательного которого — «зловещий». Таким образом, форма прилагательного numen будет «нуминозным».[9] Отто использовал «нуминозный» для описания категорий ценности в смысле «святой», а также для обозначения состояния ума[10].

            Современные английские словари[11] определяют «сверхъестественное» несколькими способами. Оно может означать «духовный, святой, божественный», а также «эфирный, туманный, неосязаемый». В использовании Отто и Юнга термины «духовный», «святой», «божественный» и «неосязаемый» наиболее точно отражают те качества, которые они имеют в виду.

            Numinosum — это слово, которое Юнг использовал неоднократно.[12] Возможно, он позаимствовал его у Отто; возможно, в оригинальном немецком тексте была латинизированная версия слова «нуминозный». Я не нашел его в английском переводе. В своем эссе «Психология и религия» Юнг дает определение numinosum :

«… динамическое действие или эффект, не вызванный произвольным актом воли… numinosum — какова бы ни была его причина — есть опыт субъекта, независимый от его воли… numinosum — это либо качество, принадлежащее видимому объекту, либо влияние невидимого присутствия, которое вызывает специфическое изменение сознания…». опыт, который приходит к человеку, часто непреднамеренно.

Качества и особенности нуминозного

            Отто и Юнг предлагают множество явных качеств, которые люди, вероятно, почувствуют в присутствии святого. Во-первых, следует отметить, что numinosum — это парадокс,[15] содержащий как положительное, так и отрицательное, оба из которых мы можем испытать одновременно при любой встрече с Божественным.

            Некоторые из положительных качеств numinosum включают : величественность, трепет, волнение, блаженство, восторг, экзальтация, восхищение, очарование, привлекательность, очарование[16] и то, что Отто назвал «побуждающей движущей силой».[17] Не столь приятны другие качества, как: ошеломленность, страх, дрожь, странность, жуткость, смирение (острое чувство недостойности), настойчивость, ступор (пустое удивление), замешательство, ужас, душевное волнение, отвращение и навязчивость, устрашение, чудовищность. чувства[18], которые «переполняют сердце». [19] Отто подробно говорит о mysterium tremendum et fascinans , захватывающей тайне, которая заставляет нас трепетать (в благоговении). Поскольку это «захватывает или волнует ум»[20], мы не забываем такой опыт.

            Но, несмотря на то, что это незабываемо, сверхъестественное нелегко выразить словами. «Невыразимое» — еще одна его черта.[21] Нуминозное «ускользает от понимания с точки зрения понятий». [22] Будучи больше и вне себя, оно вызывает безмолвие. [23] Будучи загадкой, он сбивает с толку рациональный ум.[24] Будучи божественным, оно связывает нас с «основой души».[25] Будучи «неразвитым», оно не может происходить ни от какого другого чувства[26].

            В работах Юнга чаще встречается слово «нуминозность».[27] Он использовал этот термин для обозначения качества, присущего архетипам, комплексам[28], «курьезам, которые логический ум не может объяснить».[29] Найдено. в западной алхимии[30] и в культурных символах[31] нуминозность — это то качество, которое придает религиозным идеям их «захватывающую силу». [32] Как и в случае с архетипами, мы не можем понять значение этого слова без личного опыта. .[33] Истинное понимание здесь приходит из живой встречи.

Это очень согласуется с эмпиризмом Юнга: реально то, что человек испытывает. Изучение концепции святости Рудольфом Отто привлекло Юнга, потому что Отто вывел ее из области теории и перенес в область чувств, чувственного опыта и личных событий в жизни отдельных людей. Отто дал Юнгу как словарь для обсуждения этого аспекта психологии, так и подтверждение собственного личного опыта Юнга, когда он столкнулся с Божественным. Что это был за опыт? Что мы можем ожидать, когда соприкасаемся с нуминозным?

Опыт сверхъестественного

            Множество исторических деятелей пытались выразить словами свой опыт сверхъестественного. В 1^-м -м веках н.э. святой Павел говорил о нем как о «мире, превосходящем всякое понимание». [34] Автор Послания к Евреям нашел его внушающим страх, как отмечено в цитате, открывающей это эссе. В 14 ^-м -м веке Мейстер Экхарт описал его как «первичное дно», заземляющее душу.[35] Двумя веками позже Мартин Лютер называл нуминозное 9-м.0004 deus absconditus et incomprehensibilis ,[36] скрытый и непостижимый бог. В 18 веке Фридрих Шлейермахер предположил, что нуминозное — это «интуиция и ощущение бесконечности». неописуемый трепет…», который он испытал в присутствии сверхъестественного.[38] Более поздний современник Раскина, американский психолог Уильям Джеймс, изучал разновидности религиозного опыта и называл сверхъестественное «9».0004 ощущение реальности, ощущение объективного присутствия, восприятие… чего-то там. ”[39]             Юнг был еще одним человеком, который испытал сверхъестественное в жизни. Что это значило для него?

Опыты Юнга

           В своей аналитической работе Юнг каждый день становился свидетелем силы и влияния нуминозного на жизнь пациентов, борющихся со своими комплексами, сталкивающихся с архетипами и сталкивающихся с бессознательным. Происходящее из коллективного бессознательного, нуминозное не поддается контролю и находится «вне сознательной воли».[40] Часто связанное с синхронистичностью, чувство нуминозности у пациентов росло по мере того, как число синхронных событий становилось более многочисленным.[41]

            Юнг видел в своей собственной жизни и в жизнях своих пациентов и коллег, насколько мощное влияние может иметь сверхъестественное. Он может утолить «голод души»[42] и дать чувство освобождения и облегчения[43]. В той мере, в какой это невыразимо, нуминозное также неизбежно: его нельзя игнорировать.[44] Когда люди пытались игнорировать его диктат, Юнг видел, как все начинало идти плохо, что в конечном итоге приводило к физическим симптомам, поскольку Самость пыталась привлечь внимание человека.

            Юнг чувствовал, что нуминозное управляет нашей судьбой[45] и может произвести в нас серьезную трансформацию, т.е. в опыте обращения, в ситуациях, вызывающих эмоциональные потрясения, или, что более приятно, в моменты просветления. [46] Общим для всех этих переживаний является «аффективность»: сильные чувства всегда связаны с любой встречей с нуминозным.[47]

Расширенный перевод Послания к Евреям 10:31

           Юнг понимал, что «попасть в руки живого Бога» — то есть столкнуться с Божественным — вызовет аффект, чувственную реакцию. . В большинстве переводов Евреям 10:31 на греческий язык используется слово «страшный» в качестве реакции, возникающей, когда человек сталкивается с Атманом. Но оригинальный греческий язык передает больше богатого качества 9-го числа.0004 нуминозное . Разберем стих дословно.

            Фоберон происходит от глагола phobein , «обращаться в бегство; ударить со страхом; ужасать, пугать, тревожить; быть охваченным страхом; благоговеть перед ним». Итак, фоберон — это то, что заставляет человека бежать или испытывать страх.[48]

            Empesein — инфинитив в одном из прошедших времен греческого языка со значением «упасть на/случайно/попасть в…», что предполагает небрежность, непреднамеренное событие или действие. [49]]

            Theou zontos — это перифрастический родительный падеж, буквально переведенный как «живого бога», или то, что Юнг имеет в виду, когда говорит о себе.[50]

            Таким образом, Евреям 10:31, как стих, представляет собой описание личного опыта контакта с Атманом. Более полный перевод, более нюансированный и соответствующий юнговскому пониманию роли нуминозного в процессе индивидуации, звучит так: святой ужас» [51] с трепетом, страхом и трепетом».

            Юнг чувствовал, что организованные религии с их ритуалами и догмами обеспечивают «защиту» от этого опыта.[52] Но те, кто на пути индивидуации, не могут избежать этого.

Наше Текущее Затруднительное положение

            И мы не должны пытаться. Юнг ясно понимал это, и в своих работах он неоднократно сетовал на утрату нуминозности в современном мире.[53] Столкнувшись с упадком и распадом общества, западная культура потеряла смысл своего существования, который зависит от нуминозности. [54]

Юнг осознал, что большинство людей в западном мире сегодня закрыты для иррационального, неохотно вовлекаются в тайну или позволяют сверхъестественным чувствам одолеть себя.[55] «Попав в ловушку эгоизма»[56], большинство людей с недоверием относятся ко всему, чего они не могут увидеть, потрогать, сосчитать или измерить. Они дезориентированы и разобщены, потому что утратили свои нравственные и духовные традиции.[57]

Большинство людей в нашем мире сейчас живут без истинного духовного руководства, потому что религиозные лидеры больше заинтересованы в защите своих институтов, чем в понимании того изменения, которое произошло в психике западных людей.[58] Неспособные понять характер мистических переживаний, люди в наши дни отрицают сверхъестественную природу мистицизма[59].] Те, кто все еще «содержатся» в религии, с подозрением относятся к сверхъестественному, потому что сверхъестественные переживания часто вызывают сомнения.[60] Слишком заняты, слишком торопятся, слишком торопятся, чтобы уделить время тому, чтобы понять значение numina, человек отказываются тратить время на то, чтобы прийти к соглашению с ними. [61]

            Те, кто стоит на пути индивидуации, не торопятся. Им приходится: нуминозные сны, синхронии и жизненные переживания часто противостоят им, вызывая этот «святой страх»[62], напоминая эго о его скромном месте по сравнению с Самостью.

            «Новое устроение» рождается в последние годы эпохи Рыб.[63] Юнг признавал это и чувствовал, что те, кто работал над собой, те, кто взял на себя задачу распятия эго и передачи контроля над своей жизнью Атману, — такие люди станут носителями Духа,[64] открытыми для опыт нуминозного. Изучение юнговского понимания этого нового устройства и центральной роли, которую будут играть в нем отдельные личности, является предметом следующего эссе.

Библиография

Эдингер, Эдвард (1996), Лекция Aion: Исследование себя в компьютерной графике. Юнга Aion . Торонто: Книги Внутреннего Города.

Старейшина, Джордж и Дайан Кордик (2009 г. ), Американский юнгианец В честь Эдварда Ф. Эдингера . Торонто: Книги Внутреннего города.

Джеймс, Уильям (1961), Разнообразие религиозного опыта . Нью-Йорк: Collier Books.

Юнг, Карл (1956) «Символы трансформации», Собрание сочинений , 5, 2 ^-й -й изд. Принстон: Издательство Принстонского университета.

________ (1966), «Два эссе по аналитической психологии», CW 7. Принстон: Издательство Принстонского университета.

________ (1960), «Структура и динамика психики», CW 8. Принстон: Издательство Принстонского университета.

________ (1970), «Цивилизация в переходный период», CW 10. Принстон: Издательство Принстонского университета.

________ (1969), «Психология и религия: Запад и Восток», CW 11. Принстон: Издательство Принстонского университета.

________ (1953), «Психология и алхимия», CW 12. Принстон: Издательство Принстонского университета.

________ (1967), «Алхимические исследования», CW 13. Принстон: Издательство Принстонского университета.

________ (1963), «Mysterium Coniunctionis», CW 14. Принстон: Издательство Принстонского университета.

________ (1954), «Практика психотерапии», CW 16, 2 ^и изд. Принстон: Издательство Принстонского университета.

________ (1976), «Символическая жизнь», CW 18. Принстон: Издательство Принстонского университета.

Льюис, Чарльтон и Чарльз Шорт (1969), Латинский словарь . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Liddell, HG & Scott (1978), Промежуточный греко-английский лексикон. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

Отто, Рудольф (1958), Идея Святого . Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

[1] В блоге Юнгианского центра за февраль 2010 г.

[2] Юнг, Собрание сочинений , 11, ¶275. Как было принято во всех этих статьях в блогах, CW в дальнейшем будет аббревиатурой Собрания сочинений Юнга.

[3] Lewis & Short (1969), 1224.

[4] Там же, 1225.

[5] Там же.

[6] Отто (1958), 6.

[7] Там же.

[8] Там же.

[9] Там же, 7.

[10] Там же.

[11] World Book Encyclopedia Dictionary , II, 1329.

[12] Ср. CW 8, § 216; CW 10, ¶864; CW 11, §6,7,9.

[13] CW 11, §6.

[14] Там же.

[15] Отто (1958), 29.

[16] Там же, 17,23,31,37,140.

[17] Там же, 67.

[18] Там же, 10,13,14,20,23,26,31,37,39,42,54,80,135.

[19] Там же, 80.

[20] Там же, 12.

[21] Там же, «Предисловие»

[22] Там же, 5.

[23] Там же, 11 , 17.

[24] Там же, 31.

[25] Там же, 36.

[26] Там же, 44.

[27] Ср. CW 5, ¶128 223 250 612; CW 8, ¶383 388 870; CW 10, ¶728 731 743; CW 11, ¶275 337n, 433 454,

558 584 663 735; CW 13, ¶396; CW 14, ¶514 776; CW 18, ¶581 582 590.

[28] CW 10, ¶743.

[29] Там же.

[30] CW 13, §432.

[31] CW 18, ¶579.

[32] CW 10, ¶396.

[33] CW 18, ¶590.

[34] Филиппийцам 4:7.

[35] Цитируется по Otto (1958), 106.

[36] Там же, 135.

[37] Там же, 215.

[38] Там же.

[39] Джеймс (1961), 62. Курсив в оригинале.

[40] CW 8, ¶383.

[41] CW 8, §827 и примечание.

[42] CW 10, ¶651.

[43] CW 13, ¶342.

[44] CW 12, § 247.

[45] CW 16, ¶582.

[46] CW 11, § 274.

[47] CW 11, ¶735.

[48] Liddell & Scott (1978), 867.

[49] Там же, 254.

[50] CW 7, §399. ср. КВ 5, ¶612.

[51] CW 11, § 222.

[52] CW 11, §81.

[53] CW 13, ¶396; CW 18, § 581, 582; CW 11, § 274.

[54] CW 18, ¶582.

[55] CW 10, ¶864.

[56] CW 13, ¶396.

[57] CW 18, ¶581.

[58] CW 18, ¶582.

[59] CW 11, § 274.

[60] по часовой стрелке 11, ¶735.

[61] CW 11, §735, 746.

[62] CW 11, §222.

[63] Эдингер (1996), 192.

[64] Там же, 193, и Элдер и Кордик (2009), 66, цитируя интервью Эдингера Лоуренсом Джаффе.

Исцеление нуминозным – К.Г. Общество Юнга Сент-Луиса

Роуз Холт

Меня давно интересовала работа К. Г. Юнга, особенно в том, что касается исцеления личности, моей собственной и других. Мы живем в культуре, в которой «личность» часто отождествляется с эго, а эго — с личностью. Юнг убедительно продемонстрировал, что потенциально личность представляет собой нечто большее, чем просто чье-то эго и эго-образ себя.

Для того, кто отождествляется с эго, то есть для того, кто считает себя суммой понимания эго, отчуждение является необходимым условием. Вы спросите, отчуждение от чего? Ответ Юнга — отчуждение от коллективного наследия человечества, от целительного бальзама бессознательных процессов и содержаний, которые стремятся оживить и обогатить эго, но не могут найти гостеприимного окна в структуре эго.

Первым шагом для человека, изолированного в оболочке эго, является постулирование существования бессознательного и его исцеляющих факторов. [Огромный успех движения Анонимных Алкоголиков основан на этом предположении. Интересно, что работа Юнга сыграла важную роль в возникновении АА.]

Обычное состояние отчужденного эго — страдание, естественное последствие столкновения индивидуума с ситуацией, для которой механизмы преодоления эго неадекватны. Такая ситуация приносит с собой огромный диссонанс и разочарование — тоску, дезориентацию, страдание и депрессию — иногда сопровождаемые физическими заболеваниями. Распространенные выражения для этого опыта — «кризис среднего возраста» и «нервный срыв». Есть множество симптомов, которые сопровождают это состояние. Обычными методами лечения являются отпускаемые по рецепту лекарства, алкоголь, занятость, физические упражнения, походы по магазинам и т. д.; все служит цели отвлечения внимания, подавления и уменьшения страдания.

Если человек имеет религиозную ориентацию с верованиями, догмами и образами, достаточными для связи эго с более глубокими слоями человеческого существования, то есть с целебным бальзамом бессознательных процессов, все в конце концов пойдет хорошо. Благодаря библейским историям, ритуалам, священнодействиям и общению он/она получит благословения, которые человечество уже давно полагалось на религию, чтобы облегчить кризис и выдержать его. Личность благословлена. Благословения и благодать — старомодные слова, которые хорошо подходят для определенного психологического состояния, переживаемого как конец отчуждения.

Однако, если человек имеет отдаленную связь с религией или вообще не имеет связи, окно к целительному воздействию бессознательного не только закрыто, его даже нельзя представить. Благословения и благодать — чуждые понятия. Для таких людей подход Юнга к психологии может спасти жизнь.

Юнг обнаружил, что в бессознательном существуют очень важные «ядерные процессы» — актуальные образы цели (целью является союз эго с этими бессознательными процессами), которые могут появляться в снах или фантазиях. Эти образы появляются, когда есть определенное состояние потребности эго, своего рода голод. Конечно, эго ищет привычные и любимые блюда, не в силах представить какую-то диковинную еду, ему неизвестную. То, что переживает индивидуум, является стремлением, но стремлением, для которого нет объекта. Ничто не удовлетворяет. Старая песня Пегги Ли «Это все, что есть?» хорошо описывает этот опыт

Юнг пишет об этом происшествии: «Цель, манящая эту психическую потребность, образ, который обещает исцелить, сделать целым, поначалу сверхъестественен для сознательного ума, так что он может найти вход только с помощью очень большая трудность». Вход и порции «диковинной еды» происходят через сверхъестественное. Эго сталкивается с нуминозным опытом, внушающим благоговение и естественно требующим внимания.

Обращаясь к ключевой роли религии в обеспечении исцеления, Юнг продолжает:
«Конечно, совсем другое дело для людей, живущих во времени и среде, когда такие образы цели имеют догматическую обоснованность. Затем эти образы eo ipso предъявляются сознанию, и таким образом бессознательному показывается его собственное тайное отражение, в котором оно узнает себя и таким образом объединяет силы с сознательным (эго) умом».

Юнг говорит здесь о системах символов, образах, мифологии и т. д., которые эффективны в качестве мостов между эго и бессознательным. Вот почему католическая месса, игнатийские духовные упражнения, священные ритуалы мировых религий, хасидские истории, притчи, астрология и т. д. так эффективно действуют на стольких людей. Эти методологии позволяют бессознательному в «своем тайном отражении» распознаваться индивидуальным эго, чтобы они могли соединиться в единстве. Юнг назвал это единство «индивидуализацией».

В сверхъестественном опыте эго сталкивается с непостижимой для него реальностью, с силой, намного большей, чем оно само. Релятивизирующее влияние на эго может также освободить человека от невыполнимой ответственности и подавляющего чувства неадекватности. [Человечество на протяжении всей истории всегда оставляло определенные жизненные задачи богам. Там, где нет богов, человек чувствует себя обязанным исполнять эту роль.]

Таким образом, юнгианская психология уникально подходит для тех людей, которые не могут найти уютного дома ни в одной религиозной традиции. Люди, которые изучают идеи Юнга, собираются, чтобы послушать доклады о различных аспектах его творчества, или глубоко вникают в юнгианский психоанализ, открыли психологический путь к исцелению личности. Извилистый путь индивидуации, совместный танец эго-индивидуальности и бессознательных процессов чрезвычайно обогащает. В этом танце раскрываются и актуализируются исцеляющие эффекты, которые многие из нас ищут сегодня.